Военное искусство и военная культура Евразии
Шрифт:
По утверждению специалистов, металлические доспехи монгольских воинов лишь незначительно отличались от доспехов киданей и китайцев; то же самое относится и к металлическим конским доспехам. Одна из разновидностей конского доспеха - «мягкий доспех» - была заимствована монголами на Ближнем Востоке, где такие доспехи стали популярны в конце XII века. Таким образом, за исключением «бехтера» и «зерцала», в области тяжелого вооружения монголы не создали ничего нового. Характерно так же и то, что действия монгольской тяжелой конницы не обратили на себя внимания современников, и источники не сохранили их описания. Победы монголов приписывались мастерству конных лучников, а в ближнем бою, как свидетельствует Юлиан, монголы были «менее искусны» [222] .
222
Горелик М.В. Ранний монгольский доспех... С. 200; Худяков Ю.С., Соловьев А.И. Из истории защитного доспеха в Северной и Центральной Азии // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск. 1987. С. 158-159; Бранденбург Н. О влиянии монгольского владычества на древнее русское вооружение // Оружейный сборник. 1871. №3. Отд. 2. С. 53.
Как отмечалось выше, главным доказательством фундаментального характера военной инновации является ее перенимание другими народами. «Повсеместное распространение и заимствование монгольского оружия в кочевом мире в XIII-XIV веках наглядно свидетельствует о его большой эффективности», - отмечает Ю.С. Худяков [223] . «Оружие всегда было более «международным», чем другие
– Новые его виды, более совершенные и эффективные, появившиеся у того или иного народа, значительно быстрее заимствуются и распространяются, чем украшения или орудия труда. Отставание в военном деле... могло привести к потере независимости. Это и было причиной сравнительно быстрого распространения некоторых видов вооружения у соседних народов» [224] . Процесс распространения нового оружия археологически прослеживается как ареал находок луков и стрел монгольского типа - эти находки служат главными маркерами нового культурного круга. А.Ф. Медведев детально изучил ареал распространения наконечников стрел монгольского типа в Восточной Европе. Эти наконечники в больших количествах найдены в курганах кочевников в Поволжье, на Днепре, на Кубани, а так же в развалинах осаждавшихся монголами русских и литовских городов. При этом важно, что наконечники монгольского типа, относящиеся к XIII-XIV векам, были найдены и там, где монголы не воевали - в Смоленске, Новгороде, Пскове [225] .
223
Худяков Ю. С. Вооружение центрально-азиатских кочевников... С. 154.
224
Медведев А. Ф. Татаро-монгольские наконечники стрел... С. 51.
225
Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие... С. 75-76, 78.
Однако находки наконечников стрел не всегда являются надежным свидетельством того, что в данном регионе было освоено изготовление луков соответствующего типа. Поскольку находки луков и их частей сравнительно редки, то вопрос о распространении монгольских луков более сложен. Известно, что к XVI веку на Руси умели делать рефлексирующие луки, но когда именно было освоено их изготовление, остается неясным [226] . Летописи свидетельствуют, что попытки перенимания монгольского вооружения начались уже вскоре после нашествия. Когда в 1248 году галицкий князь Даниил Романович прибыл на помощь венгерскому королю, то немецкие послы были удивлены татарским вооружением княжеской дружины. «Немцы же дивящеся оружию татарьскому беша бо кони в личинах и коярах кожаных и людье в ярыцех...
– говорит Ипатьевская летопись [227] . Известно, что князь Даниил привлекал в основанный им город Холм ремесленников, бежавших из татарского плена, и среди этих ремесленников были мастера по изготовлению луков и кузнецы. Археологические данные свидетельствуют, что с середины XIII века в вооружении русских воинов традиционная кольчуга («броня») постепенно уступает место пластинчатому «доспеху» монгольского типа; слово «броня» понемногу выходит из употребления [228] .
226
Там же. С. 13.
227
ПСРЛ. Т. 2. М., 1962. Стб. 814.
228
Соловьев С.М. Сочинения. Кн. II. М., 1988. С. 515; Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII-XV вв. М., 1976. С. 33; Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси//Советская археология. 1959. №2. С. 119-121.
