Военкоры 1812 года
Шрифт:
С.В. Герасимов. Прибытие М.И. Кутузова в Царево-Займище
Но сколько вера, сия устроительница внутренняго спокойствия и благих нравов, делает общежитие наше в недрах Отечества своего приятным и безопасным, столько же охраняет она мирное пребывание наше от внешних врагов. Посмотрим торжество ея на полях брани. Кто велит войну презирать, труды, опасности и самую смерть? Кто посылает его с оторванною рукою нести в жертву и другую руку? Взглянем после сражения на ратное поле, посмотрим с ужасом на сии многия тысячи людей, лежащих без ног, без рук, обезглавленных, растерзанных, умирающих и мертвых: кто удержал их на поле брани? Кто дал им твердость духа стоять противу огнедышущих, смертоносных орудий? Кто, не взирая на страшное побиенных собратий своих зрелище, посылает других сотоварищей их подвергаться той же самой участи? Честолюбие? Но в
Возмем сто тысяч воинов и представим себе, что они все до единаго в высочайшей степени честолюбивы: ни один из них не оставит ратнаго поля, все до последняго лягут на месте брани. Таковые примеры неоднократно случались с храбрыми Российскими полками, многочисленною неприятельскою силою окруженными. Всяк из сих христолюбивых воинов перекрестясь становился на месте убитаго подле него товарища, и все сряду, увенчанные кровию, не сделав шагу назад, лежали побитые, однако не побежденные. Как? Сия твердая грудь, несущаяся за Церковь, за Царя, за Отечество, на острое железо; сия с текущею из ран кровию великодушно изливаемая жизнь; сие великое в человеке чувство родится без надежды на безсмертие? Кто поверит сему? Когда сия надежда одушевляла Фемистоклов, Эпаминондов, Регулов, то мы ли, озаренные сиянием веры, познавшие всю истинну и цену сего священнаго с небес низпосланнаго гласа, станем величие души созидать на побуждениях презрительных страстей? Человек не рожденный и не воспитанный в вере может еще быть честолюбив и праводушен, но тот, кто отпадет от ней, истребит ее из души своей, в том не останется ничего, кроме страсти к самому себе. Его могут убить, но сам он ни за кого не умрет. Вера дает нам душевныя силы любить и делать добро, маловерие от емлет их, безверие же погружает нас в бездну буйств и пороков, разрушающих безопасность, тишину и спокойствие народное.
И так когда Государство или народ желает благоденствовать, то первое попечение его долженствует быть о воспитании юных чад своих в страхе Господнем, в напоении сердец их любовию к вере, откуду проистекает любовь к Государю, к сему поставленному от Бога отцу и главе народной; любовь к Отечеству, к сему телу великому, но не крепкому без соединения с главою своею; и наконец любовь к ближнему, под которою разумеются сперва сограждане, а потом и весь род человеческий. Отсюду явствует, что воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторыя знания свои в науках; но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к Отечеству, точно также, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери. Он научит меня Математике, Механике, Физике, но и самый честный из них и благонамеренный не научит меня знать землю мою и любить народ мой; ибо он сам сего не знает, не имеет нужных для меня чувствований, и не может их иметь: у него своя мать, свое гнездо, свое отечество. Любовь к оному почерпается не из хладных разсуждений, не из принужденной благовидности, нет! Она должна пламенною рекою литься из души моего учителя в мою, пылать в его лице, сверкать из его очей. Откуду иностранец возмет сии чувствования? Он научит меня своему языку, своим нравам, своим обычаям, своим обрядам;
воспалит во мне любовь к ним; а мне надобно любить свои. Две любови не бывают совместны между собою. Он покажет мне славу своих единоземцев, а мои погребены будут во мраке забвения. Он возбудит во мне желание читать его писателей; пристрастит меня к их слогу, выражениям, словам; а чрез то отвратит меня от чтения собственных моих книг, от познания красот языка моего: каждое слово его будет мне казаться прелестным, каждое слово мое грубым; ибо кто может устоять против возбужденной с малых лет склонности и привычки? Он поведет меня по своим городам, полям, путям, вертоградам; на твердит мне о своих забавах, играх, зрелищах, нарядах; распишет их в воображении моем своими красками; обольстит, очарует понятие мое; родит во мне благоговение ко всем мелким прелестям и к самым порокам земли своей. Таким образом, даже нехотя, вложит в меня все свое, истребит во мне все мое, и сближа меня с своими обычаями и нравами удалит от моих. Я пойду за ним шаг за шагом, и тогда когда бы надлежало мне с молоком матери моей сосать любовь к моему Отечеству, приобретать с каждым днем возраста новую к нему привязанность, новую силу любви, новую степень удовольствия принадлежать ему, новый предлог гордиться, и восхищаться славою его, новую причину веселиться и радоваться, что я рожден в нем; тогда сделает он, что все сии священныя чувствования умрут или охладеют во мне, и я только телом буду жить у себя, в родной стране моей, а сердцем и умом не чувствительно и по неволе переселюся в чужую землю.
