Военачальник
Шрифт:
– Значит, так и порешили. Сейчас и сделаю, чтобы вы знали, кто есть кто. И еще – придется мне отвести отдельную комнату, рядом с Мариной, чтобы я «охранял» ее постоянно. Прежнего охранника прикрепите к Макоберу, пусть с ним ходит и следит, чтобы тот пакостей не учинил, и все докладывал Амалии – где наш бодрый старичок бродит, кого радует своим тугим телом, как себя ведет в трактирах. А я буду ходить за Мариной.
Амалия бросила подозрительный взгляд на явно довольную Марину и бесцветным голосом сказала:
– А может, лучше за мной будет
– Перестань… ну, прокрадешься ночью… к нам, – с усмешкой сказал Влад. – Это же не навсегда. Потом я появлюсь из небытия. Мне с Мариной, я же тебе сказал, нужно в Школу магии. А еще разведать, что там с гильдией магии Лазутина. Девчонки, не ссорьтесь, ладно? Вот и ладушки… теперь начинаем превращения.
Влад закрыл глаза, выбрал из памяти образ и начал модифицировать свое лицо. Через пятнадцать минут за столом сидел мужчина лет сорока, с жесткими, решительными чертами, длинными, до плеч темными волосами с проседью и ярко-голубыми глазами, сияющими на смуглом скуластом лице.
– А что, хорош! – с интересом разглядывая Влада, сказал Макобер. – Настоящий самец! И этот шрам справа как будто к месту… Люди десять раз подумают, прежде чем задеть такого буяна. Проверим? Пошли в трактир?
– Проверим… попозже, – усмехнулся Ньювлад. Пока что доложите, что сделано. Амалия, полковники тебя воспринимают как моего представителя? Нет возмущений, что, мол, баба им чего-то диктует? Хотя я и передал им приказ, но могут возмущаться, что над ними поставили женщину. Так как там дела?
– Пусть попробуют повозмущаться, – криво усмехнулась Амалия. – Я у них на глазах одного наглого лейтенанта перекинула через забор, после этого замолчали. А вообще им все равно, кто ими командует, лишь бы жалованье было да пожрать и выпить. Сейчас у нас в наличии шесть тысяч семьсот бойцов, но обученных из них половина, а обстрелянных – и того меньше. Полковники целыми днями их гоняют – обучают держать строй, фехтовать, стрелять из луков, но разве можно за недели обучить хорошо стрелять? Этому учатся годами. Будем делать, что можем. Команды на пушки набрали, по пять человек на каждую – заряжать, подтаскивать – магиков-пушкарей только нет. Рекруты идут на службу довольно охотно – деньги платятся, все об этом знают.
– Это хорошо, о деньгах мы сейчас поговорим с Панфиловым. Тебе, Амалия, вот какое задание: мне нужно узнать точно расположение Ламунского: где он живет, куда ходит, как ходит, какая у него охрана – все, что нужно.
– Хотите его убрать? – понимающе спросила Амалия. – Давно надо было. Может, без него и захлебнутся со своим мятежом.
– Ага. Хочу. Только так, чтобы не попасться. Нам нужно выследить его приближенных и попробовать захватить кого-нибудь из них – сделаю из них убийц. Без Ламунского, скорее всего, все развалится.
– Сделаем.
– Мирон, что там у нас с деньгами? – Влад поднял глаза на Панфилова, до этого увлеченно рассматривавшего бедра рыжей Марины. – Ты брось там заглядываться на женщин! Женить тебя надо. Всю Марину уже глазами съел.
– А чего ты, окружил себя красотками, а тут и одной нету! Сделал бы и мне красотку какую-нибудь! Ладно, к делу. Итак, идея с монополией на спиртное была, конечно, дельной. Но – много случаев воровского винокурения. У меня есть информация по подпольным винокурням, позже передам Амалии.
– Хорошо, – кивнул Влад, – винокурни не разорять – поставить своих людей на производство, а тех, кто нарушил, выставить голыми на базарной площади и высечь. Потом выгнать из города плетьми.
– А семьи? Тоже выгнать? – Амалия побарабанила пальцами по столешнице. – Или ограничиться конфискацией денег и ценностей?
– Ограничься. У вас организована служба налоговых надзирателей?
– Да, есть такая, ходят. Проверяют винокурни, продажу спиртного, выявляют нарушения. Если находят – им премия в размере недельного оклада.
– Хорошо. Только доведите до их сведения, что, если кто-то возьмет деньги за то, чтобы скрыть нарушения, будет повешен. Если обнаружите такого, обязательно повесьте на видном месте и табличку на него с указанием его преступления не забудьте прикрепить. Что там с казной?
– Есть в казне деньги. Марос хорошо справляется, все учитывает.
– А что там с Метиславом? На него много денег уходит? Он там не возмущается происшедшими переменами?
– Да не смеши. Ему даже неинтересно то, что делается в городе. Балы закатывает, денег на это мы выделяем, фрейлины ему дают – что еще можно желать? Да чтоб мы так жили!
– Надоест, – усмехнулся Влад. – Что с поставками металла?
– Все, что могли, реквизировали, что-то купили. Ждем прибытия кораблей. Пока ни один не пришел. Тут еще слухи плохие – это уже относительно кораблей, отправленных на юг за продовольствием, – викантийские рейдеры перехватывают наши суда, уже три пропали. Раньше они не конфликтовали с империей, теперь решили гадить исподтишка. Не удивлюсь, если окажется, что Ламунский уже обратился к Викантии за помощью. Нам нужны военные корабли для защиты берегов и наших торговых судов, но имперская флотилия очень дряхлая. Империя, надо признать, никогда не отличалась хорошим военным флотом, не то что Викантия. Подумай над этим.
– Подумаю, потом. Сейчас в пяти днях пути от столицы стоит огромная армия, готовящаяся к штурму. Впрочем, знаешь, что пришло в голову: а ведь ты прав, я не учел подступ к городу с моря. Нам нужно прикрыть вход в бухту. В нее ведет узкий проход, относительно узкий. Насколько помню, он перекрывается большой цепью – я видел ее, уходящую в воду. Нужно узнать: она действует? Ее можно поднять? Впрочем, даже если ее поднять, они могут высадить десант на молы, а оттуда уже на берег. Надо сделать так, чтобы противники вообще подойти не могли. Цепь ведь скорее служит препятствием для выхода из бухты без разрешения власти, а не для входа в нее… Давайте подумаем, где поставить пушки? Туда надо десяток орудий, не меньше.