Процесс перенимания монгольского оружия на Ближнем Востоке освещен источниками более подробно, чем на Руси. Рашид-ад-дин свидетельствует, что в Персии оружие для армии ильханов изготовлялось в организованных монголами больших государственных мастерских «кархана». В этих мастерских работали преимущественно местные ремесленники, обращенные во время завоевания в рабов; оружие делалось «по монгольским обычаю» и при участии монгольских мастеров, причем перечисляя специальности ремесленников, персидский историк упоминает в порядке очередности лучников, изготовителей стрел, колчанов, сабель, а остальных зачисляет в разряд «прочих». К началу XIV века производство монгольского оружия было освоено свободными ремесленниками, работавшими вне «кархана». «Прежде не было ремесленников, которые умели бы изготовлять оружие по монгольскому обычаю, а теперь большинство ремесленников на базарах научилось», - писал Рашид-ад-дин [229] . Таким образом, в Персии образовался центр производства монгольского оружия, которое стало достоянием всего Ближнего Востока. Распространение монгольского оружия облегчалось тем, что большинство воинов армии ильханов составляли тюрки, и, вооружив эту армию, монголы сами снабдили тюрок (и арабов) новым оружием и научили обращению с ним. Тюрки были военным сословием во всех государствах Ближнего Востока, а также в Египте, в Средней Азии и в Индии; таким образом, принесенные монголами образцы оружия могли свободно распространяться в тюркской военной среде по всему обширному региону. Естественно, что, попав к тюркам и арабам, монгольский лук описывался исследователями как «турецкий» или «арабский», но все это был один и тот же рефлексирующий лук, господствовавший как на Ближнем Востоке, так и на Руси. «Сравнение составных частей сложных русских луков с составными частями, подробно перечисленными в арабском трактате XV века, - отмечал А. Ф. Медведев, - как и памятники изобразительного искусства, свидетельствует, что и арабские, и русские, и турецкие луки средневековья изготовлялись по совершенно аналогичному принципу, имели в своем составе сходные детали из сходных материалов и даже по внешнему виду и размерам были похожи друг на друга. Именно поэтому Флетчер и другие иностранцы, побывавшие в России в XVI веке, отмечали, что русские луки похожи на турецкие» [230] .
229
Рашид-ад-дин Сборник летописей. Т. III. М.-Л., 1946. С. 301-302.
230
Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие... С. 13.
О заимствовании монгольского оружия говорит и перенимание соответствующей терминологии. Монгольские термины приходили в русский язык из тюркских языков, поэтому принятие русскими того или иного монгольского термина означало, что он принят на всем пространстве от Монголии до Руси, а так же и там, где обитали тюрки - то есть на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Прежде всего, перенималась терминология связанная с луком. Славянское слово «тул» было вытеснено монгольским словом «колчан». Лук в комплекте с колчаном и налучьем стал называться «сагайдаком» или «саадаком», чехол для колчана - «тохтуем». Большие стрелы (характерные для монголов) назывались на Руси «джид», другая разновидность стрел - «томары». Перенималось и оборонительное оружие. Легкий стеганый доспех лучников на Руси назывался «тигиляй» (от монгольского «де-гель»), тяжелый пластинчатый доспех - «куяк» («хуяг»), усиленная кольчуга - «бехтерец» («бехтер») [231] .
231
Бранденбург Н. Указ. соч. // Оружейный сборник. 1871. № 3. Отд. 2. С. 50,53,55; №4. Отд. 2. С. 76-78.
В XIV-XVI производившие монгольское оружие персидские ремесленники славились по всему Востоку, и первоначальные монгольские названия иногда заменялись персидскими или арабскими. Так, широко распространившиеся монгольские доспехи типа «зерцала» были известны на Руси, в Индии и других странах как «юшманы» (от персидского «джавшан», «зеркало»). Слова «кибить», «кайдалики» (стрелы), «пика», «кистень», «тарч» (кавалерийский шит) имеют персидские или арабское происхождение [232] .
232
Бранденбург Н. Указ. соч. //Оружейный сборник. 1871. № 3. Отд. 2. С. 52,57; №4. Отд. 2. С. 76; Горелик М.В. Ранний монгольский доспех... С. 196; Винкчер П. Оружие. М.. 1992. С. 251.
Монгольские доспехи перенимались народами, как оружие победителей - но в то же время необходимо отметить, что оборонительное оружие перенималось медленнее, чем лук и стрелы. Основная масса кочевников Восточной Европы осталась верна своему старому доспеху, кольчуге; в погребениях кипчаков кольчуга встречается в десять раз чаще, чем пластинчатые доспехи монгольского типа [233] .
Говоря о распространении монгольского оружия, необходимо упомянуть также и о порохе. Порох был китайским изобретением, и ко времени монгольского завоевания метаемые баллистами пороховые гранаты «хо пао» широко использовались в армии Цзинь. Монголы быстро заимствовали эти гранаты и применяли их при осаде городов в Китае и на Ближнем Востоке. С этого времени порох становится широко известен; рецепт его изготовления приводится в книгах арабского писателя XIII века Гассана Аль-фамаха и византийца Максима Грека; о пороховых гранатах («бан») сообщают и индийские источники. На Руси слово «порох» впервые упоминается в конце XIII столетия в так называемом «Новгородском словаре». Неизвестно, применялись ли на Руси пороховые гранаты, но, во всяком случае, они использовались воинами Золотой Орды: в Поволжье известны находки таких гранат [234] .
233
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. С. 35.
234
Арендт В. Где и когда был изобретен порох // Искры науки. 1928. № 12. С. 453; Школяр С.А. Китайская доогнестрельная артиллерия (материалы и исследования) М.. 1980. С. 161, 162, 178; Khan I.A. Origin and Development of Gunpowder Technology in India: A.D. 1250-1500 // The Indian Historical Review. 1977. Vol. IV. No. 1. P. 25; Недашковский Л.Ф. Золотоордынский город Увек и его округа. М. 2000. С. 76.
