Водка
Шрифт:
Вот с какими мыслями Олег уснул неожиданно для самого себя, не столько обнимая Любу, сколько прикрывая её своей рукой от всяких опасностей жизни.
* * *
Плечо Любы под его рукой ощутимо вздрагивало. Олег окончательно проснулся. Ему показалось, что она плачет во сне, даже тихонечко поскуливает при этом. Он осторожно потрепал её по плечу и негромко сказал:
– Не бойся, маленькая, это сон. Спи спокойно.
Но скулеж и вздрагивание не прекратились. Он понял, что девушка не спит и плачет по-настоящему. И он спросил, как можно ласковей:
– Что случилось? Приснилось что-нибудь плохое?
Люба
– Как он мог?.. Я же его люблю...
– Ох-хо-хо, - все, что мог ответить ей Олег, так только посокрушаться вместе.
– Я свою жену тоже любил. И не год, не два, а целых тринадцать лет.
– Он выбрался из постели и принялся одеваться.
– Это значит, что я в тринадцать раз больше должен реветь? Этак я весь на слезы изойду. И кому это надо? Вставай-ка, лучше, умойся да приготовь обед.
– Люба развернулась в постели и посмотрела на него удивленно.
– А кто по-твоему должен готовить?
– спросил Олег.
– Время, между прочим уже четыре часа. Мне скоро снова по делам бежать.
Нельзя поручиться, что Любой двигали ответственность или дисциплина, но, когда Олег вышел из комнаты, она тут же поднялась и быстро оделась. Наверное, ей просто требовался руководитель. Так или иначе, но вскоре она была на кухне, наскоро умытая и причесанная. Готовить особо ничего не пришлось - только поставить воду на пельмени да чайник. Тем временем Олег проинструктировал её.
– Я этой старой Канарейке сказал, что мы муж и жена. Так что ты не вздумай ляпнуть, будто я твой брат или вообще какой-нибудь деверь. Если начнет требовать документы, скажешь, что все у меня. Приехали мы из твоего родного Нижнего Палыма. Вот о нем можешь рассказывать все, что в голову взбредет. Скажи, что отправились на поиски работы. Если здесь не устроимся, через пару дней поедем дальше. Лишнего не ври, чтобы не запутаться. Еще такой вопрос: ты куда-нибудь собираешься пойти?
– Нет, - Люба отрицательно замотала головой. Как показалось Олегу, даже с испугом.
– А чего ж так?
– спросил он.
– Боюсь, - честно призналась она.
– Да и незачем.
– Вот и хорошо, - Олег не стал скрывать радости.
– И мне спокойней. Да ты взбодрись, все будет хорошо. Переберемся на другой конец города, никакой Тпруня нас сто лет не найдет. А через год-другой и вовсе про нас забудет.
– А, может, правда, в другой город уехать?
– несмело предложила Люба.
– На крайний случай можно, - не слишком охотно согласился Олег. Понимаешь, тут у меня дети. Я на них одним глазком взгляну, мне сразу жить веселей становится. Кстати, забрасывай пельмени, вода кипит вовсю. Вот, и ложечкой сразу помешивай, а то ко дну прилипнут. Нам это надо?
УДАЧНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ
Сентябрьские вечера на Урале трудно назвать теплыми. А уж для коренных обитателей Кавказа они откровенно холодны. Поэтому Юсуф под пиджак натянул толстый свитер, из-за ворота которого торчал кверху незаправленный уголок воротника рубашки. Он сидел на обшарпанном стуле под корявым тополем возле железного сарая, служившего приемным пунктом стеклотары. В дверях сарая стоял Алик с навеки окаменевшим лицом и слушал какого-то заику-бомжа. Тот, зачарованный и вдохновленный выражением бесконечного удивления на лице азербайджанца, нес какую-то неразборчивую околесицу. Периодически он приоткрывал стоявшую
– Т-тч-тч-чо не вре-вер-вр-вр-ышь?
– горячился бродяга, брызжа слюной, и уцелевшие клыки в его беззубом рту часто клацали, как работающий затвор автомата с глушителем.
Эта сцена очень веселила Рустама. Он даже перенес свой стул поближе, сидел, ухмылялся, торопливо курил и обсыпал себя пеплом. Бродяга периодически взывал и к нему, наверное, круглое славянское лицо Рустика внушало ему доверие. Но кончилось тем, что Алик, заскучав, послал бомжа по известному всем адресу. Тем более, что пришла тетка с авоськой чекушек.
Хмурый Юсуф не заметил, откуда появился Олег. Тот неожиданно возник сбоку и присел на свободный стул.
– Привет Юсуф, - сказал спокойно.
– Поговорим?
– Это ты, Мастер?
– вроде бы удивился Юсуф, словно не ожидал увидеть.
– О чем говорить будешь?
– Да вот, погорячился я, всяких нехороших слов тебе наговорил, сказал Олег.
– Хочу извиниться. Знаешь, менты побили, ограбили, настроение плохое было.
– Э, дорогой, все пострадали.
– Юсуф поцокал языком.
– Говорят, даже по телевизору показали, как тебя милиция хватала. Слушай, Мастер, вот скажи, почему "Виншампань" обратно пустые бутылки не принимает?
– Из-под шампанского, что ли?
– уточнил Олег.
– Их запрещено вторично использовать. Там в бутылке давление четыре атмосферы. Если второй раз шампанское залить, обязательно разорвет. У них и эти-то, бывает, на конвейере взрываются.
– Ты смотри, как опасно, - снова поцокал языком Юсуф.
– Откуда ты все знаешь?
– Так я же учился на технолога пищевой промышленности, - ответил Олег.
– Не доучился только немного.
– Слушай, а зачем так много газа в бутылки заряжать?
– А его и не заряжают. Шампанское - это вино вторичного брожения, начал объяснять Олег.
– То есть берут хорошее белое вино, добавляют дрожжи, сахар и ставят бродить. Вот и появляется углекислый газ. А дрожжевой запах, когда бутылку откупоривают, быстро испаряется. Если, конечно, технология не нарушена.
– А ты можешь шампанское сделать?
– словно между прочим спросил Юсуф.
– Настоящее, конечно, невозможно. А если фуфель, чтобы пенился и в голову слегка ударял, так тут и придумывать нечего. Берется сладенькая газировка с нейтральным вкусом, допустим, "Спрайт", сахарный сиропчик для цвета, сухое винцо для запаха и вкуса, спиртик для кайфа и лимонная кислота в качестве стабилизатора. Вместо вина можно использовать виноградный сок или ароматизатор. Стрелять и пениться не будет, а шипеть, в нос и голову шибать - запросто.
– Вот ведь умный ты, Мастер, а милиции поддался. Как ты им все отдал, не понимаю.
– Слова Юсуфа были полны искренней горечи.
– А что тут понимать?
– вздохнул Олег.
– Если на тебя сейчас автомат наставить и сказать: "Отдай пиджак!" - отдашь? Все на свете отдашь, правильно?
– Автомат - это конечно, это такое..
– азербайджанец головой покачал и прижмурился. Потом открыл один глаз, второй оставил прижмуренным, словно целился, и спросил: - А ты автомат держал в руках когда-нибудь?