Водка
Шрифт:
– Интересная перспективка, - сказал Олег без всякого интереса.
– А если откажусь, надо думать, вы меня в тюрягу засадите?
– Ну что вы!
– шеф безопасности явно был не согласен с таким предположением.
– К чему такие сложности? Можно вывести из игры более простым и эффективным способом. Скажем, отправить в травматологию.
– Значит, я должен буду стучать на своих, так сказать, коллег?
– Ни в коем случае, - замахал зубочисткой Сергей Сергеевич.
– Я правильно говорю, Владимир Саныч.
Шеф безопасности "Виншампани" величественно кивнул и объяснил:
– Тебя вычислят через пять
Олег задумался, даже нижнюю губу выпятил. Перспектива его не увлекала. И по башке получать не хотелось, и на саботаже попасться не улыбалось. Саботажников и шпионов, как известно, расстреливают на месте.
– И что я получу, кроме благодарности потомков?
– спросил он.
– А что бы вы хотели?
– спросил Сергей Сергеевич.
– Ну, например, квартиру, - сразу обозначил свои запросы Олег.
– Нет вопросов, - спокойно заверил его представитель "Созвездия Урала".
– Как только наш сбыт выйдет на прежний нормальный уровень, двухкомнатная квартира у тебя в кармане.
– Так ведь обманете, - не поверил Олег.
– Голубчик, - подал голос человек из "Алгона", до того молчавший. И голос его был полон снисхождения, - да это копейки для нас. Мы на газетную рекламу в месяц больше тратим. А уж на троих такие расходы разложить...
– У нас подготовлен договор, - сообщил Владимир Александрович.
– Если не устраивает джентльменское соглашение, можем подписать прямо сейчас.
– Хорошо, соглашение, так соглашение.
– кивнул Олег, тем более, что другого выхода у него не было.
– Захотите кинуть, так и с договором обманете. Да и лишний след оставлять... Мало ли. И в ваших конторах кто-нибудь может сливать информацию. Но мне могут понадобиться деньги.
– Святое дело, - кивнул Сергей Сергеевич и раскрыл портфель, стоявший возле его стула.
– Каждый второй рабочий день месяца будешь получать по пять тысяч. С Владимиром Санычем договоритесь о связи.
И он бросил Олегу на колени пачку пятидесятирублевок в банковской запечатке. Такой жест внушал определенное доверие.
– Тогда считаем вопрос исчерпанным, - подвел итог Владимир Саныч.
– У нас ещё есть полчаса, я могу дать инструкции.
После этих слов представители "Алгона" и "Созвездия Урала" достали из шкафа свои дубленки и откланялись. Через полчаса и Олег, совершенно обалдевший от всего на него свалившегося, спустился в фойе. И там к нему с радостным писком бросилась Люба со знакомым полиэтиленовым мешком в руках.
– Вот, есть же такие девки, - с завистью сказал сидевший за барьером лейтенант, - с шести утра здесь сидит дожидается.
– С ума сошла, в такую рань сюда переться?
– осуждающе сказал
– А чего тут переться-то? Три квартала от вокзала.
Она выглядела беззаботной, хотя под глазами темнели круги. Они вышли на улицу.
– Так ты ночь на вокзале кантовалась?
– спросил Олег.
– Почему домой не поехала.
– Да там этот, гад ползучий, Чингиз.
– Люба брезгливо поморщилась. Еле отбилась. Пришлось на вокзал топать. Он в доме засел. Говорит, теперь он там жить будет вместо тебя.
– Ну, это мы ещё посмотрим, - погрозился Олег.
– Они ещё узнают, кто такой Мастер.
ПРОШЛОЕ - ДЫМ
– Моя фамилия Морозов, но я люблю тепло, - сказал Олег и поежился, курточка на синтепоне грела плохо.
Облако морозного пара пыхнуло у него изо рта и тут же бесследно растаяло. Прихватывало крепко. Даже не верилось, что ещё вчера утром было всего минус два.
– А я люблю...
– глядя ему в лицо, сказала Люба, и помедлила, - тоже тепло.
Она обеими руками обхватила его руку, словно боялась, что Олег может вырваться и убежать, оставив её одну на автобусной остановке. На ней был мешковатый зеленый пуховик, дешевую плащевку которого прокалывали изнутри остья куриных перьев. Вряд ли он был намного теплее тоненькой курточки её друга.
Наконец-то подошел автобус. Пассажиры торопливо устремились в его промороженное нутро. Огромный, как вагон электрички, салон "Икаруса" оказался почти пуст. Это вечером его до скрипа в "гармошке" забьет толпа народа, возвращающегося с работы домой на городскую окраину. Именно там, где обрывается асфальт и начинаются несанкционированные свалки, стоял маленький домик, точнее, халупа, в которой квартировали Олег и Люба.
С каждой остановкой пассажиров в салоне автобуса убывало. До конечной доехало всего несколько человек. Олег с Любой пошли узкой улочкой, прямо по проезжей части, зажатой заборами и сугробами. Здесь, в частном секторе, не имелось дворников, чтобы чистить тротуары. Поэтому их никто и не чистил. Живущие здесь пенсионеры зачастую с трудом могли откидать снег от крылечек, где уж им лопатами махать на улице. К своим калиткам разметали узенькие дорожки, и на том спасибо.
Минут через пятнадцать они добрались до края города. Жилые кварталы закончились. Дальше тянулся заснеженный пустырь, а за ним голые березы и сосны с засохшими верхушками. Их халупа смотрела двумя единственными окнами на этот безрадостный пейзаж. Олег толкнул калитку. В морозном воздухе ощутимо пахло гарью. Из распахнутых дверей дома лениво заворачивался под крышу сизый пласт дыма.
Олег, пригибаясь, вбежал внутрь. В обеих комнатушках горел свет и клубился все тот же едкий дым. Перед распахнутой печкой на карачках стоял Чингиз, уткнувшись носом едва ли не в пол и, не глядя, шерудил кочергой в топке. По всему полу валялись перемазанные сажей клочья бумаги и растерзанные обложки книг.
Олег сразу понял, что происходит, и, не останавливаясь, врезал ногой по откляченной заднице Чингиза. Тот брякнулся головой о поддувальную дверку. А Олег уже выхватил у него из рук кочергу, выворотив на пол из печи ворох тлеющей бумаги. Вытянул за чугунное ушко вьюшечную задвижку. В печи сразу гулко ухнуло и потянуло в трубу. Ярко вспыхнуло в топке, и в поддувало мгновенно всосался стлавшиеся у пола клубы. Но вверху дым по-прежнему стоял густыми слоями.
– Ты что, урод, вытворяешь!
– заорал Олег.