Водные маги жгут
Шрифт:
С такими мыслями я запрокинула голову, чтобы попытаться найти выступ, за который бы смогла зацепиться. И встретилась взглядом с горящими ненавистью красными глазами Олафира. Вот прав был наш преподаватель по упокоениям, говоря: не стоит бегать по жальнику от восставшей нежити. Только умрешь вспотевшим. Поэтому – только сражаться! Или отступать. Но никак не удирать.
Белобрысый живому покойнику ничуть не уступал. Да и его слова будто вторили моим мыслям:
– Допрыгалась?
– едко осведомился он, чуть перегнувшись через подоконник и наблюдая, как медленно, но верно рвется ткань моего жилета.
Ему и делать-то ничего не надо. Я прекрасно сейчас убьюсь сама…
Чтобы лучше меня видеть, Олафир свесился наружу почти наполовину. Его рука упиралась в край окна, и… вилка впилась в руку красноглазика.
Крик боли смешался с моим: ткань все же оборвалась.
В реку полетели мы вместе. Причем по итогу двух бульков я оказалась сидящей на спине своего несостоявшегося убийцы. Руки сами собой вцепились в его белые лохмы: попытается утопить – пойдем на дно вместе. Видимо, Олафир это тоже понял, потому как погреб во все лопатки, даже не особо пытаясь меня спихнуть. Так, всего пару раз.
Да уж, как оказалось, пытаться меня убить – тяжкий труд, сoпряжённый не только с риском, но и с непредсказуемым финалом. Поэтому быть моим недругом я не пожелала бы и врагу.
– Слезь с меня, идиотка, - отплевываясь, выдал Олафир, усиленно гребя к берегу.
– Сначала спаси, потом слезу, - стуча зубами, выдала я. Хотя, по правде говоря, мои руки так свело судорогой, что я, еcли бы и захотела, не смогла бы разжать пальцы.
А без плота-альбинуса и вовсе бы уже камнем пошла на дно. А он – плыл. Усиленно так, словно каждый день в этой холодной стремнине тренировался. Вот только нас все равно несло к водопаду.
И тут браслет на моей руке наконец-то почувствовал, что его хозяйке грозит опасность. То ли действие чар того артефакта-самострела все же закончилось,то ли впереди нас ждала настолько крупная неприятность, что даже сонный артефакт в срочном порядке активировался.
– Дрох! – выругался темный и заработал руками и ногами еще быстрее.
– Хватит жечь мне шею,идиотка.
Сил отвечать у меня не было. Я лишь увидела впереди обрыв – это был водопад. Тот самый, который в вечер прилета поразил меня своим величием. А сейчас абсолютнo не величественно нам грозило в нем утонуть.
Глаза от холода начали закрываться. Я успела увидеть, как кто-то, мчась к берегу, скидывает плащ и оборачивается… снежным смерчем. Веки смежались,и я лишь почувствовала, как нас с Олафиром роняет в водопад.
Миг свободного падения – и ощущение, будто ухнула в пушистый сугроб. На этом сознание окончательно покинуло меня, и я оказалась в блаженной тьме. В ней я плавала, как на волнах. Мягких, убаюкивающих. Интересно, я думала, что за грань уходят, а не вот так, как я… дрейфуют.
– Эй!.. Малахольная! Ты что, помирать надумала?
– С этими словами чья-то лапа деловито оттянула мне веко. Свет резанул по глазу, вышибая слезы. Да и в целом ощущения оказались далеки от приятных. Спустя миг лапа исчезла и я вновь оказалась в блаженной темноте, услышав: – Мракобес, жаль. Еще живая, - резюмировала Эйта (а проверяла, не отдала ли я светлым душу ненароком,именно она).
– И я тебе рада! – просипела я, медленно поднимая веки.
– Угу, настолько, что едва не померла от этой радости, – фыркнула белка.
– А твой темный, видимо, с той же самой радости чуть красноглазенького первородной тьмой в прах не превратил. Если бы не матушка этого Олафира, которая собой сыночку закрыла,то и смел бы. А так – только притопил в стремнине да и обложил печатями, что блондинчик теперь шевельнуться не может. Правда, перед этим белобрысый успел Дроку произнести слова зарока на крови, что хотел от тебя шантажом получить клятву, но не убить…
– Какую, к снулым троллям, клятву? – От такого поворота событий все мысли о том, что я вроде как почти шагнула за Грань, куда-то улетучились. Зато возникло желание отомстить Олафиру, а уж потом вернуться, с чистoй совестью возлечь обратно на эту крoватку и продолжить умирание. И не мигом раньше!
– Заставить поклясться своим даром, что ты меня, – белка раздула грудку от возмущения, – МЕНЯ (беременную! будущую опять мать!) и из замка уберешь!
– Угу, даже подготовил для нашей беседы убедительные аргументы. Например, самострел и парочку болтов. Зачарованных. Это, видимо, чтобы разговор был непринужденный и не возникло неловких пауз?
– язвительно уточнила я.
– Ну а что ты хотела от темного?
– риторически вопросила Эйта.
– Они чаще всего ведут переговоры с мечом в руках. И платят своей жизнью, если что-то пошло не так. Вот белобрысик и поплатился бы… если бы Мрот не помешала.
А затем белка в красках рассказала, как Дрок, вытащив меня из-под ревущего водопада, буквально у самых остpых граней скал, окутанных пенной шапкой,и убедившись, что я жива, принялся за сводного братца.
– Знаешь, не держал бы он тебя на руках, прижимая к себе, никакая бы Мрот его не остановила, - подытожила белка, расправив лапами усы.
– А ты где в это время была?
– подозрительно уточнила я.
– Пока в меня из самострела целились и я в реке заплывы устраивала.
– Я?
– Белка слегка растерялась. – Так я появилась, когда ты уже оседлала этого придурка белобрысого и заплывы на нем по бурным водам Веншпейна устроить соизволила. К тому же… если бы ты все же погибла… меня бы это устроило. Или если бы Дрок свихнулся от твоей смерти – тоже ничего расклад. Правда, пришлось бы того гада, который нас с тобой в зазеркалье утащил, мне одной искать. И мстить тоже в одиночку… Но чем не пожертвуешь ради хорошей жилплощади? Даже такой милой компанией, как твоя, Ди.
Вот ведь… Эйта! И даже сил на нее злиться нет.
– Так что я решила понаблюдать, так сказать, за развитием событий, – меж тем продолжала в корень обнаглевшая пушистая, вольготно расположившись на подушке и поглаживая свое пузико. – Что могу сказать? Было интересно. Я даже пожалела, что каленых орешков с собой не захватила.
– Подожди… – До меня начало доходить… Если на сотую долю мига предположить, что Олафир в галeрее нацелил на меня самострел не чтобы убить, а действительно шантажируя… Он ненавидел Дрока. Но и обезуметь тоже опасался... А угрозы и запугивание – вполне в духе сынов Мрака. Хотя… Что ему мешало получить у меня клятву избавить Касселрок от Эйты? А как только белка исчезнет – убить меня?