Воды любви (сборник)
Шрифт:
Гости зааплодировали.
– Верно, верно, – сказал кто-то.
– Настоящих, фермерских, яблок, тут разве найдешь? – сказал он.
– Резиновая-резиновая, – сказал кто-то.
– Так испокон веку было, у них еще в 16 веке яблоки херовые были! – крикнул кто-то, кажись, Чхартушвидзе.
– Серые лица… серые улицы… – сказал кто-то.
– И за что терпим? – сказал кто-то.
Воцарилась тишина.
– Эх, мне бы яблочка сейчас… настоящего, хрупкого, сочного, – сказал он голосом анонсов на телеканале ОРТ.
– Полцарства бы отдал! – крикнул он.
– В смысле, пол Федерации! – сказал он.
Ион сглотнул. Вспомнил письмо из дому. Жена, Стелуца, жаловалась, что деньги кончились еще к Новому Году. Старшего, Никидуцу, отправили с сумой просить Христа ради по деревням соседским. Младший, Гица, помер от холода в свои три года, потому что на дрова денег не наскребли. Что мне делать, спрашивала в письме Стелуца. Бросить все и ехать в Италию собой торговать? От него, Иона, денег не видно почти. Жрать нечего. Летом дети с женой два месяца на одних яблоках просидели, поносом исходили…
…Гости рассмеялись. Снова захлопали. Заговорил хозяин.
– Дорогие друзья, – сказал он.
– Сегодня я собрал вас не просто так, – сказал он.
– Тина, опустите юбку, групповуха после – сказал он.
Воцарилась укоризненная тишина. Зашмыгали. Хозяин продожил.
– Как вы знаете, сегодня, в условиях жесткого прессинга на Федерацию, – сказал он.
– Недоброжелатели нашей многонациональной страны не оставляют дерзкой идеи, – сказал он.
– Сорвать проведение Олимпиады в Сочи, – сказал он.
– Несмотря на зверский оскал Запада, Игры популярны, рейтинг Отца зашкаливает, – сказал он.
Воцарилось молчание. Встали, понял Ион.
– Прошу садиться, – сказал хозяин.
– Итак, сам Отец поручил мне… – сказал он.
– Да вольно, вольно, – сказал он.
– Поручил охранять святыню, – сказал он.
– Этот вот… – сказал он.
– Самотык? – взвизгнула Тина.
– Факел… – укоризнено сказал хозяин.
– Кого факал? – с недоумением подумал Ион, изучавший английский язык, чтобы поехать когда-нибудь на сэкономленные деньги в Лондон и прервать череду неудачных рождений дипломом МБА.
– Олимпийский факел со святым огнем с Афона, – сказал хозяин.
– Мы будем хранить его тут, весь оставшийся до Игр месяц, – сказал он.
– После чего всей Командой привезем в место проведения Игр, и вручим лично в руки Львовичу Эрнсту Константину – сказал он, добавив: – для тех, кто не в курсе, первое это фамилия, второе имя, а третье отчество…
– После – отпуск, – сказал он.
– Море, Тайланд, настоящие фрукты, яблоки там… – сказал он.
– Отдыхать от серой Москвы, – сказал он.
– А сейчас сдаем ключи от машин, – сказал он.
– Серж, имей совесть, мне же рожать к вечеру, – сказала Маргарета.
– Марго, ради страны… – сказал хозяин.
– Ладно, месяц перетерплю, – сказала Марго.
– Сидим тут, пьем, нюхаем, – сказал хозяин.
– С факела глаз не спускаем, – сказал он.
– Образец единственный, сплав из титана с серебром и слезами Кабаевой, – сказал он.
– В темноте светится, отгоняет духов, освящен Патриархом, – сказал он.
– Не дай Бог случится что, Хозяин с нас кожу сдерет за факел этот, – сказал он.
– Так что сидим и не рыпаемся, – сказал он.
– А пока мы тут… – сказал он.
– Можем даже клип снять, или, там, прямое включение сделать, ток-шоу, например – сказал он.
– Скажем… «Железная леди»… – сказал он.
– Про бабу, которая тужится, но заради родины ждет, – сказал он.
– Один фиг делать нечего, – сказал он.
– Или игривый музыкальный клип… – сказал он.
– Что-то патриотическое, но остренькое, с претензией, – сказал он.
– Чтобы хипстеры дрочили, – сказал он.
Хлопнул в ладоши. Ион кубарем скатился по лестнице. Постучал вежливо в дверь.
– Ваня, – сказал хозяин.
– Камеру тащи, клип снимать будем, – сказал он.
– Начальник, – сказал Ион с легким акцентом, чтобы порадовать гостей и хозяина а-у-тен-ти-ч-ны-м сходством с киноактером Будулаем, которого, как и всех проклятых цыган, молдаванин Ион ненавидел.
– Начальник, дай денга, – сказал Ион.
Хозяин поморщился, но в штаны полез. Долго копался – в обтяжку, как у москвичей принято, – те на ногах чуть не лопались. Вытащил пару банкнот из мотни откуда-то, небрежно слуге сунул. Сказал: