Водопады возмездия
Шрифт:
Зато кабина «Кейбери Файеркроу» уже двадцать лет являлась святилищем Джандрю. Здесь он неподвластен неловкости или смущению. Пока он заперт в броне, никто не может смеяться над ним. Корабль — его бессловесный слуга, а Харкинс — полновластный господин.
Некоторое время он рассматривал проходивший в отдалении фрегат и перебирал в уме давние воспоминания. В ранней молодости ему доводилось летать на таком корабле. Каждый раз он с нетерпением ждал команды забраться на борт и вырваться в небо. Пилотов, которые обучали его, он вспоминал с нежностью. Харкинс никогда не был компанейским человеком, но те ребята считали его своим. Он являлся частью команды. Это были отличные дни.
Но они завершились
Наступил мир, но жизнь осталась прежней. Флот переключился с саммаев на охоту за пиратами и вольными торговцами. Кстати, последние процветали во время войны благодаря поставкам на черный рынок. Джандрю сражался против контрабандистов у себя на родине. Враги бились отчаянно, хотя и имели проблемы с вооружением. Конфликты преступных группировок за сферы влияния усугублялись яростной личной враждой и становились все ожесточеннее.
А затем вспыхнула Вторая аэрумная война. Это случилось спустя четыре года после Первой и сперва казалось просто абсурдным стечением обстоятельств. Харкинс вновь сражался бок о бок с такийцами против саммаев и подвластных им народов. После всего, что они сделали раньше — когда столько жизней было принесено в жертву ради первой победы, — их сгубила политика. Для того чтобы ликвидировать самарланскую угрозу, они палец о палец не ударили. Неприятель навалился на них с удвоенной силой.
Война оказалась короткой и гнусной. Люди пребывали в отчаянии. Наконец состоялось скоропостижное и крайне невыгодное перемирие. В итоге все, кроме саммаев, почувствовали себя обманутыми, а Харкинс вышел из игры. Слишком много ракет прошли в дюйме, просто чудом не задев его, да и мертвых он видел гораздо больше, чем положено нормальному человеку. Он превратился в свою бледную копию. Джандрю прослужил четырнадцать лет и вышел в отставку за две недели до окончания войны. После минувшего страшного десятилетия флот смог предоставить ему лишь скромную пенсию.
Те годы оказались худшими для него.
Харкинс начал понимать, что мир меняется очень быстро и совершенно безжалостен к тем, кто не способен ловко подстраиваться к новым условиям. Он не владел иными умениями, кроме тех, которые освоил, пока был боевым пилотом. Увы, пилот без корабля никому не требовался. Потянулась тусклая жизнь — работа на фабриках, случайные заработки, попытки как-то растянуть те ничтожные деньги, которые он получал. Жалкое прозябание.
Он скучал не по Флоту с его дисциплиной и заскорузлыми порядками. И не по боевому братству — оно исчезло вместе с гибелью его друзей. Харкинсу болезненно не хватало «Файеркроу».
Ему довелось летать на доброй дюжине различных моделей «Файеркроу», каждая из которых немного отличалась от предыдущей и обладала полезными усовершенствованиями. Но для Джандрю все они были одинаковы. Звук тяговых двигателей, пыхтение аэрумных насосов, закачивавших газ в балластные цистерны, полная изоляция, суровый аскетизм кабины. С «Файеркроу» были связаны его успехи и трагедии. Корабль возносил пилота в прекрасное небо, помогал выбраться невредимым из самых ожесточенных сражений и, случалось, спасал в самый последний момент. Все по-настоящему важное — мгновения радости и восторга и, наряду с ними, неизбывного ужаса — происходило именно в «Файеркроу».
И вдруг темный период его жизни озарился светом. Тогда Джандрю даже почти поверил во Всеобщую Душу и невнятную болтовню пробужденцев.
Его фабричный мастер знал, что Харкинс был пилотом во Флоте Коалиции. Хотя и остальные были в курсе — ведь он мог говорить только
Так пилот познакомился с Дарианом. Фрей выиграл корабль, потому что ему пришел невероятно удачный расклад во время игры в рейк. Но теперь он не представлял, что делать с этой посудиной. А Харкинс был нищим. Денег едва хватало на оплату жилья, но он отправился к Фрею. Он был готов на все — просить, умолять, продать душу… лишь бы вернуться в кабину «Файеркроу». Дариан подумал и предложил ему сделку.
Харкинс будет летать на его, Фрея, «Файеркроу». Оплата будет небольшая. Зато жизнь станет абсолютно непредсказуема и опасна, а занятия по большей части будут незаконными. Он будет делать то, что потребует Дариан, а если откажется, то может забыть о корабле навсегда.
Джандрю согласился еще до того, как владелец судна изложил все условия. Он сразу же покинул порт в эскорте «Кэтти Джей». Этот день стал самым счастливым во всей его жизни.
Долог был его путь от пилота корабля фрегата Военного флота до нынешнего момента. Сейчас он летит над горами Кривой Западни на полмили ниже Дариана Фрея. К Харкинсу так и не вернулась решительность, которая была присуща ему в молодости. Он не обладал безоглядной смелостью Пинна, который смеялся над смертью, поскольку был слишком неопытен. Зато Харкинс сполна прочувствовал, что такое быть прикованным к земле и не иметь возможности подняться над облаками, к солнцу. Он не собирался возвращаться к прошлому.
Он настороженно огляделся по сторонам, будто опасаясь слежки. Затем устроился поудобнее на жестком сиденье «Файеркроу» и позволил себе широко улыбнуться.
Крейк, в свою очередь, не испытывал ничего подобного. Ни удовлетворения, ни покоя. Он бесцельно бродил по тесным помещениям «Кэтти Джей», ощущая странную пустоту в животе и неизбывную тоску в душе.
Сначала он забрался в грузовой трюм и торчал там, пока не понял, что обстановка физически давит на него. А Бесс начала волноваться из-за его плохого настроения. Тогда он прошествовал в кают-компанию и, усевшись за небольшим общим столом, выпил несколько чашек крепкого кофе. Но коротать время в одиночестве ему стало тошно уже спустя двадцать минут.
И Грайзер вскарабкался по трапу, который выходил в коридор и соединял пилотскую кабину с кормовым техническим отсеком. Между ними находилось несколько помещений, служивших каютами для экипажа. Их раздвижные двери пестрели от застарелых масляных пятен, которые, впрочем, были малозаметны в тусклом свете слабых электрических лампочек.
В конце концов Крейк решил заглянуть в кабину и полюбоваться небом, но поймал себя на тревожной мысли. Наверняка Фрей испортит ему все впечатление. Может, спрятаться в каюте и почитать? Такой вариант ему тоже не понравился. Вдруг он вспомнил, что новый член экипажа пострадал в перестрелке. А ведь Грайзеру не возбраняется поинтересоваться здоровьем раненой. Что ж, вполне естественный и вежливый поступок. И он прямиком направился к Малвери.
Дверь оказалась открыта. Доктор, конечно, был на своем рабочем месте. В руке — кружка рома, ноги удобно покоятся на стуле. Лазарет представлял собой тесную и неопрятную комнатушку, без малейшего намека на санитарию. Всю меблировку составляли дешевый шкаф, привинченный к стене, ванна, пара деревянных стульев и операционный стол. Полки для посуды приспособили для иного содержимого — там хранилось множество устрашающих хирургических инструментов. Они сияли холодным металлическим блеском, разительно отличаясь от остальной обстановки. Казалось, все это богатство никогда не было в употреблении.