Таковое превращение, больше или меньше сильное, произведет во мне чужестранное воспитание без всякой вины воспитателя; ибо он не виноват, что любит землю свою больше моей. Чтож естьли положим еще в нем худые нравы, наклонность к безверию, к своевольству, к повсеместному гражданству, к новой и пагубной философии, к сим обманчивым имянам начальствующаго безначалия, верной измены, человеколюбиваго терзания людей, скованной свободы? Тогда для образования моей наружности, при малейшем поползновении моем к порокам, вложит он в меня такую душу, от которой Бог, вера, и добродетель отвращают свое зрение. Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет щастие или нещастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение или клятву потомков. Оно медленно приносит плоды, но когда уже созреют оные, тогда нет возможности удержать их от размножения: должно будет вкусить сладость их или горькость. Для посеяния чистых семян благонравия надлежит, чтоб сан воспитателя был важен и почтен, не наружными почестями украшен, не телесною ловкостию приятен, но добрым именем и славою долговременно известен. Лучше простой человек с здравым разсудком и добрыми нравами, нежели ученый с развращенными мыслями и худым сердцем; лучше грубоват и пасмурен лицем, нежели статен телом, блестящ остроумием, но мрачен душою; ибо гораздо полезнее Отечеству и всему роду человеческому судия сострадательный, воин храбрый, земледелец трудолюбивый, нежели легкомысленный вертопрах или важный метафизик разсуждающий о монадах и делающий воспитанника своего монадою.
Должно мне сказать еще нечто о природном языке всякой державы. Язык есть душа народа, зеркало нравов, верный показатель просвещения, неумолчный проповедник дел. Возвышается народ, возвышается язык; благонравен народ, благонравен язык. Никогда безбожник не может говорить языком Давида: слава небес не открывается ползающему в земле червю. Никогда развратный не может говорить языком Соломона: свет мудрости не озаряет утопающаго в страстях и пороках. Писания зловредных умов не проникнут никогда в храм славы: дар красноречия не спасает от презрения глаголы злочестивых. Где нет в сердцах веры, там нет в языке благочестия. Где нет любви к Отечеству, там язык не из являет чувств отечественных. Где учение основано на мраке лжеумствований, там в языке не возсияет истинна; там в наглых и невежественных писаниях господствует один только разврат и ложь. Одним словом язык есть мерило ума, души и свойств народных. Он не может там цвести, где ум послушен сердцу, а сердце слепоте и заблуждению. Но где добродетель вкоренена в душах людей, где всякому любезен язык правоты и чести, там, не опасаясь стрел невежества и клеветы, растут и зреют одни только плоды наук и трудолюбия. Тогда рождаются и возникают сии отличные люди, которые силою разцветающаго в умах их красноречия приносят во всех родах познаний всеобщую пользу. Тогда воскриляются сии великие песнопевцы, которые в творениях своих говорят языком ироев, языком богов. Сим восхищают, воспламеняют они воображение своих читателей; сообщают им огонь свой; раждают в них новый свет: отсюду храбрая душа воина воспаляется новою любовию к славе; отсюду зодчий почерпает мысль о великолепии храма; отсюду живописец учится изображать величество Юпитера и силу Геркулеса; отсюду ваятель и камнесечец без-чувственным истуканам своим дают жизнь и прелесть. Тогда растут науки, цветут художества, зеленеют искуства, и древо просвещения, пуская корни свои глубоко, возносится вершиною к небесам. Таковы суть пользы языка!
Но между тем как он созидает славу народную, он же соединяет всех самыми крепкими узами. Опытами доказано, что в сопряжении областей не составляют оне совершеннаго единства тела и души, доколе языки их различны; и напротив того самыя разделенныя и отторженныя одна от другой области, имеющия один язык, сохраняют в себе некое тайное единодушие, котораго ни рука власти, ни рука времени, разрушить не могут. Кажется природа одарила звуки отечественнаго языка некоторою волшебною прелестию. Человек по чужим землям странствующий, когда встретится с другим и услышит из уст его природныя свои слова, сердечно обрадуется и прилепляется к нему дружбою. Воин, посреди лютой брани, возносит кровавый меч, дабы обезглавить поверженнаго врага; но когда сей на отечественном языке его возопиет к нему о пощаде, он смягчается, и вознесенную на поражение его убийственную руку дружелюбно простирает к нему на под ятие онаго. Толико глас родины сладок! Но что я говорю о человеке? Не видим ли мы даже в зверях и птицах знаков любви к сему гласу? Не бегут ли, не летят ли они на зов своих товарищей? В звуках их нет того великаго разнообразия, какое видим в человеческих языках, однако же всякая из сих тварей знает звуки своей породы, и к ним одним пристрастна. Итак природный язык есть не только достоинство народа, не только основание и причина всех его знаний, не только провозвестник дел его и славы, но купно и некий дар, к которому, хотя бы и не разсуждать о нем, природа вложила в нас тайную любовь; и если человек теряет сию любовь, то с ней теряет и привязанность к Отечеству, и совершенно противоборствует разсудку и природе.
Из всех сих разсуждений явствует, что Вера, воспитание и язык суть самыя сильнейшия средства к возбуждению и вкоренению в нас любви к Отечеству, которая ведет к силе, твердости, устройству и благополучию. Явствует также, что сия высокая добродетель, требующая великости духа исполнения своих обязаностей, непорочности сердца и осторожности от искушений и прелестей, не так удобно приобретается, чтоб мы при немощах и страстях наших легко досязать до ней могли. По сему нужно частыми о ней размышлениями разум и душу свою в том подкреплять, и для неизгладимаго ея в сердцах наших утверждения всегда призывать на помощь Того, Кто Всемогущею десницею Своею управляет миры, и без Котораго во всех наших помыслах господствует один только мрак и тьма.
Обратимся теперь от общаго разсуждения к нашему любезному Отечеству, к России. Сыны и дщери ея всегда во все времена, дышали любовию к ней. Создатель и Отец народов, Бог, в посылаемых от Него великих обладателях наших всегда являл и являет благодать Свою над нами. Возблагодарим Его, воззовем к Нему, да глава и тело Отечества нашего под Его Всемощным покровом цветут и движутся.
Конец ознакомительного фрагмента.