Во всем виновата текила
Шрифт:
Даже после нескольких часов, проведенных под прожекторами и в изнеможении, она выглядела потрясающе, как никогда раньше. Мне нравилось, как ее волосы завивались вдоль линии роста волос, как ее веснушки проступали там, где макияж поблек. Ее ненакрашенные губы, пухлые от того, что она всю ночь их кусала, стирая помаду.
Я обожал все это.
Я обхватил ее лицо ладонями, проводя большими пальцами по веснушкам, по которым обожал проводить пальцами, и уставился в ее изумрудные глаза, пытаясь вспомнить, почему не могу наклониться и поцеловать
– Нова, не могу представить, что буду делать это без тебя.
Ее щеки порозовели, и она снова прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, которой я не мог насытиться.
– Я представлял себе это долгое время, еще до того, как встретил тебя, до того, как это приобрело какую-либо форму, до того, как она стала неуловимой тенью, которая мне нужна. Но каждое мгновение с тобой проясняло эту тень. Она сформировалась во что-то осязаемое. Это сформировалось во что-то с тобой в ней. Это моя мечта, и ты нужна мне, чтобы помочь достичь ее.
Она медленно кивнула, ее улыбка стала шире.
– Ладно. Я пройду этот путь с тобой.
Боже, как же я хотел поцеловать ее. Хотел заключить в объятия и никогда не отпускать. С той ночи, когда мы поддались своим желаниям, прошел месяц, и не проходит и дня, чтобы я не думал об этом - о ней, о ее вкусе, об ощущении ее тела на моих коленях и под моими руками.
Проведя большим пальцем по ее губам, я обдумывал это - и уже почувствовал, что наклоняюсь к ней, когда услышал смех за дверью. Напоминание о том, почему наше влечение необходимо подавлять. Мне было почти больно это делать, но я опустил руки и кивнул головой в сторону двери.
– Судя по всему, родители еще не спят.
Она провела рукой по волосам и, надув щеки, выдохнула.
– Да. Мы должны зайти внутрь. Уже поздно.
Прежде чем вставить ключ в замок, я в последний раз оглядел ее. Ее рот изогнулся в презрительной улыбке, что в точности соответствовало моим чувствам - презрение к тому, что мы застряли в ситуации, которая разлучает нас, и осознание того, что мы ничего не можем сделать.
– Посмотрите, кто пришел, - крикнул папа со своего места рядом с барной стойкой. Глориана сидела на высоком табурете рядом с ним, каждый из них держал бокал вина.
– Посмотрите, кто не дрыхнет, - выпалил я в ответ.
– Да, сегодня вечером на ужине твоего отца одолели болтушки, - объяснила Глория, закатив глаза.
– Они были не так уж плохи, - игриво защищался мой отец.
– Брэд, мы ушли к закрытию ресторана, а ужин должен был закончиться в девять.
Он поморщился, размяв шею.
– Ладно, они много говорили.
– Он уступил, прежде чем они оба сосредоточили свое внимание на нас.
– Итак, как прошел концерт?
– Хорошо.
Я старался держаться невозмутимо, но не мог сдержать улыбку.
И ничто не могло сдержать вулкан возбуждения рядом со мной. Очевидно, все, что ей было необходимо, это чтобы ей задали вопрос, и она взорвалась, словно петарда.
– Хорошо?
– воскликнула Нова.
– Они, черт побери,
– Горжусь тобой, - воскликнул отец, поднимая бокал, словно произнося тост.
Моя улыбка стала шире. Должен признать, мне повезло, что папа всегда поддерживал меня. Конечно, он предпочел бы, чтобы я пошел по его стопам в мир бизнеса, но я никогда не увлекался ничем, кроме музыки. Даже когда мама, бросившая нас, чтобы создать новую семью, приставала ко мне по поводу того, что у меня должны быть достижимые мечты и стремления с реальными успехами, которые «не зависят от надежды и чуда», папа всегда был на моей стороне. Он никогда не предавал меня.
– Он был великолепен, - вскрикнула Нова.
– Они все были великолепны.
– Да, но без тебя мы бы не победили, - возразил я.
– Что ты имеешь в виду?
– спросила Глория, наклонив голову.
Нова опустила глаза в пол, но не раньше, чем я увидел румянец на ее щеках. Мне нравилось, что она была настолько светлокожей, что я мог видеть все эмоции.
Я толкнул своим плечом ее, желая, чтобы она перестала смущаться.
– Нам наконец-то удалось уговорили Нову спеть с нами.
– Что?
– снова спросила Глория, улыбка сползла с ее лица.
– Пустяки, мам. Ничего особенного.
– Ничего особенного?
– спросил я, потрясенный.
– Даже звукорежиссер сказал, что Нова - наше преимущество, благодаря которому мы победили. У нее такой уникальный тембр, который отличает нас от других.
– Нова, - промурлыкал мой отец, совершенно не замечая, как Глория одним глотком осушила бокал вина.
– Почему я не знал, что ты поешь? Думаю, теперь твои тусовки на репетициях имеют больше смысла, - рассмеялся он.
Нова оживилась от похвалы.
– Да, это было очень круто. Обычно я просто помогаю им по мере возможности с созданием песен на репетициях, но Паркер подтолкнул меня.
– Ну, думаю, ты была готова пойти куда угодно, лишь бы избавиться от Орена, прыгающего вокруг и говорящего «пожалуйста» пять раз за секунду, - сказал я, закатывая глаза.
– Так ты еще поешь?
– спросила Глория, изо всех сил стараясь скрыть недовольство из-за пения Новы.
– Да. Знаю, это в новинку, но мне очень нравится. Это намного веселее, чем я ожидала. И как только я преодолеваю первоначальное волнение от того, что выступаю перед людьми, я как бы растворяюсь.
Ее мама медленно кивнула, а я не понял ничего из их диалога. Сделал мысленную заметку спросить об этом Нову позже. А прямо сейчас я хотел поделиться остальными новостями.
– И кто-то записал наше сегодняшнее выступление и выложил на YouTube, и оно набирает сумасшедшее количество лайков. Это видео становится вирусным.
Теперь я чувствовал себя Ореном, подпрыгивающим на месте.
– А вирус - это хорошо?
– спросил папа.
Я закатил глаза и покачал головой, наклоняясь, чтобы толкнуть его.