Вслед за вооружением заимствовалась военная организация и тактика. Деление войска на десятки, сотни, тысячи было заимствовано монголами у киданей и Цзинь, а затем было введено ими по всех завоеванных странах. В.В. Бартольд писал, что военное устройство тюрок XV века было «наследием империи Чин-хисхана» [235] , в определенной степени это можно сказать и о Руси. Характерной чертой десятичной организации было наличие у каждого командира знамени и сигнального барабана; русские слова «хоругвь» и «тулумбас» (седельный барабан) имеют монгольское происхождение. Большой барабан, «набат» (арабск. «неубэт») считался принадлежностью воеводского звания [236] . Как у монголов (и у тюрок), русское войско иногда называлось «кошун» и делилось на пять частей, по крайней мере две из которых именовались так же, как у кочевников («правая рука» и «левая рука»). Сигизмунд Герберштейн, описывая тактику русских, отмечал, что «они удачнее сражаются в дальнем бою, чем в ближнем, а поэтому стараются обойти врага и напасть на него с тыла»; он упоминал о коротких стременах русских всадников и о их ловкости в стрельбе из лука. Ричард Ченслер также писал, что все русские всадники - это стрелки из лука, что их луки подобны турецким и что они избегают ближнего боя [237] . Об этом же свидетельствует Джером Турбервиль: «Когда русского преследует жестокий враг, он ускачет прочь и, неожиданно повернувшись, поражает его из лука» [238] . Наиболее ярким примером заимствования русскими военной системы татар было принятие на службу царевича Касима с его ордой: в этом случае заимствовалось не только оружие и тактика, но и само войско. Это татарское войско впоследствии сыграло большую роль в битве на реке Шелонь; в этом бою была использована тактика «мэнгэдэй», и, как отмечает Н.С.Борисов, татарская выучка очень пригодилась москвичам: они одержали победу над десятикратно превосходящим по численности противником [239] .
235
Бартольд В.В. Сочинения. Т. V. М., 1968. С. 179.
236
Малик-зода А. Монгольский военно-исторический словарь//pubs/mongol voco/ mongol_voco.htm; Бранденбург Н. Указ. соч. //Оружейный сборник. 1871. №4. Отд. 2. С. 81.
237
Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 114-116; Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь-Москва, 1997. С. 370-371; «Мэн-да бэй лу»... С. 77; Кычанов Е. И. Указ. соч. С. 278; Ченслер Р. Книга о великом и могущественном царе Росс и князе Московском // Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003. С. 446,447; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. T.IV. М., 1964.
238
Турбервиль Дж. Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века // Горсей Дж. Записки о России. XVI-начало XVII в. М... 1990. С. 256.
239
Борисов Н.С. Иван III. М.. 2000. С. 240.
Следует отметить, что стрелковая тактика не получила распространения к западу от рубежей Руси. Литовцы высоко ценили русских стрелков из лука, переняли у них термин «саадак», и после присоединения Белоруссии включали их в свои войска - но, по-видимому, так и не завели собственных подразделений лучников [240] . Военная техника Запада пошла по пути, рекомендованном в свое время Плано Карпини: чтобы противостоять лучникам, рыцари одели двойную броню и стали использовать конский доспех. Западная граница Руси превратилась в линию противостояния двух культурных кругов, и каждый из этих кругов имел свой тип оружия. А.В. Чернецов отмечает, что это противостояние очень ясно осознавалось на бытовом уровне и проявлялось, в частности, в том, что на русских миниатюрах XV-XVI веков воины-татары (и другие кочевники) и русские были практически неотличимы, они имели одинаковое вооружение. Напротив, немецкие, польские, литовские воины изображались иначе, в других шлемах и в других доспехах [241] . В противостоянии Востока и Запада Русь выступала на стороне Востока; к примеру, в сказании о битве при Ворксле Витовт рисуется не как союзник Руси в борьбе с Ордой, но как злейший враг, а победа татар объясняется помощью Божьей [242] .
240
Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 3. М.. 1989; Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 355.
241
Чернецов А.В. К проблеме оценки исторического значения монголо-татарского нашествия как хронологического рубежа // Русь в XIII веке. Древности темного времени. М.. 2003. С. 16.
242
ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 139.
С. И. Охремчук [243]
Сегодняшние противоречия российско-японских отношений по итогам Второй мировой войны и их влияние на воспитание современной российской молодежи
Мне жаль тебя, русская мысль, и тебя, русский народ!
Ты являешься каким-то голым существом после тысячелетней жизни, без имени, без наследия, без будущности, без опыта.
243
Сергей Иванович Охремчук - канд. пед. наук, доцент кафедры тактики Челябинского высшего военного командного училища, подполковник (г. Челябинск).