Военно-морской шпионаж. История противостояния
Шрифт:
Для американских атташе это время было особенно пьянящим. Потратив годы своей шпионской работы на подглядывание из-за забора, наблюдение за судостроительными верфями и вбухав миллионы долларов на поездки, чтобы увидеть то немногое, что удается увидеть в закрытой системе, атташе вдруг столкнулись с неожиданным обаянием и даже «братством по оружию» со стороны их советских хозяев.
Одним из самых значимых событий того времени был приезд в Москву оркестра корпуса морской пехоты США — личного оркестра американского президента, который, наверное, является одним из лучших военных оркестров в мире. Президентский оркестр проделал грандиозное концертное турне по шести основным городам Советского Союза, начав с Москвы, где выступил совместно с прославленным оркестром Советской армии. Военно-морской атташе сопровождал оркестр во время поездок в Киев, Минск и Ленинград. В каждом городе морские пехотинцы
Сообщения о нарастающем беспокойстве в странах Восточной Европы и заигрывании центральных властей с гражданами этих стран ежедневно передавались в вечерней московской программе «Время». Па четвертом году гласности М. Горбачева публике стали показывать больше реальной жизни. В том примечательном октябре жесткое противостояние народа коммунистическим властям в Венгрии, Чехословакии и Восточной Германии со всеми подробностями описывалось в московской англоязычной газете «Москоу ньюс». Эти события плюс отказ советского правительства от контроля над Русской православной церковью нарастающим вихрем новостей неслись по просторам Советского Союза. В Рождество (25 декабря) 1989 г. программа «Время» показала изрешеченные пулями тела Николае и Елены Чаушеску, лежащие во дворе какого-то дома в Тырговиште. Эта сцена, которую видели по телевизору в каждой семье в Советском Союзе, стала недобрым знамением для коммунистических руководителей Москвы.
Драматичное разрушение Берлинской стены отозвалось в московском дипломатическом сообществе реакцией военных и военно-морских атташе из стран Восточной Европы. За предыдущие два с половиной года американский военно-морской атташе наладил отношения личной дружбы с военно-морским атташе из Восточной Германии кэптеном Рольфом Франке. Рольф был старшим военно-морским офицером в посольстве Германской Демократической Республики, ГДР. Всю свою военную карьеру он прослужил офицером разведки и, возможно, не видел моря или военного корабля с тех пор, как был курсантом военно-морского училища в Берлине. В качестве атташе или военного советника он побывал на Кубе, в Перу и во Вьетнаме, а также еще в нескольких странах, о которых он предпочитал не распространяться. Как и большинству других атташе из стран Варшавского договора, находящихся в заграничных командировках, ему разрешалось взять с собой в Москву только жену. Под предлогом обучения детей в школах своей страны от атташе требовали оставлять дома детей или другого члена семьи, особенно если командировка приходилась на страну Запада. Некоторые называли это залогом, другие называли это страховкой, гарантирующей возвращение атташе домой,
В Берлине у Рольфа были внуки, которые периодически к нему приезжали. Чем дольше они жили в Москве и чем хуже становилась ситуация в ее родной Восточной Германии, тем замкнутее и угрюмее вела себя его жена. Рольф часто приглашал американца в свое посольство, расположенное на Ленинском проспекте, и, по мере изменения ситуации в Берлине, становился более разговорчивым.
Рольф стал открыто говорить о своих планах увольнения со службы, о зарплате и ситуации у него на родине. Он казался преданным коммунистом, но не раз заявлял, что их система из года в год делает ужасающие ошибки. Оставаясь один на один с американским атташе, он дружески критиковал восточногерманского президента Эрика Хонеккера. В обычное время и в нормальных условиях американский атташе охарактеризовал бы его поведение как превосходный пример должностного лица, собирающегося переметнуться на Запад. Если его намерения действительно были таковыми, то быстрый ход событий в Берлине полностью его обогнал. Случилось так, что вся его страна перебежала на Запад, а он опоздал. Рольф поведал, что опасается за собственную безопасность и безопасность его семьи. Рольф был в гостях на квартире американского военно-морского атташе, когда стало известно о погроме штаб-квартиры секретной полиции ГДР («Штази») в Берлине. Рольф сказал, что собирается перевезти всю свою семью в Москву и ждать, пока ситуация прояснится. Он сказал, что его послужной список, скорее всего, не даст ему возможности нормально уволиться из вооруженных сил и что его, возможно, даже посадят в тюрьму. Для него те дни были действительно тяжким испытанием.
Судьба руководителей стран коммунистического Востока не заслуживает сожаления, и они справедливо считаются ответственными за политику, которая вызвала много трагических смертей
Пик в военных отношениях Восток—Запад пришелся на празднование в 1989 г. дня Национальной народной армии ГДР. В том году отмечалась 40-я годовщина образования ГДР и ее вооруженных сил. Всего за месяц до крушения Берлинской стены, когда будущее Германии покоилось в руках Генерального секретаря Горбачева и Политбюро, планировался большой дипломатический прием. Сороковая годовщина ГДР была не просто национальным днем восточных немцев, она стала еще и последним крупным «выпендрёжем», устроенным в Москве одной из стран — членов Варшавского договора.
Через два года взорвался и Советский Союз.
Вот как это запомнилось П. Хухтхаузену, уже уволенному из ВМС США:
Ранним рождественским утром 1991 г. бывшего военно-морского атташе ВМС США в СССР, отдыхавшего в своей московской квартире, разбудил телефонный звонок. Атташе уволился из ВМС США в сентябре 1990 г., а потом вернулся в Москву в качестве представителя фирмы «Консалт Америка». В этот раз ему звонил капитан 1-го ранга в отставке Валентин Серков, один из творцов «Соглашения о предотвращении инцидентов на море» и специалист по морскому праву. Взволнованным голосом Серков предложил встретиться и вместе наблюдать монументальное событие. Днем раньше ушел со своего поста М. Горбачев, и Серков ожидал чего-то совершенно необычного. Серков предлагал встретиться чуть свет на Красной площади у Спасских ворот.
Отставной атташе натянул меховую шапку, надел пальто и пошел из своей квартиры на Таганке на Красную площадь; ему предстояло пройти три километра. Снег летел с другого берега Москвы-реки и щипал его лицо, он горбился на холодном ветру, по продолжал плестись по безлюдной набережной. Интересно, что там будет, думал американец. Он шел по утренней Москве, оставляя за собой маленькие клубы пара, в который превращался выдыхаемый им воздух. Солнце прорвалось сквозь рваные лохматые тучи, и небо окрасилось ярко-розовым цветом. В эти ранние утренние часы, когда улицы еще были почти безлюдны, Москва являла себя во всей своей красе.
Он пришел на Красную площадь, на которой никого не было, за исключением кремлевских часовых в серых шинелях и меховых шапках, медленно двигающихся по квадрату. Оп разглядел крупную фигуру Серкова, стоявшего спиной к черной кованой оградке с западной стороны собора Василия Блаженного и смотревшего поверх мавзолея Ленина. Серков махнул рукой и направился к американцу.
— Посмотри туда, — сказал он. Американец заметил застывшие слезинки на ярко-красном лице подошедшего Серкова. — Убрали, гляди!
Американец повернулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал Серков. Высоко над кремлевским куполом трепетал бело-сине-красный российский триколор! Полностью красный флаг СССР с серпом и молотом был снят! На восходе солнца, подставив себя поземке, на Красной площади стояли двое мужчин, двое бывших офицеров военно-морской разведки — один русский, второй американец. Кремлевские часовые молча смотрели на них. Советский Союз умер. Какое-то время спустя, во время празднования Дня военно-морского флота в июле 1992 г., старый российский морской флаг с бело-голубым крестом святого Андрея заменил советский военно-морской флаг. Советский флаг с серпом и молотом оставался до 1997 г. на кораблях Черноморского флота, который был предметом дележа между Россией и Украиной. Этот флаг продолжают с гордостью демонстрировать на военных парадах и в День военно-морского флота, потому что он никогда не был сдан врагу на поле боя и был водружен над берлинским рейхстагом в 1945 г.
Должность американского военно-морского атташе в СССР имеет длинную историю, полную захватывающих приключений и интриг. Начиналась она с коммандера ВМС США X. Кёлера, который в годы Гражданской войны 1920-х годов тайком разъезжал по России и сообщал, как у большевиков идут дела.
Перед Кёлером была поставлена задача «выяснить... является ли большевизм реальной силой, работающей идеей, которая продолжит существование, или же он является фальшивой доктриной, каковой он предстает на первый взгляд». В то морозное утро на Красной площади, но прошествии семидесяти одного года и целой череды своих предшественников, служивших в разное время в Москве американскими военно-морскими атташе, Хухтхаузен, в недавнем прошлом сам бывший американским военно-морским атташе, осознал, что на заданные Кёлеру вопросы дан окончательный ответ. Красные знамена, реявшие с 1917 г. над большевистским флотом, наконец, спущены.