Вода и пламень
Шрифт:
Часов около девяти странные звуки заставили меня встрепенуться: над головой послышались голоса.
Их не могло принести сверху: звук едва долетал оттуда, и то если орать во все горло во время затишья. Неужели кто-то отважился лезть по стене! Я навострил уши, не решаясь еще окликнуть, и уловил характерный звук скатывающихся камней. Никаких сомнений – кто-то шел в связке вниз. Я был одновременно взволнован и растерян: подумать только, ребята решились из-за меня спускаться в кратер, невзирая на лондонский туман. Вскочив на ноги, я окликнул их. Сочный голос Тормоза ответил:
– Эгей! Здесь не видать ничего!..
По направлению голоса я понял, что они одолели уже полпути.
Это был Луи в связке с бельгийцем Леоном Бергером. Словно рождественские деды-морозы, они извлекли из своих пухлых рюкзаков сухую одежду, надувной матрас, спальный мешок, термосы с кофе, еду…
Мне было неловко. О, как хотелось мне высказать им свою благодарность! Но что ответить товарищам, кроме «Спасибо тебе, старик!». Хотя ради этого они спускались по совершенно незнакомой стене, полной смертельных ловушек, практически вслепую. В Альпах на такое решаются только опытнейшие горноспасатели.
Боже, какое наслаждение переодеться во все сухое, залезть в теплый мешок и откусывать хлеб, заедая его сыром!
– Мне придется подняться, – сказал Луи. – Теперь дорога известна, так что дело пойдет быстрее. Как только развиднеется, освободим трос и спустим снаряжение.
Погода улучшилась только к полудню. Трое спутников спустились в кратер, доставив запутавшийся трос. В связке с Луи и Леоном была Брижитта. Для нее это стало боевым крещением – она победила страх. Раньше одна мысль о подобном спуске по отвесной стене вызывала приступ головокружения у этой отважной во всем остальном женщины. Из расспросов выяснилось, что глаза, уши и сердце у нее в полном порядке. Значит, головокружение вызывалось избытком воображения. Она решила попробовать, и опыт оказался удачным – лишнее доказательство, что неизлечимы лишь головокружения органического порядка.
Дружно взявшись за конец троса, мы натянули его и прикрутили к большому камню. Вскоре, страхуя веревкой, носильщики подали нам с 250-метровой высоты первый мешок со снаряжением. Мы поставили на берегу огненного озера палатку, чтобы укрыться от пронизывающих порывов ветра. Приготовив приборы, сели перекусить. Затем собрали образцы пород, которыми была выложена стенка. Пелена тумана, заполнившая центральный колодец, никак не желала рассеиваться…
Решили заснять наш кратер: трещины, выбоины, фумаролы, нагромождения застывшей лавы… Когда-то это были волны, внезапно выплеснувшиеся из трещин в платформе. Любопытны были базальтовые дайки.
Незадолго до сумерек наконец-то установилась погода. Мы бросились к краю колодца. Какое-то время над поверхностью озера еще плавали клочья тумана, но вот они рассеялись, и я с гордостью показал восхищенным друзьям свойвулкан! Днем лава казалась не такой огнедышащей, как ночью, зато на поверхности появились дивные узоры. Лава переливалась всеми оттенками: апельсиновые верхушки фонтанов, фиолетово-вишневая бархатистая корка, червонное золото стремнин. В бинокль было отчетливо видно, как подрагивает, словно живая, кожица… Затем упала ночь. Здесь она наступает гораздо раньше, чем во внешнем мире.
В двадцать три часа, покончив со съемками, спектрограммами, записями, двинулись на север. Ночь была довольно светлая, но поверхность платформы стала такой хаотической, что, поскользнувшись, я едва не вывихнул ногу…
Осторожно обходили рытвины и скатившиеся со стены куски скал. Тут и там белыми призраками поднимались фумаролы. Внутри выщербленной части полумесяца виднелся ровный черный «пол», освещенный, как и стены провала, сполохами лавы. Нам удалось обойти озеро почти вкруговую. Только в одном месте густой дым, прибитый ветром к стене, не только не позволял ничего рассмотреть, но и вызывал острые приступы удушья.
Во время разведки я обратил внимание, что туннель, как бы продолжавший восточный рог полумесяца, огибал все озеро и выходил у западного конца. Таким образом, лава циркулировала по поверхности, никуда не выливаясь. Что вызывало эту циркуляцию? Загадка. По теории, свежая лава должна поступать из абиссальных глубин вверх по питающему жерлу. Попав в кратер, насыщенная газами, а следовательно, более легкая субстанция всплывает на поверхность озера, в то время как дегазировавшаяся часть опускается в глубину. Фонтаны как раз и должны означать поступление на поверхность очередной порции свежей лавы. Тот факт, что фонтаны били в одном и том же месте, вроде подтверждало теорию: озеро бурлило там, где из Земли выходили питающие каналы. Однако теория не объясняла инверсии течений. Кроме того, наблюдения, которые вот уже сорок лет ведутся на Гавайях, показывают, что лава становится жидкой лишь на последних метрах подъема, когда давление падает всего до нескольких атмосфер. Это уже никак не согласуется с теорией. В самом деле, как жидкая лава может опускаться сверху сквозь очень вязкую поступающую снизу материю?
Согласно другой гипотезе, свежая лава не выходит из жерла, а лишь обогащает озеро тепловыми калориями, когда горячие газы поступают из глубин. Именно это не позволяет озеру застыть. Существует и другой источник калорий: озеро беспрерывно подтачивает берега, твердые окисленные породы рушатся в него, добавляя значительное количество воздуха. Этот воздух, а также заключенный в породе кислород вступают с газами лавы в химические реакции; при этом высвобождается достаточное количество тепла для поддержания базальта в расплавленном состоянии. Данная теория гласит, что течения вызываются местной разницей в температурах, зависящей в свою очередь от экзотермических реакций.
Мы стояли над озером, пока хватало сил. Потом, спотыкаясь на неровностях почвы, вернулись в лагерь и умудрились влезть вчетвером в двухместную палатку, показавшуюся нам чудом комфорта. Мы спали с сознанием выполненного долга, и сон наш в чреве вулкана был безмятежен до самой зари, несмотря на то что лежавшие с краю время от времени стучали зубами от холода.
Наутро стали прикидывать, как можно спуститься к самой поверхности озера. К сожалению, обстоятельства вынудили нас в тот раз отказаться от замысла, сулившего необыкновенный научный результат. Предприятие требовало куда больше людей: часть должна была остаться на платформе, чтобы вытягивать человека, спускающегося на пятьдесят метров вниз, поскольку зацепиться здесь было не за что: стены обрывались отвесно. Кроме того, веревки в такой близости от огнедышащего жерла превращались в ненадежное подспорье. Будь у нас стометровая металлическая складная лестница, какой пользуются спелеологи, все было бы прекрасно. Но у нас ее не было. Надо было также считаться и с тем, что человек в зоне интенсивного воздействия газов может внезапно ослабеть или даже потерять сознание.
Если бы мы могли рассчитывать, нет, не на помощь, а хотя бы на равнодушие официальных властей, стоило бы сделать попытку. С нами был скалолаз экстра класса Луи Тормоз, на счету которого немало труднейших восхождений в Альпах, в том числе несколько «премьер». В связке с ним можно было без всякого риска спуститься на 50–80 метров до следующего уступа. Один все время страховал бы второго, пока тот брал пробы и проводил замеры в адском котле. Но мы попали сюда контрабандой! Еще счастье, что все три дня держалась плохая погода и сюда не явились гонители…