"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Нечипоренко протянул ему руку:
— До побачення.
Провожать Алексея пошел высокий, угрюмого вида ротмистр со шрамом поперек лба, в накинутой на плечи шинели, — его здесь называли комендантом.
Едва они вышли из штаба, Алексей сунул руку в карман и сдавил рукоятку браунинга. Другой рукой он то и дело трогал стены тоннеля, ища боковых ходов, куда в случае опасности можно было бы свернуть. Комендант, ссутулившись, шел впереди.
Первую пещеру они миновали благополучно. Здесь уже спали. Только голый до пояса дневальный при свете коптилки выбирал из рубахи насекомых.
Потом они прошли вторую пещеру. Потом третью, четвертую…
Цацы нигде не было.
Нервы Алексея были так напряжены, что, появись кто-нибудь из бокового прохода, он бы, наверно, начал стрелять.
Но никто не появился, Глухая окаменелая тишина стояла в тоннелях, и лишь вблизи жилых пещер ее нарушал негромкий говор, храп или сонное бормотание.
В последней пещере бородатый унтер доложил ротмистру, что все в порядке.
— Кто-нибудь есть снаружи? — спросил тот.
— Так точно, Ивашкин и Яроха.
— Выведи этого и скажи, чтобы пропустили.
— Слушаюсь, вашблродь.
Комендант небрежно козырнул Алексею и пошел назад. Свет его фонаря померцал в тоннеле, дробясь на неровностях стен, и угас.
— Айда по-быстрому, — сказал Алексей унтеру. — Некогда мне!
Он не решался верить, что вся эта история с Петей Цацей окончилась для него благополучно. Предстояло еще пройти карьер. Может быть, там ждут?…
Унтер пошел вперед, остановился у выхода и крикнул:
— Эй, Яроха, пропусти тут одного. Слышь?
— Хай иде, — отозвался из карьера невидимый Яроха.
Крутая, с обитыми ступенями лестница осталась позади. Чистый, свежий, настоенный на полыни и чебреце воздух ополоснул легкие. Все было на месте: месяц, бурьян, бархатная ночная темнота, прорезанная серебряными нитями звездного света, такая не похожая на смрадную черноту катакомб!
И все-таки, лишь отойдя метров на триста от старой каменоломни, Алексей разжал пальцы и выпустил рукоятку браунинга.
Но сразу же опять схватил ее. Его вдруг негромко назвали по имени:
— Седой?
Голос раздавался сбоку и откуда-то снизу, точно говоривший лежал на земле.
Алексей остановился, затаив дыхание, вытащил руку с браунингом из кармана.
«Вот где они! Ну, здесь-то будет полегче!»
— Я спрашиваю: Седой, что ли? — повторил голос.
Алексей осторожно проговорил:
— Ну, а ежели Седой, так что? — и, пригнувшись, быстро шагнул в сторону: могли выстрелить на звук.
— Так иди ж сюда!
— Куда это «сюда»? — и снова шаг в сторону.
— Иди, не трусь, да не вздумай палить! Привет тебе будет от Максима…
Так неожиданно и странно прозвучал здесь чекистский пароль, что Алексей даже вздрогнул. «Свои?! Откуда? Почему?…»
— Да иди ж ты живей! — торопили из темноты.
И Алексей пошел.
— Влево бери, — командовали ему. — Еще левей: тут ямы кругом, голову сломаешь… Стой, посвечу.
Теперь голос раздавался почти у самых ног.
Вспыхнул огонек. Впереди была яма. В ней стоял человек со спичкой в руке.
— Лезь сюда, — сказал он, — здесь неглубоко.
Схватившись за край ямы, Алексей спрыгнул вниз.
От поднятого им ветерка спичка погасла.
— Ну, здорово! — сказал стоявший перед ним человек.
— Ты кто? — спросил Алексей. Палец его занемел на спуске браунинга.
— Кто бы ни был, а с тебя, брат, ведро водки, меньше не согласен!
— Да кто же ты, черт возьми?!
— Имя надо? Ну, зови Сашкой…
«Сашка! — вспомнил Алексей. — Разведчик, о котором говорил Оловянников».
— Вон что! — сказал он. — Слыхал…
— И я о тебе. Значит, можно считать, старые знакомые. Сейчас покажусь — авось узнаешь…
Он чиркнул спичкой, поднес к лицу, и Алексей увидел вздернутый, покрытый конопатинами нос и улыбающиеся глаза белобрысого парня в казачьих шароварах, который исчез вместе с Цацей.
— Ты?…
— Я. А что, не нравлюсь?
— Нет, ничего… А Цаца где?
— Вон твой Цаца. Почил в бозе…
Прикрывая огонек ладонью, Сашка посветил на дно ямы. Там, вытянувшись, обхватив руками голову, ничком лежал убитый бандит.
— Это ты его… так?
— А кто же, ты, что ли? — с внезапным раздражением проговорил Сашка и бросил догоревшую спичку. — Счастлив твой бог, парень, что я поблизости оказался, сейчас бы ты со мной не разговаривал!… Табак у тебя есть?
Они свернули по цигарке. Присели на камень. Жадно и глубоко затягиваясь, Сашка говорил полушепотом:
— Тебя-то я сразу признал: Инокентьев во всех красках расписывал — такой, мол, да этакой… на случай, значит, ежели доведется встретиться. А тут слышу: Седой… Ну, присматривать начал, как бы чего не вышло. Когда Цаца стал к тебе привязываться, я его отшил, помнишь?
— Ага…
— Потом вижу, он боком, боком — и в сторону. Ну, думаю, худо: сейчас шухер подымет. Я его догнал и спрашиваю: «Ты что, и верно этого мужика знаешь?» «Знаю, — говорит. — Это большевик, провалиться мне на этом самом месте! Он в моем дворе у другого большевика жил, своего сродственника, которого наши в продотряде пришили…» Верно?
— Верно, — подтвердил Алексей. — Меня к нему Инокентьев поставил.
— Ну вот, Цаца и говорит: «Сейчас мы его пощупаем, Я ему покажу зубы заговаривать!» Я говорю: «Нечего шум поднимать. Ежели это лягавый, так его надо кончить тихо и мирно, без скандала. Подкараулим, говорю, когда назад пойдет, и шлепнем в степи». Едва уговорил, он все рвался своих поднять. Ну, вот и все… Крепко тебе повезло, парень! И самому каюк, и всему бы делу завал.