Водка
Шрифт:
Потом какие-то работяги попытались устроить долгие прения по поводу регулярной невыплаты зарплаты, её мизерности и трудности жизни вообще. Но тут кто-то в неплотно прикрытую дверь актового зала заметил, что в фойе накрываются столы для банкета. В зале возникло тихое жужжание, переросшее в гул, и недовольных жизнью ораторов прервали дружными выкриками с мест. После этого собрание галопом понеслось по пунктам повестки дня. Быстренько сформировали совет директоров сплошь из сотрудников "Финамко".
Впрочем, по предложению депутата Вовтузенко, в него включили одного рабочего. Им оказался Николай Никифоров, передовик и победитель соцсоревнования, бывший член райкома и профкома, кавалер ордена Трудового Красного знамени, много лет служивший маяком и прожектором
Генерального директора выбирали чуть ли не на бегу. Народ даже отказался от тайного голосования, лишь бы время не тянуть. Тем более, что все решали хозяева контрольного пакета. А от дверей уже передавали по рядам, что столы в фойе накрыты. Единогласным поднятием рук собрание было фактически закончено. Заключительных слов и слушать никто не стал. Мелкий акционер, роняя стулья, ринулся к дверям.
Фуршетные столы ломились под грузом яств. Забытые пенсионерами деликатесы развратно возлежали на одноразовых пластиковых тарелочках: сервелатик, прессованная ветчинка, красная рыбка горбуша, грудинка, принимаемая за буженинку, шпроты прямо в баночках и тому подобное. Тут же стояли потные бутылки водки и красного сладкого вина "Уральские зори". Для диетиков имелись фрукты, овощные салатики и пирожки с разными начинками, специально напеченные в местной столовой. Пир удался на славу. Что не съели, унесли с собой, включая одноразовую посуду. Банкет перешел в разряд легенд и вспоминался годами, обрастая удивительными подробностями. Многие его участники потом утверждали, что ели черную икру ложками, хотя икрой там и не пахло. Но таково уж свойство человеческой памяти.
А вот крупные акционеры, никем не замеченные, покинули клуб через служебный вход. Рассевшись по солидным автомобилям представительского класса, они на полной скорости рванули домой. В Горнозаводске их ждал свой банкет. С паровой севрюжкой для диетика Бородулина, куропатками в кляре для Вовтузенко, устрицами и шабли для молодого пижона банкира, телятинкой в портвейне под крабовым соусом для стремительно делающей карьеру Зои Морозовой. Икра там тоже присутствовала. Куда ж без икры русскому бизнесмену. Это все равно, что без мобильника, чувствуешь себя неполноценным.
В ГОРОДЕ СОЧИ БЕРУТ ЧТО ЕСТЬ МОЧИ
У крупного бизнесмена и неприятности крупные. Как говорится, по "Титанику" и айсберг. У Василия Бородулина проблем всегда хватало. То налоговая наедет, то пенсионный фонд через прокуратуру требует выплатить задолженность за полтора года. Случались и убытки. Года полтора назад давний друг, с которым ещё в десятом классе в подворотне портвейн из горлышка пили, кинул на полмиллиона зелеными. Отмел налево доверенные ему финансы и сам слинял. Осел где-нибудь в Канаде, натурализовался и вестей не подает. Даже родственники ничего о нем не знают.
Но особенно крепко мучили Бородулина разного рода экономические стихийные бедствия - обвалы рубля, крушение товарной биржи, выпадение акций из биржевого оборота, резкий подъем налогового давления и пошлин, понижение котировок и тому подобное. Про такие суровые события, как "черный вторник" и августовский дефолт и говорить не стоит. Беда в том, что финансовая империя Бородулина создавалась за счет спекуляций, и вся её деятельность основывалась на спекуляции. Богатство империи "Финамко" состояло главным образом из акций, облигаций,
Конечно, наличные деньги тоже имелись, но они целиком уходили на расходы. Больше всего приходилось тратить на взятки. Именно взятка была главным инструментом Бородулина. Когда его родной папа, один из руководителей регионального электрического хозяйства, начал перегонять и обналичивать через фирму сына солидные бюджетные деньги, он дал ему всего один деловой совет - будь щедрым с нужными людьми.
И сын, который без папы не поднялся бы выше менеджера средней руки, усвоив эту простую истину, вскоре стал одним из самых богатых людей региона. В то время как разорялись заводы, производство рушилось на глазах, голодные шахтеры штабелями ложились на рельсы, и даже добыча нефти падала, в стране стремительно креп и развивался финансовый рынок. Именно сюда перекачивались деньги из промышленности, будь то оборотные средства, банковские кредиты, бюджетные субсидии и дотации или транши Международного валютного фонда. Бородулин щедро делился с директорами и главбухами заводов, помогая им сливать деньги на левые счета и перегонять за рубеж. Впрочем, они-то думали, что это как раз они с ним делятся, отстегивая проценты за помощь в откате денег. Но система увода денег принадлежала ему, и как-то так странно получалось, что, в конечном счете, как раз директорам и оставался приемлемый процент. Но Бородулин никогда не кидал своих партнеров на всю сумму, как некоторые, и поэтому у него всегда хватало клиентов.
На растущем рынке корпоративных акций он тоже неплохо погрел руки, скупая и перепродавая крупные пакеты. Если денег не хватало, он закладывал все те же акции, прикупал еще, и уже более крупный пакет продавал ещё дороже. Для привлечения средств вскоре пришлось основать банк и сеть банков поменьше, чтобы в них прятать концы. Очень хорошо поживился Бородулин, проглотив полтора десятка чековых фондов. Вступая в сговор с их руководителями, он покупал у них недорого пакеты наиболее ликвидных и растущих акций, а взамен дорого продавал им всякое барахло. Все фонды разорились, а их "неудачливые" президенты отправились строить себе особняки в коттеджные поселки, где уже обосновались директора и главбухи заводов.
И так получилось, что Бородулин оказался владельцем контрольных пакетов целого ряда крупных промышленных предприятий. Тут были заводы, рудники, горно-обогатительный комбинат, леспромхозы и разная мелочевка типа автобаз. Как и все российские олигархи, он и не думал развивать эти предприятия и увеличивать производство. Он просто высасывал из них финансовые средства. То, чем раньше занимались директора и главбухи на свой страх и риск, он превратил в законную систему.
Поставки сырья и оборудования, продажа готовой продукции, даже перечисление налогов проходили через посреднические структуры, входящие в "Финамко". Естественно, предприятию доставались крохи, да и те вечно застревали в каких-то банковских лабиринтах. Поэтому, чтобы вовремя платить зарплату, приходилось брать кредит в "Финамко-банке", а потом рассчитываться, запутываясь все больше в долгах. В один прекрасный момент предприятие банкротилось, и "Финамко", как основной кредитор, оказывался первым в очереди на возврат долгов.
Эта система была очень хороша. Единственным слабым звеном оказался "черный нал". Его катастрофически не хватало. А для смазывания многочисленных бюрократических колесиков его требовалось много. И тут как нельзя кстати оказались гидролизные заводы. Покупатели платили за спирт в головном офисе наличными нигде не учитываемыми деньгами и получали на заводах нигде не учитываемый продукт.
Но легких денег становилось все меньше. Разоренные заводы начинали простаивать, рабочие бастовать, а налоговики вникать в проблемы. Да и краевые власти решили поднимать производство и взыскивать долги в бюджет. Волна стремительных банкротств привела на предприятия внешних управляющих, которые сразу перекрыли все каналы слива денег на сторону. Империя "Финамко" тут же дала трещину.