Военная лирика
Шрифт:
(«Атака»)
Или стихотворение «Пехотинец»:
И ты уверен в эту пору, Что раз такие полверсты ТыПоэт не видит поэтического в натуралистических мелочах, что часто в лирике военных лет у многих поэтов заслоняло существенное. Если деталь фронтового быта — то обязательно символ, в котором содержится многое, например фляга убитого солдата, из которой отпивают глоток, а потом зарывают вместе с хозяином:
Чтоб в день победы смог Как равный вместе с нами Он выпить свой глоток Холодными губами.(«Фляга»)
Война для поэта — непрерывное движение, образ дороги, ощущение временности привала, постоянный «суровый непокой».
Солдатские мысли о Родине проходят тот путь, который Добролюбов называл некогда путем патриотического сознания: от клочка земли, «где нам посчастливилось родиться», до представления о величии страны:
Касаясь трех великих океанов, Она лежит, раскинув города, Покрыта сеткою меридианов, Непобедима, широка, горда.(«Родина»)
И снова — к безыменному клочку родной земли:
Чтоб там, где мы стали сегодня, — Пригорки да мелкий лесок, Куриный ручей в пол-аршина, Прибрежный отлогий песок, — Чтоб этот досель неизвестный Кусок нас родившей земли Стал местом последним, докуда Последние немцы дошли.(«Безыменное поле»)
Один из героев трилогии «Живые и мертвые» генерал Кузьмич дал удивительно емкую и выразительную формулу: «Война — это ускоренная жизнь, и больше ничего». Стоит вдуматься в эту необычную мысль. Да, жизнь на войне «ускорена», она может оборваться каждую минуту. Но речь идет не об ускорении смерти, а о жизни — о том, что она теперь идет убыстренным темпом, надо успеть сделать в твоей новой жизни все, что тебе предназначено. И непременно остаться человеком, верным себе, своему идеалу, своей вере:
В нас есть суровая свобода: На слезы обрекая мать, БессмертьеВ книге «С тобой и без тебя» стихи разные. Есть и такие, которые порождены минутами тоски и даже отчаянья, сомнением в верности любимой женщины. В сборнике «Военная лирика» таких стихов нет: выбраны для него лишь те, которые написаны «войною», то есть такие, где на весах войны взвешены и любовь, и ревность, и верность.
Стихотворение «Жди меня» прославило навсегда имя автора именно потому, что в нем с большой силой прозвучала мысль о величии истинной любви, той самой, что «горами движет», а главное — о великом гуманизме справедливой войны, ведущейся во имя высоких человеческих целей. «Духоподъемность» советской поэзии сказывается всегда вот в таких необычных поэтических озарениях, где автору удается выразить дух своего времени. Поэт ничего не меняет при переизданиях стихотворения — как вылилось некогда, так и живет! А ведь при желании (и желающих было немало!) можно найти в нем всякие стилистические неточности. Но, наверное, не стоит искать. На весах и войны, и мира достоинства этих стихов явно перевешивают недостатки.
«Нехитрый рай» слабодушных, которым достаточно имитации чувств, отвергнут поэтом:
Случайной лаской не согрет, До смерти не простясь с тобою, Я милых губ печальный след Навек оставлю за собою.(«На час запомнив имена…»)
Близость с далекой любимой ощущается верней в минуты особой опасности, в часы самой черной фронтовой работы, — в сжатом концентрированном ощущении живой жизни, в которой каждый миг может стать последним:
И все же не тогда, я знаю, Ты самой близкой мне была. Теперь я вспомнил: ночь глухая, Обледенелая скала… Майор, проверив по карманам, В тыл приказал бумаг не брать; Когда придется, безымянным Разведчик должен умирать…(«Я, перебрав весь год, не вижу…»)
Наиболее своеобразно, пластически ощутимо и красочно тема любви в ее высшем выражении сказалась в стихотворении «У огня». Генерал, «продырявленный» «под Мадридом в первый и под Сталинградом — в пятый раз», сидя у огня в землянке, без конца готов слушать испанскую песню, вспоминая свою любовь, оставшуюся в завоеванном фашистами Мадриде. Сегодняшний бой — это как бы снова битва за Мадрид, за уничтожение фашизма, за человеческое счастье:
Потеряв в снегах его из виду, Пусть она поет еще и ждет, Генерал упрям, он до Мадрида Все равно когда-нибудь дойдет.