Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века
Шрифт:
Когда обсерватория была уже почти готова, произошел случай, который чуть было не рассорил путешественников с таитянами.
Грин работал на берегу только до обеда и на остальное время для охраны обсерватории оставлял вооруженный отряд из тридцати человек под начальством лейтенанта Пикерсджила. Отряд этот скоро привык к миролюбию туземцев, и матросы, вместо того чтобы сторожить, бегали с таитянами наперегонки, играли в чехарду, хором распевали песни. Ружья только мешали им, и они спокойно ставили их у стенки.
Как-то раз молодой таитянин подошел к ружьям и стал
— Положи! — крикнул ему лейтенант Пикерсджил.
Но таитянин, возможно, не понял или просто не хотел слушаться и продолжал держать ружье в руках. Тогда лейтенант для острастки выстрелил в воздух.
Таитянин подпрыгнул и кинулся стремглав в лес, унося с собой ружье. Пикерсджил выстрелил ему вдогонку и убил его наповал.
Тотчас же собралась толпа. Убитого обступили со всех сторон. Мать причитала над ним. Отец требовал мести. И когда Кук, услыхавший выстрел, прибыл на берег, почти все таитяне были вооружены копьями и готовились к бою.
К счастью для англичан, на берегу оказался Тупия. Этот вельможа привязался к морякам, удивлялся их мудрости и неотступно ходил за ними. Теперь он влез на камень и произнес речь.
Он долго и рассудительно говорил о том, как выгодно для таитян торговать с англичанами. Он искренне считал драгоценностями те стеклянные бусы, которые англичане давали таитянам в обмен на их товары.
— Этот убитый парень сам виноват, — говорил он. — Он совершил воровство и наказан по заслугам.
Толпа внимательно слушала Тупию и в конце концов согласилась с ним. Мирные отношения были восстановлены. Один только Кук остался при своем мнении. Он считал убийство молодого таитянина бессмысленным, жестоким поступком и посадил лейтенанта Пикерсджила в карцер.
3 июня Грин и Кук заперлись в обсерватории на целый день. Там было очень душно. Весь день они по очереди смотрели в телескоп и записывали свои наблюдения.
А тем временем Бэнкс бродил по острову и приглядывался к жизни таитян. Однажды он встретил несколько пьяных и заинтересовался, что за напиток опьянил их. Вскоре ему удалось это выяснить. На лугу сидело человек пятнадцать мужчин, и все они молчаливо жевали стебли какого-то растения. Когда стебель насквозь пропитывался слюной, они выжимали ее в одну общую глиняную чашку и потом с жадностью пили эту жижу, которую они называли кава. Напившись, они начинали петь и танцевать.
Таитянские весельчаки встретили Бэнкса очень приветливо, поднесли ему чашку с кавой и были очень удивлены, когда он отказался отведать этот напиток. Бэнкс сел в сторонке и стал прислушиваться к песням.
Таитяне пели:
К нам из-за моря приплыли крылатые острова. На крылатых островах живут белые люди. У белых людей много драгоценных диковинок. Есть у них красные ткани, краснее крови и прекраснее зари. Есть у них светлые шарики, светлее солнца и неба, их надевают на шею. Есть у них крепкие острые камни, которые превращают деревья в щепки. Хорошо быть другом белого человека: он даст тебе много сокровищ. Плохо быть врагом белого человека: он убьет тебя летучей огненной молнией.Прислушиваясь к этим длинным однообразным звукам, Бэнкс понял, что у таитян не было заранее придуманной песни. Они пели все, что им тут же приходило в голову. Сейчас они думали о белых людях — и белые люди появились в их песне.
Но больше всего на Таити путешественников поразили кладбища. Таитяне не зарывали своих мертвецов в землю. Они строили где-нибудь в дремучем лесу высокий деревянный помост и клали на него покойника, вложив ему в одну руку каменный топор, а в другую — копье. Над ним сооружали бамбуковый навес, который предохранял труп от дождя. Хищные птицы в несколько дней съедали все мясо мертвеца и оставляли только скелет.
Англичане, бродя по острову, не раз натыкались на них. Жители Таити боялись своих покойников и, чтобы умилостивить их, клали им в ноги кокосовые орехи и бананы.
Астрономические наблюдения были закончены. Кук решил покинуть Таити и отправиться дальше на запад, в неизвестные места, чтобы выяснить, существует ли Южный материк, и исследовать восточные берега Австралии.
Когда таитяне узнали, что их гости уезжают, они собрались большой толпой на берегу и рыдали. Но, конечно, эти рыдания вовсе не были вызваны искренним горем. Просто по таитянским законам вежливости гостей полагалось провожать плачем. Искренне горевал один только Тупия, крепко подружившийся с Куком.
— Послушай, Тупия, — сказал ему Кук, — поедем с нами. Ты объедешь весь мир, познакомишься с такими чудесами, какие тебе даже не снились. Я буду обращаться с тобой как с братом, ты будешь жить в довольстве и богатстве. А через несколько лет мы привезем тебя обратно. Соглашайся, Тупия, едем!
Тупия горько вздохнул.
— Я бы поехал с радостью, — сказал он, — но у меня есть племянник Тайето, двенадцатилетний мальчик, круглый сирота. На кого я его оставлю? Он умрет здесь без меня с голоду.
— Бери с собой племянника, — предложил Кук. — Я отдам его в Англии в школу, и он станет образованным человеком.
И Тупия согласился. Вместе со своим кудрявым племянником он поселился в отдельной каюте, расположенной между каютами Кука и Бэнкса.
13 июля «Усердие» снялось с якоря и вышло в море.
Новая Зеландия
7 октября мореплаватели увидели зубчатую горную цепь, тянувшуюся от одного края горизонта до другого.
— Ура! — закричал Бэнкс. — Южный материк!