Вода и кораблики
Шрифт:
– Или не принимать.
– Ну как же можно человека не принимать?
Он только крякнул, мотнув головой. Она спросила:
– А теперь пошел бы?
– Нет.
– Помешал бы другим пойти?
– Н-нет. Эти московские мудрецы тогда…
– Остался бы в стороне?
– Чего ты хочешь от меня? – заорал Коль со злобой – но больше на себя, чем на девочку. Он потерял нить разговора. То, что для него было сутью, для нее будто вообще не существовало, она не понимала, о чем речь.
– Это ты от меня хочешь! А я делаю, что ты хочешь! Помогаю тебе! Потому что ты очень хороший! – она даже ногой притопнула. – В человеке не может не быть того,
Несколько секунд Коль честно пытался уразуметь. Потом не выдержал – захохотал. Сима растерянно провела ладонями по щекам.
– Ой, что-то я очень умное сказала…
– Да уж, красавица. Без поллитра не разберешь.
– Я хотела сказать, что…
– Все, хватит. Ну хватит. Дурь прет.
– Тебе кажется, – теперь она тщательно подбирала слова, пытаясь, видимо, найти математически точные определения, – что все не любят тебя так, как ты не любишь то, что считаешь в себе плохим. А на самом деле все любят тебя ровно настолько, насколько ты не любишь то, что считаешь в себе плохим. И у всех так, и ты ничем в этом смысле от нас не отличаешься. Только мы все унижены по сравнению с тобой, потому что не можем открыться тебе так, как хочется… и как надо. Ведь если не знать, что есть в человеке плохого, то никогда не узнаешь его отношения к этому плохому!
Сердцевина оказалась галиматьей. И Коль опять обессилел. Опять опустился на землю и сказал глухо, даже не глядя на Симу:
– Сядь ко мне на колени.
Ее ноги, которые он видел боковым зрением, не шевельнулись. Он поднял голову. Она стояла, жалобно остолбенев, как подстреленная на лету. Хотя подстреленные падают. А она не падала. Едва заметно, быть может, сама не отдавая себе отчета в этом движении, она покачала головой. Отрицательно. Он лег и повернулся на живот, к девочке затылком, щекой на щекотной хвое. Сказал:
– Тогда улетайте.
Когда она ушла наконец, он так и не смог уснуть. Вжимался в землю с полчаса, потом встал. Розовый прилив восхода медленно накатывал на вершины деревьев.
Пошел, как вчера. К горам. Дойти до гор. Уткнулся в Ржавую топь и запрыгал по ускользающим кочкам. Где-то в тумане страшно кричала выпь, горы исчезли в душной мгле, в которую Коль гнал себя за очищением. Он безнадежно балансировал, размахивая беззащитными руками, разбрызгивая волны грязи, кочки рвались из-под ног, он шел. Трясина сипела, выстреливая очереди смрадных пузырей, кочки пропали, и Коль, не останавливаясь ни на секунду, стал, волоча ноги в тине, шагать по липкому дну, широко колыхавшемуся под ним. Шаги становились все короче, требовали все больше усилий, болото победно орало, вокруг, вереща, вились тучи растревоженного гнуса. Я спятил, подумал он, но не остановился. Его затягивало все глубже, но он помнил, как сияли над горизонтом далекие хребты, и шел, брел, полз, углом сознания ожидая, когда же придет страх, но страх не приходил, не было жажды жизни в нем, все выгорело, остались лишь усталость, тоска, тьма и смрад, и наконец что-то лопнуло у него под ногой, трясина распахнулась, и он повис над новой бездной, так не похожей на прежнюю, звездную, где погибли все его друзья, а он лишился жизни.
Он не успел утонуть. Из рыжей дымки вынырнул скорди; утюжа зелень брюхом, аккуратно подполз к Колю, и колпак открылся. Коль молча вцепился в борт. Скорди стал подниматься, пальцы срывались, болото не отпускало. Но Колю перестало быть все равно. Скорди замер, потом приспустился. Коль закричал: «Вы с ума сошли?!» – но тут же понял, что ему дают возможность перехватиться поудобнее. Он перехватился, и скорди еще настойчивее поволок его из сосущей, жадной грязи.
Густая поверхность болота оставила грудь, сладострастно и омерзительно проползла по животу, цепляясь за ноги, оттянулась к коленям и, наконец, хлюпнув, раздалась. Он зацепился подбородком за борт.
– Помогите же… – просипел он. Никто не помог, и тогда он, вслух вспоминая матерщину, стал переваливать себя внутрь. Что-то садистски клокотало в нем: ну-ка, послушайте… Разберетесь? Нужен перевод? Он изругал Симу в пух и прах, потом изругал всех их в пух и прах, потом изругал отдельно Макбета и залез в скорди. Сник на полу, уткнувшись в цоколь сиденья. В промежутках между судорожными вздохами он продолжал ругаться, но уже не с прежним пылом, а потом его будто ударили, и он замолчал. Подышал еще и хрипло спросил:
– Да, вот такой я. А вы как думали? Не так? Так? Правильно.
В скорди никого не было.
Он обалдело озирался – единственное сиденье было пусто.
– Здесь что, никого нет? – тихонько спросил он.
В ответ не раздалось ни звука – только пищали мошки. Скорди парил в волнах зловонного тумана. Коль приподнялся и опустил колпак.
– Кто меня… – у него перехватило горло, и тогда он, вдруг испугавшись, шепотом спросил: – Здесь есть кто-нибудь?
Никого не было.
– Кто привел сюда скорди? – этот вопрос был задан уже очень громко. – Не сам же он, черт возьми, прилетел?
– Я сам прилетел, – сказал скорди.
Коль отпрянул и стукнулся затылком о колпак.
– Ты?
– Ага.
Коль медленно осознавал.
– Ты что же, сам по себе?
– Ну, не слишком. Ребята послали меня присмотреть, как бы чего не вышло.
– А что они сейчас?
– Не знаю. Вроде, уходить собрались.
– Не знаешь… Стоп, так ты не телепат?
– Нет, конечно, я же механический.
– Ага, – Коль с трудом взгромоздился на сиденье. – Значит, уходить. Куда?
– К своему скорди.
– Ф-фух, – облегченно вздохнул Коль, – слава богу. Тогда давай домой.
– Самое страшное, – проговорил скорди, трогаясь с места и полого поднимаясь, – что ты действительно выглядишь обрадованным.
– Это потому, что я действительно обрадован… И все об этом. Зачем тебе пульт, раз ты по первому слову летишь?
– Чтоб ты правил, когда хочешь. Но я же спецскорди, лесниковый. Ежели бы тебя где травмировало, я б сам соображал, что делать, куда везти, оказывал бы первую помощь…
– Знаешь, меня так и подмывает заглянуть под сиденье, не спрятался ли там кто.
– Ты только что оттуда вылез. Впрочем, для приятности можешь. Надо всегда делать, что хочешь. Для счастья необходимо и достаточно: а – делать, и бэ – что хочешь. Ну, и цэ – чтобы получалось.
Скорди болтал и летел не шустро – может, давал ребятам время уйти подальше. Он едва не касался деревьев.
– А если хочешь того, чего не хотят другие?
– Так не бывает.
– Может, это в ваше время так не бывает…
– Ты теперь тоже живешь в нашем времени.
Коль качнул головой.