Военный талант
Шрифт:
Представляете себе, что это такое — парить там, когда между вами и пустотой нет ничего, кроме тонкой ткани скафандра? Нет троса, связывающего с кораблем, есть только слабый сигнал в наушниках шлема. Поверьте, это поступок не для трусов.
В противоположном конце зала женщина явно знала о моем присутствии: слушая выступавшего, она временами бросала взгляд куда-то в сторону, но ни разу не посмотрела на меня. Кто же, черт побери, эта женщина?
— И как, спросил я себя, такой человек мог покинуть свой пост в критический момент? Единственный ответ — не мог. Должно существовать иное объяснение.
Поэтому,
Оратор пошарил под трибуной, нашел стакан и наполнил его водой со льдом.
— Помню, как я стоял возле спальни на третьем этаже, там, где поставлен барьер, и почти ощущал его присутствие. С тех пор у меня было много времени, чтобы проникнуть в истинную суть вещей. А истина в том, что человек, умерший на Окраине сто пятьдесят лет назад и заявлявший о своей невиновности, не был Людиком Талино.
Публика зашевелилась. Женщина, пораженная этим заявлением, посмотрела прямо на меня. Я же, раздраженный ложным утверждением, вдруг вспомнил, кто она! Когда я видел ее в последний раз, она была еще девочкой. Ее зовут Квинда, она приходила со своим дедом в гости к Гейбу.
Уайлер ораторствовал дальше:
— На самом деле это был Джеффри Колм, актер. В свое время Колм играл роль стража в пьесе "Омикар", посланника в "Цезаре и Клеопатре" и гонца в "Троице". Подобная карьера не могла считаться удачной и, конечно, не приносила прибыли. Колм перепробовал множество занятий, в основном выполнял работу для лиц без специальности, финансируемую государством. Поэтому нетрудно предположить, что он искал более серьезное дело, какую-нибудь роль, которая принесла бы ему значительную выгоду.
Он нашел роль Людика Талино.
Вспомните, после Ригеля повсюду царило смятение. Сим погиб, деллакондцы разбиты, война проиграна. Никто точно не знал, что произошло и что произойдет дальше. Планеты Конфедерации и нейтральные миры, которые находились под их защитой, барахтались, стремясь выжить в дипломатическом и военном смысле, и никто не обращал особого внимания на подробности сражения, происшедшего у Ригеля.
Царил хаос. Думали, что Тариен погиб вместе с братом, и некоторые деллакондцы пытались заключить мир с ашиурами. Трудно найти более подходящий момент для появления нового героя!
Уайлер выступал без бумажки, говорил со спокойной уверенностью, размахивая правой рукой перед слушателями, чтобы подчеркнуть каждый свой довод.
— Тогда никто еще не знал, что Сима предали.
Свет померк, вверху за спиной оратора появилось два голографических изображения: смуглые красивые лица, которые природа одарила благородными чертами, одно — бородатое, другое — чисто выбритое. Несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, они были поразительно похожими.
— Талино — справа. Другой человек — Колм. Это рекламный снимок его роли в пьесе "Глубины".
Изображения исчезли, вместо них возникло третье: человек тоже носил бороду, но в черных волосах появились седые пряди, а в глазах — тревога.
— А это, — объяснил Уайлер, — голография Талино, сделанная после Ригеля. Кто же на них кто? — Он забарабанил пальцами по кафедре и я на мгновение забыл о Квинде.
— Вероятно, Колм понимал насущную необходимость того времени, и возможность сыграть подлинного героя в реальной жизни, должно быть, понравилась ему. Он объявляет себя Талино, единственным уцелевшим, который каким-то образом спасся с "Корсариуса".
Уайлер хихикнул.
— Наверное, он ужасно удивился, когда всплыла история с предательством. Члены экипажа Сима удрали. И не самое ли естественное для публики предположить, что человек, заявивший о своем чудесном спасении, является лжецом? Особенно, если его изложение событий так отличается от официальной версии. Поэтому Колм, надеявшийся пожать плоды героизма другого человека, оказался в роли негодяя. — Так почему же он не отказался от этой роли? Почему не вернулся к прежней жизни? Мы никогда этого не узнаем. Талино мог легко исчезнуть, и никто бы ничего не заподозрил. Но он остался, продолжая играть свою роль, произносил речи на обедах. Возможно, ему было выгоднее играть роль опозоренного героя, чем влачить жизнь актера-неудачника. Но мне хотелось бы выдвинуть гораздо более необычное предположение: Колм играл Талино так хорошо, настолько отождествлял себя с ним, что и в самом деле стал Талино. Он чувствовал себя обязанным защищать присвоенное имя.
Уайлер кратко суммировал немногочисленные доказательства: противоречия в утверждениях, приписываемых Талино — Колму, исчезновение актера примерно в то же время, когда произошло сражение у Ригеля, два заявления лиц, знавших Колма, которые утверждали, что он, действительно, замаскировался под Талино. И так далее.
— Каждый факт в отдельности, — заметил оратор, — стоит немного. Но вместе они приводят к однозначному выводу.
Он огляделся, ожидая вопросов.
— Что случилось с настоящим Талино? — спросила молодая женщина в переднем ряду.
Квинда небрежно повернулась и посмотрела в мою сторону. Казалось, она глубоко задумалась.
— Держу пари, — сказал Уайлер, — что из всех членов экипажа только он остался верным Симу. По моему мнению, он погиб вместе со своим капитаном.
— Не верю ни единому слову, — произнес я в сторону группы стоявших передо мной людей. Один из них, высокий седой человек с отточенной дикцией и осанкой декана философского факультета, обернулся и неодобрительно уставился на меня.
— Уайлер — солидный исследователь, — торжественно заявил он. — Если вы можете доказать его ошибку, мы будем рады вас выслушать.
Засмеявшись, он ткнул локтем одного из своих собеседников и одним глотком эффектно прикончил свой бокал.
— Жаль, — сказала женщина позади нас. — Человек остается и отдает свою жизнь, когда остальные удирают, а что он получил в итоге?
Ее глаза затуманились, и она покачала головой.
Квинда, стоя ко мне спиной, разговаривала с каким-то юношей. Это она, теперь я уже не сомневался. Ее дед Артос Лландмен был коллегой Гейба, но мне не удалось вспомнить фамилию девушки. Я двинулся в ее направлении, с трудом прокладывая себе дорогу. Обрывки разговоров показывали, что не на всех рассказ Уайлера произвел такое же впечатление, как на меня: