Военспец. Чужое лицо
Шрифт:
Грохот выстрела, неожиданный для возничих и козаков, на мгновение ввёл всех в ступор.
Тем временем, придя в себя, к нему скакал второй козак, замахиваясь саблей. Андрей схватил второй пистолет, лежащий на санях под рогожкой. Тело козака было закрыто лошадиной мордой, а в голову, да ещё на скаку, попасть было трудно.
Андрей вскинул пистолет и выстрелил в голову коню. Против всадника пешему сражаться трудно, а коли козак без коня останется, шанс есть.
Конь пролетел по инерции пару метров, передние ноги его
Всё, пистолеты разряжены. Андрей схватил с саней топор – теперь это единственное оружие. А от головы обоза уже гнал коня последний из козаков. Он не видел, что произошло, только слышал выстрелы, однако понял, что дело плохо: двое его товарищей убиты или ранены, а обидчик их жив.
Когда прозвучали выстрелы, один из возничих успел вытянуть из саней запасную оглоблю. Летом в подводе их никто не возил, а зимой брали одну на весь обоз. В холода да после дождливой осени древесина в лесу влажная, ни на костёр не годна, ни для того, чтобы из неё оглоблю сделать. Вот возчик и успел сунуть её под ноги жеребцу. И как только исхитрился, в последнее мгновение. Ещё бы доля секунды – и конь проскакал бы мимо. Только споткнулся конь об оглоблю и перекувыркнулся через голову.
Андрей кинулся к козаку, которого придавила лошадь. Да не к дальнему, а к тому, под которым лошадь убита. Тот стонал, но ногу из-под лошадиной туши успел наполовину вытянуть. Андрей тюкнул его по голове топором, утихомирив навсегда, и бегом кинулся к другому козаку.
Конь, которого возничий сбил оглоблей, уже неловко поднялся; козак тоже шевелиться стал. Кабы не снег, смягчивший удар, он себе все рёбра переломал бы, а то бы и шею свернул. Но шок от сильного удара ещё был – козак бессмысленно таращил глаза. Чёртовы валенки, бежать в них по снегу одно мучение!
Козак успел сесть и уже слепо шарил вокруг себя в поисках сабли.
Однако Андрей в доли секунды оказался рядом. Отшвырнув саблю валенком, приставил к шее козака нож. Козак, хоть и не в себе был, замер, и только глаза ещё больше округлились и стали чумными.
– Хоть немного соображаешь?
– С трудом. Ударился сильно.
– Я тебя не гнал. Сколько вас было?
Вопрос важный – втроём козаки за Москву не забрались бы.
– Сотня.
– Остальные где?
– По деревням шарят. Пожрать да выпить ищут, да денег.
– С поляками пришли?
– С ними. Денег они обещали, да не дали.
Времени не было, надо было уходить. Андрей и этого козака зарубил, ударив топором по шее. Возничие только ахнули – они с ужасом наблюдали за происходящим со стороны.
Андрей обыскал убитого, снял пояс с ножнами и сунул туда саблю – пригодится ещё оружие. Козацкий конь стоял рядом, только переднюю ногу слегка поджимал, не наступая на неё, видимо повредил.
Андрей обернулся к возничему:
– Сними с коня седло и сбрую, положи в сани.
Он собрал с козаков сабли и сунул их под сено в розвальни.
– Чего рты раззявили? С мёртвого коня сбрую снимайте.
– А с этого?
Конь козака, убитого выстрелом в грудь, спокойно стоял в сторонке.
– Я на нём поеду.
Андрей достал из кармана ржаной сухарь, подошёл к коню и протянул сухарь ему. Конь понюхал угощение, осторожно взял сухарь мягкими губами и захрустел.
– Уже лучше, почти познакомились, – подал голос Наум. – Тела убитых в сторонку оттащите да снежком закидайте. Шустро!
Возничие потащили убитых к леску, а Наум подошёл к Андрею:
– Думал, плакали мои денежки. А без них – только домой возвращаться.
– Отбились. Ты возничего поблагодари, что помог вовремя – оглоблю под ноги коню сунул.
– Арсений это. Сметливый мужик.
– Копейку лишнюю дай ему, не жлобись. А то неизвестно ещё, как всё повернулось бы.
– Не забуду. Эй, вы там! Скорее!
Возничие вернулись к обозу. Теперь о схватке напоминал лишь труп коня.
– С этим-то что делать? – указал на хромого коня один из возничих.
– Пусть стоит. Далеко не уйдёт, а хромой – кому он нужен?
Обоз тронулся.
Пальцы у Андрея мелко тряслись, отходили после выброса адреналина. То, что он устоял один против троих козаков – везение. Это не разбойники. Выучка есть, сноровка, боевой опыт. И наглости хоть отбавляй. Самоуверенность их сгубила.
За остаток дня отъехали прилично – вёрст десять. Заночевали на постоялом дворе – перед ним Наум остановил обоз.
– Кто откроет рот насчёт козаков – сам удавлю, – предупредил он. – Козаки своих искать будут. Хотите домой вернуться живыми – молчите ради Христа.
Возничие дружно кивнули – вернуться домой хотели все. Поездка только началась, и ещё неизвестно, как закончится. Путь долог, всякое может случиться.
В трапезной купец, на радостях, что деньги сохранил, угощение выставил – похлёбки целый котелок да жареного поросёнка и пирогов. Зная прижимистость Наума, Андрей удивился – как это он расщедрился?
Однако же угощение пришлось по вкусу: готовили на постоялом дворе отменно, и кости поросёнка обглодали едва ли не до зеркального блеска.
Потом отправились спать. Возничие – в людскую, там многолюдно, но дёшево, зато тепло. А сам купец с Андреем – в комнату на втором этаже. Купец снял её для себя, но Андрей был охранником, а Наум боялся за деньги. Только в комнате Наум спал на кровати, а Андрей – на широкой скамье.
Утром, пока возничие приводили лошадей в порядок – почистили, проверили подковы, накормили-напоили, – Андрей зарядил пистолеты. Да и холодного оружия, лежавшего на санях, теперь было полно.
Плотно позавтракав, они тронулись в путь. За сотню вёрст от столицы о поляках да козаках только слухи бродили, живьём никто их не видел.