Военно-спортивные игры

Эдуард Стрельцов, 1937–1990

Футбол – это модель жизни. Модель жизни и смерти, модель войны, только без кровопролития. Но иногда он повторяет настоящие трагедии жизни. Феномен футбола до сих пор не изучен и не оценен по достоинству. Сотни миллионов людей во всём мире не отрывают глаз от телевизоров, отдавая свои сердца великим мастерам этого зрелища. Великие политики считают за честь пожать руки великим мастерам. Нации переживают необыкновенный душевный подъём, наблюдая триумф своих кумиров. Среди таких кумиров, был и наш великий футболист, мастер, талантище от бога, гордость всего нашего народа – Эдуард Стрельцов. Мне не довелось видеть молодого Стрельцова. Город, в котором я вырос, не имел телевизионной трансляции. Первую телетрансляцию я увидел только в 1959 году – СКА Ростов – ЦСКМО – 2:0. С тех пор я влюбился в эту игру. Моим кумиром, естественно был В.В Понедельник. Но от старших пацанов я слышал рассказы о легендарном Эдике, которого посадили за изнасилование дочери не то шведского, не то датского посла. Довелось мне увидеть игру Стрельцова только в 1964 году на матче дублёров СКА – ТОРПЕДО, который проводился в моём Новочеркасске. К этому времени я сам уже не плохо играл, выступал за сборную института, ну и так далее. Меня поразило в игре Эдика красота нестандартных решений, эстетика паса, видение поля… Удивляло, что после 6 лет вынужденного простоя, он сохранил и технику, и скорость, и футбольную мудрость. Уже тогда я чувствовал, что в этом деле – деле Стрельцова, что-то не так. Вернее, не совсем так, как это было рассказано нам тогда. Всё время казалось, что здесь замешена большая политика, какая-то интрига. Это конспирологическое ощущение появилось у меня после событий 1962 года, непосредственным свидетелем которых я был. Ну – это особый разговор и к нашей теме не имеет отношения. Интерес к теме Стрельцова у меня не пропадал никогда, читал всё, что писалось о нём. Меня не покидало ощущение какой-то неувязки строгости наказания перед самым чемпионатом мира. Ведь было понятно, что участие трёх ведущих футболистов, Стрельцова, Татушина, Огонькова, значительно повышало наши шансы на победу в чемпионате. Зная, как наши руководители были заинтересованы в победах Советского спорта, можно было предположить, что для их отстранения были более веские причины, чем просто изнасилования. В конце концов, их можно было отстранить и после чемпионата мира, а жертву изнасилования – Мариану Лебедеву, можно было застращать и отказаться от своих показаний. Значит, у заказчиков были мотивы более существенные, чем просто спортивные победы.

Уже совсем недавно, мне посчастливилось прочесть несколько книг и исследований на эту тему. Прочитал и само уголовное дело. Как я и предполагал, фабрикация, провокационный и заказной характер этого дела почти ни у кого из авторов не вызывал сомнений. Однако мотивы не выдерживают никакой критики. Но одно отмечают все: Хрущёв дал установку – «Посадить гада, и надолго!»

Здесь что-то не стыкуется. Почему у Стрельцова и Эдуарда Караханова, (ещё одного подозреваемого) оказалась совершенно одинаковая группа крови и слюны (по ним определяли принадлежность спермы подозреваемых в изнасиловании)? Почему никто не предположил, что они могут быть сводными братьями? Совсем недавно мне попались фотографии Эдуарда Стрельцова уже в совсем зрелые годы. Мне показалось, что он удивительно похож на Никиту Сергеевича. Тогда меня заинтересовала судьба старшего сына Никиты – Леонида. Я нашёл фотографию выпуска училища в Балашове 1932 года, где позднее обучался Леонид. Инструктор второго авиаотряда А. Плавинский. На фото он вверху третий слева.

Одно лицо с молодым Стрельцовым! Стал изучать историю гибели Леонида в сорок третьем. И до меня дошло, что, если он попал в плен, то мог содержаться только в лагере в Плещиницах. По времени это точно совпадает с событиями в Хатыни. Ну и дальше фантазия моя разыгралась. Ни на что не претендую, ни на какую правду, ни на достоверность событий и версий. Просто напишу, как это могло быть на самом деле. Чем дальше я пишу, тем интересней мне становилось. Одно мне ясно. Во всей этой истории замешена очень большая политика. Могло быть так? Могло. Ну и напишу. Читателю читать и судить. А мне писать. Спасибо за внимание.

