Водяной
Шрифт:
Я пописала и увидела испачканную туалетную бумагу уже в унитазе. Типичное мое везение. Даже своему телу не могу доверять. Поискала в ящиках прокладки и не нашла. Пришлось свернуть в несколько слоев туалетную бумагу и сунуть в трусы. Вдруг меня осенило — у Ловисы в комнате наверняка есть прокладки. У меня было такое чувство, что я вот-вот изойду кровью.
Комнату Ловисы я нашла в конце коридора. Впрочем, может, это была и не ее комната, но я почему-то решила, что ее. Так и оказалось. На стенах висели постеры голливудских фильмов и фотография принцессы Ди. В углу — туалетный столик с множеством каких-то притираний. Посмотрела названия — я о таких даже не слышала.
У нее собственный телевизор. Стоит за ширмой, а перед ним — маленький диванчик.
Я нашла тампоны и прокладки, взяла несколько штук и зашла за ширму. В окно был виден берег, за рядом прибрежных вилл постепенно темнел горизонт. Как он себя там чувствует, водяной, в нашей с Томми землянке? Что он подумал, когда услышал шум ветра в деревьях? Понял ли он хоть что-то в нашем мире?
Как бы там ни было, теперь он в безопасности. Мы приведем его в порядок, залечим раны. Неважно, сколько времени это займет.
Сюда, хоть и глухо, доносился многоголосый гомон с первого этажа. Голоса словно бы летали по вентиляционным каналам. Мужской голос: «Наверняка можно веселиться и без выпивки, но зачем рисковать». И другой: «Ты что, из тех, кто ссыт по-бабьи?» Старые идиотские шутки, повторяются и повторяются, неужели они кажутся им смешными?
Подумала о брате. Я не должна была его оставлять. Он не разыгрывал страх — был по-настоящему испуган. И что произошло у отца? Я чувствовала его настроение, как сейсмограф чувствует малейшее движение земной коры. У отца, похоже, серьезные неприятности.
Я спустилась вниз. Томми исчез. Хотела посмотреть, не в кухне ли он, но туда не протиснешься. Меня буквально унесло назад в гостиную. Музыка ревела так громко, что все кричали друг другу в уши.
В полуподвале у них была еще одна большая комната, и я пошла туда. Начались танцы. Какой-то парень в прошитых белым шнурком ботинках и логотипом MUF [24] на лацкане изображал диск-жокея. У стены я заметила Петтера Бенгтссона — он обжимал девчонку из седьмого и старался втиснуть ей колено между бедер. Меня затошнило при одной мысли о поцелуях — кто-то старается затолкать язык тебе в рот. Представить только, это длится часами, уже, наверное, языки судорога сводит, и изо рта пахнет. По-моему, тоска зеленая. И эта семиклашка… он лезет ей под юбку, а она делает вид, что отталкивает его руку.
24
MUF — Молодежная организация в Либеральной партии.
Я снова поднялась наверх, проскользнула мимо туалета, где кто-то, не закрыв дверь, блевал в унитаз, обогнула группу парней — по-моему, у них назревала драка — и чуть не сшибла с ног Томми.
— Где ты была? — нервно спросил он. — Я тебя везде искал.
— И я тебя искала.
Он взял меня за руку и потянул за собой:
— Герард здесь… Только что его видел. Я отнес наши куртки к задней двери. Ловиса с ума сходит, не знает, как его выдворить.
Меня вдруг охватил жуткий страх, захотелось немедленно убежать. Мы выскочили на веранду. Там, с моей курткой на коленях, в плетеном кресле сидел Герард.
Я не видела его с тех пор, как он чуть не убил завхоза. Новая стрижка: на голове коротко, а на шее длинные волосы, почти до плеч. Вид усталый, будто давно не спал.
— Я нашел куртку на полу, — вяло сказал он. — Ничего, что я ее позаимствовал? Здесь довольно холодно.
— Мы собрались уходить. — Томми протянул руку за курткой.
— Ну и как праздник — удался? — спросил Герард, словно не замечая его жеста. — Еще не успел понять, что тут за обстановка. Половина уже надралась. Пытаются играть во взрослых… смех, да и только.
На коленях у него, кроме моей куртки, лежала бутылка с фантой.
— Я не пью ничего спиртного. Мне не нравится. И никогда не пил. Что за смысл — добровольно превращаться в идиота? Не соображать, что к чему. Уж ты-то лучше других это знаешь, Доска, с твоими-то предками…
— Что тебе от меня надо? — спросила я.
— Не знаю… может, хотел сообщить, что ты вне подозрений. — Он ухмыльнулся и посмотрел в окно на осенний сад. — Шикарно живут… я имею в виду, предки Ловисы. Почти как в «Далласе». Вот-вот появится Сью-Эллен с выпивкой. Кто они у нее? Дантисты, что ли? Кажется, дантисты… Не помню… — Он перевел на меня взгляд: — Про кота Педер настучал, да ты, наверно, и сама вычислила. Даже не сам Педер, а его младшая сестра. Она аж в истерике билась, бедняжка. Педер клянется, что никому не рассказывал, но с этого все и началось. А потом, после истории с завхозом… это ведь Педер предложил мне спрятаться на даче. Мы там и раньше бывали. Это дача каких-то корешей его предков, из Буроса. Дача — громко сказано… лачуга. Правда, на берегу. В Стафсинге. Они там почти никогда не бывают, самое большее — неделя летом. Никаких соседей, вообще никого, и вдруг полиция находит меня через два дня. Спрашивается — как?
Он словно рассказывал историю из книги, но при этом плохо помнил, в какой последовательности разворачивались события. Он и сам это почувствовал.
— К тому же Педер — единственный, кто унес ноги. Штрафом отделался. А меня отсылают в какой-то интернат на следующее полугодие. Он-то утверждает, что ничего никому не говорил, а откуда же все вылезло на допросах? Странно, правда? Как ты считаешь, Доска?
Я никак не считала — не хотела ничего знать, не хотела иметь с Герардом ни дел, ни разговоров.
— А почему ты ему напрямую не скажешь, если ты так уверен?
Он допил фанту и достал следующую бутылку. Что у него там, склад, что ли, под моей курткой?
— А зачем? Я ведь могу и ошибаться… И потом, так интереснее.
Он специально держит Педера в подвешенном состоянии. То дает понять, что знает, а в следующую секунду притворяется — всё, мол, как всегда.
— Не знаю, что ты по этому поводу думаешь, Доска, но когда человек ни в чем не уверен, он на все готов. На все что угодно. Страшные вещи готов сделать. И все для того, чтобы доказать свою… как это называется? Лояльность?
— Могу я взять свою куртку? — спросила я. — Мне надо идти.
— Конечно можешь, какой разговор. Договорим только… Кстати, ты успела собрать деньги?
— Что?
— Кончай выламываться, ты же должна мне тысячу спенн. Какая разница, кто проболтался про котенка… договор есть договор.
Он все время улыбался, точно все это было шуткой.
— Ничего я больше платить не буду. Ты получил пять сотен и «Walkman». Этого больше чем достаточно.
— Пошли, Нелла, нам пора. — Томми взял мою куртку с колен Герарда и протянул мне.