Военврач

В.И. Славин

ВОЕНВРАЧ

г. МОСКВА

2015 г.

Оформление обложки Александр Букреев

Корректор Юрий Перминов

Подписано в печать 28.11.15. Тираж 100 экз.

Славин, В

Военврач.
– М.: Изд-во Типография на Брестской,

2015.
– 297 с.

Книга "Военврач" представляет сборник рассказов, заметок и писем солдата-курсанта-офицера-военного врача в период военной службы. В ней изложены впечатления от увиденного, услышанного, пережитого. Предназначена для широкого круга читателей. Все фамилии героев вымышлены и могут лишь случайно совпадать.

Славин В.И., 2015

Предисловие

Война не покидает меня. Прошло семь лет, как оставил чеченские берега, а каждый прожитый день она напоминает о ней. Это не диагноз ПТСР (посттравматическое стрессовое невротическое расстройство), придуманный американскими психиатрами для солдат-неврастеников и страховых компаний. Это ежедневные события, далёкие от линии фронта. Хотя в Чечне его как такового никогда не было. Опасность ждала везде.

Во сколько вы можете оценить свою ногу... так сказать, выше колена? Этот вопрос, который задал, не знаю как, мой коллега председателю врачебной комиссии. "Вы же знаете что такое фантомная боль, доктор?" Что он имел в виду? Это вопрос был от больного. Клинику или ощущения?

Когда я уходил на войну, батюшка - настоятель Серафимовского храма в Питере сказал, чтобы я берёг свою ногу. Как можно беречь ногу? Как вообще себя можно сберечь в этой жизни? Самая пустая фраза: "Береги себя". Это всё равно, что сказать тост "Желаю тебе...". Это проекция, которую мы желаем сами себе. А "береги себя" - это заедание собственной тревоги, собственной слабости. И парень, которому десять лет назад в Чечне на мине оторвало ногу, это понимал. "К страху привыкаешь и понимаешь, когда летят пули в тебя или мимо" - рассказывал он о первых днях. Я слушал его и вспоминал, как мы с начальником аптеки после субботней бани в вагончике сидели на Ханкалинском пригорке и слушали "птичьи трели". Пули на излёте похожи на них. Но когда пьёшь разбавленный спирт, страх улетучивается, реальность меняется, и ты думаешь лишь о пернатых. Я вспоминал ГРУшника, которого обменивали из плена, но внезапно началась двухсторонняя стрельба. "Я видел пули, доктор. Вы можете мне не верить. Я видел и пригибался и поэтому я перед вами".

Парню оценили ногу в сто пятьдесят тысяч рублей, поставили немецкий протез. Он десять лет служил, не стал невротиком, а стал психологом, спортсменом. "Компенсация!", - сказала коллега-психиатр. "Все бы такими красавцами становились!
– парировал я. Но боль его не оставляет. Представьте, что у вас оторвало ногу, и вы чувствуете, как болят пальцы несуществующей ноги. Как будто в них вбивают гвозди, которые не вытащишь никакими плоскогубцами. Рука тянется поначалу к анальгину, потом к трамалу, потому к морфину и он убивает вас, не медленно, но верно. Вчерашний больной выбрал страдание, спорт и работу. Но государство у нас жлобское. Раз десять лет служил с одной ногой, значит не болел, раз терпел боль, значит придумываешь. Образ Маресьева, который я ставлю в пример нынешней молодежи, закрепился в куриных мозгах экспертов. Но герою любимцу дали квартиру на выходе из метро "Пушкинская", чеченский герой не заслуживает даже двух миллионов стремительно обесценивающихся рублей.

Сколько стоит ваша нога?

Утренний фронт переходит в вечерний. Навестил снайпера - бывшего снайпера. Ещё полтора года назад он превосходно стрелял и прыгал с парашютом. В октябре боль пронзила спинной мозг. "Незаращение дужки пятого поясничного" - сказали травматологи, - "поставим американские титановые пластины и будешь дальше прыгать...". Пластины поставили, боли ушли, но через два месяца они взяли реванш. "Каждый шаг напоминал укол шпагой в спину". В январе компьютерная томограмма показала, что металл развалился, рассыпался, "как будто лазером его прожгли и разделили на несколько осколков" - рассказывал сорокалетний спецназовец. "Это казуистика" - констатировали американские представители фирмы, - "такого никогда не было!" и компенсировали стоимость имплантов. Но помогают ли деньги?

Двадцать операций позади, он стал трамаловым наркоманом. Месяц назад у него была настоящая ломка, пять таблеток наркотика его не брало. От боли он не находил себе места в постели. Не спал, не ел, полужил. Назначил ему фармакологию и арттерапию через рисование и лепку. Мужик оказался способным и прилежным. Сегодня рассказал, что три года учился в школе искусств, но потом пошёл по военной стезе, чтобы доказать отцу. Что и кому мы хотим доказывать в этой жизни? Странная позиция. Ведь к этой иерархии должностей и заслуг мы не имеем никакого отношения. Каждому достаётся или не достаётся столько, сколько отмерено на весах, каждый может вынести ровно столько, сколько положено его хребту. Наши амбиции - это фальшь, это блажь, это шелуха. Без них нельзя, но они могут завести на нездоровую колею.

Один из осколков остался навечно жить в нём. Чтобы его достать надо "раскурочить весь малый таз" - сказали травматологи. "Посмотрите, доктор, на него" - он показал фотоснимок с компьютера. Я смотрел. Снимок осколка металла своей формой и размером напоминал пулю калибра 7.62.

Боли стихли, впереди ещё три операции. "Пока не поздно - пора начинать созидать и творить" - рекомендовал ему напоследок.

Начало

До Нового года оставалось двенадцать дней. Вечером был последний ужин в кругу семьи и друзей. Проводы отмечали в двух смежных комнатах нашего дома. В одной - друзья родителей, во второй - мои. Я перебегал из одной комнаты в другую, внимательно слушал пожелания, напутствия, но ничего не запомнил. Приехали три однокурсницы из медицинского училища, где оставалось доучиться ещё семь месяцев.

Декабрьский вечер пролетел одним мгновением. Четыре часа на сон и спешные сборы в дорогу. Не знал тогда, что предстоящие два года службы растянутся надолго.

Утренний дождь чередовался с мокрым снегом. Он таял, касаясь земли. Надел отцовские немецкие туфли, серый чешский школьный костюм, поверх него ватную телогрейку, на голову кроличью шапку, собрал провиант в туристический рюкзак, спрятал деньги в блокнот.

Брать или не брать спортивную форму и кроссовки? Ведь надо будет тренироваться, чтобы оставаться в форме. Решили, что всё необходимое мама вышлет в посылке.

В военкомат меня провожали все родные и друзья. Фотограф запечатлел грустные сцены. Слёзы женской половины перемешивались с каплями зимнего дождя и, если бы не печальные выражения глаз, то в этой темноте их бы не было заметно.

Военный комиссар с напутствием "защищать Родину - великий Советский Союз..." выдал красную книжечку военного билета, заменившую мне паспорт на долгое время. Пока разглядывал страницы, капельки декабрьского дождя оставили две кляксы от расплывшихся чернил. Таким пятнистым он и остался.