Он сидел в раздевалке и ничего не слышал, глупо улыбаясь и невнятно отвечая на дружеские похлопывания и отпускаемые комплементы. В голове его проносились моменты игры, его первой игры за сборную. Его мышцы находились в постоянном напряжении, как бы вновь переживая коллизии игры и моменты этого незабываемого матча. Его память зафиксировала каждый момент этой игры.

Вот первый гол – уже на четвёртой минуте Нетто – Гусь, перехватывает пас Хамрина и резко, шведкой постелил на левый край, на Толю Ильина, за спину защитнику. В этот момент Кузьма делает рывок вправо. Серей Сергеевич чуть притормаживает, открывая зону прямо по центру. А он, Эдик, делает рывок туда, по центру, и чувствует, что Густавсон не успевает его накрыть. А Толян после двух касаний пускает круглого в эту зону на высоте груди. Дальше его тело, подчиняясь каким-то неведомым указаниям, действует само по себе. Он на скорости принимает мяч на грудь, мягко прокидывает его немного вперёд и сходу с линии штрафной на противоходе, посылает мяч в нижний угол, под опорную ногу вратарю. Помнит крик отчаяния с трибун и гробовую тишину на стадионе. Потом был второй гол. Получил мяч от Кузьмы, находясь спиной к воротам, показал, что сыграет в стенку с ним, развернулся в право, продавил двух защитников, и под вратарём сильно низом пробил. Третий гол тоже был забит не без его участия. Разыграв с Кузьмой и Толей на третьего, выскочил по левому краю и резко прострелил. Дальнюю штангу замкнул Борис Татушин.

На 42 минуте он, Эдик, забил уже сам. Начав движение с мячом, со своей половины поля, он увидел, что защитники заняли неверную позицию, и рванулся в свободную зону по месту правого полусреднего. Бергмарк пытался, нарушив правила, задержать его, но отлетел, как от стены. Вышел один на один с вратарём, но не стал, ни обводить, ни бить, а просто парашютом перебросил мяч в левую девятку. Игра была сделана. Во втором тайме отличились Сергей Сергеевич и Кузьма. Но он, Эдик уже потерял интерес к игре. Сорокатысячный стадион Росунда молчал, было даже слышно покашливание с трибун.

И вот сейчас он сидел в раздевалке, ошарашенный своим успехом в дебютном матче за сборную. За сборную СССР! К нему подошёл Никита Палыч, который не играл в этом матче.

– Эдик, я много чего видел в футболе, сам играю вроде не плохо, но ты просто гений! Я тебя поздравляю с дебютом…

– Да что вы, Никита, Палыч, просто повезло…

К Эдику подсел Кузьма, друг и партнёр по Торпедо, Валька Иванов.

– Не скромничай, молодой. У тебя всё получилось. Игра была – просто чудо. Разделали шведов, как под Полтавой…Да ещё у них дома. Ты молодчина Эдик. Как ты третий забил… Просто ушёл и всё. Мы с тобой ещё таких дел наворотим….

Подошёл Гавриил Дмитриевич. Улыбнулся коротко и своим скрипучим, занудливым голосом скупо проговорил – Поздравляю, Эдик. Молодец. Но не задавайся. Без товарищей, без коллектива ты не смог бы… Поздравляли все, и Нетто, и Лёва Яшин, и Башашкин… Было легко и радостно.

– Значит так (Это уже Качалин). Сейчас в душ, и в гостиницу. После ужина у вас есть четыре часа погулять по Стокгольму. Можно немного местного пива попить. Заслужили…

После ужина вышли в город. Стокгольм обрушил на них свою зарубежную экзотику. Чистые улицы, магазинчики, дома, как дворцы, непонятные готические церкви. Поразило отсутствие трущоб и бараков, к которым Эдик привык в Москве и других городах СССР. По улицам ходили чистые господа и красивые барышни, гудели красивые немецкие и американские машины, светились разными огнями рекламы, в пивных сидели почти в тишине чисто одетые интеллигентные рабочие и банковские служащие. Было чисто и спокойно на душе.

Незаметно разбились на группы. Эдик, Кузьма и Боря Татушин, незаметно скрылись в маленькой улочке, ускользнув от наблюдающего Ивана Макаровича, и заскочили в небольшой пивной бар. Подошли к стойке и, Борис, как самый бывалый, заказал на ломаном немецком три пива. Взяли каких-то иностранных раков и в прекрасном настроении уселись за столик в глубине маленького зала. Пиво выпили сразу. Пиво оказалось кислым и совсем не похожим на наше «Жигулёвское». Взяли ещё по одной. Разговаривали сначала тихо, подавленные тишиной бара. Потом, разговорились, начали смеяться, вспоминая перипетии матча.