Воевода
Шрифт:
— Что хотел Герберштейн в этой дикой стране? — примирительно подняв руку, спросил Руа.
— Он хотел предотвратить реформацию и принятие Русью протестантизма.
— Оу! — неподдельно удивился Генрих II.
— И у него удалось. Поместный церковный собор ограничился простым ужесточением монастырских уставов и частичной конфискацией церковных земель. Оставив монастырям только те земли, которые монахи могут обрабатывать сами. А также закрыв запустевшие.
— Они хотели принять ересь кальвинизма? — спросил один из дворян, присутствующих в зале.
— Да. И Сигизмунд сумел предотвратить
— А ты его держишь? — поинтересовался статс-секретарь. — Османы жалуются, что ты поддался этому воину в поединке. Никогда не поверю, что какой-то дикарь в состоянии справится с грозой Парижа.
— Тогда я предлагаю тебе поехать в те земли и вызвать его на поединок. Предварительно написал завещание. Андрэ мастер клинка. Он дрался со мной саблей против рапиры и видит Бог, я был против него словно беспомощный ребенок. Он играл со мной. А после рекомендовал Руа де Рюси в качестве мастера клинка, дабы Иоанн нанял меня.
— Нанял? — удивился Генрих II.
— Он рекомендовал меня Руа де Рюси придворным наставником рапиры. Назвав одним из лучших мастеров клинка. Но я отказался, дабы не компрометировать своего доброго имени.
— Неужели он настолько хорош? — задумчиво спросил Руа де Франс.
— Ваше Величество, это лучший мастер меча, из тех, которых я встречал или хотя бы о которых слышал. В своих краях он прославился как лучший в копейной сшибке и рубке на саблях. Создал собственную школу сабельного боя. Прекрасно знаком с рапирой и, вроде как ей владеет.
— Самородок! — воскликнул коннетабль Франции Анн де Монморанси.
— Так и есть, — согласился с ним Анри. — Но есть одна вещь, которая меня едва с ума не свела. Андрэ владеет нашим языком, хотя и не свободно. При нашей первой встречи он, чтобы вывести меня из равновесия едко пошутил, а потом начал напевать песенку Ломэ, ломэ, ломармэ. После поединка мы с ним имели беседы, которые удивили меня еще сильнее. Он достаточно подробно описал Нотр дам де Пари, собор в Реймсе и с добрую дюжину нормандских замков.
— Он бывал во Франции? — удивился Руа де Франс, выражая всеобщее мнение.
— Судя по всему — бывал. Но когда? Ему всего семнадцать лет и есть много людей, которые знают его с рождения. А родился он в городе Тула, что к югу от Москвы. Прямо на границе Великой степи. Где и жил безвыездно. Он просто не мог бывать во Франции. Однако… я в смятении Ваше Величество.
— Значит это все правда? — пожевав губы, спросил Генрих II. — Значит он действительно воскресший?
— Мне о том не ведомо. Сам Андрэ отказался на эту тему говорить. Окружающие же в основном говорили, что это так и есть, но просили не донимать его вопросами. Вроде как он дал обет молчать о прошлой жизни. И если бы не монах с его откровением, никто бы так и не узнал об этом.
— А ты говорил с тем монахом?
— Да, Ваше Величество.
— И что он сказал?
— Он обругал меня и ушел, отказавшись разговаривать с тем, кто поднимал оружие против Андрэ. Для него я — воплощенное зло. Слуга самого Лукавого. Патриарх тоже не дал мне ответов, пояснив, что те христиане, что служат мусульманам ему противны.
— И, несмотря на такое отношение патриарха тебе сделали предложение
— Да, — кивнул Анри. — Руа де Рюси Иоанн очень благоразумный и осторожный человек. И именно он нашел способ обратить мое поражение в судебном поединке к избавлению султана от вины.
— Я слышал, Карл Габсбург даровал Андрэ титул графа Триполи. Это так?
— Да, Ваше Величество. И Андрэ принял его только по настоянию своего Руа. Не хотел иначе.
— Отчего же?
— Он не любит пустых титулов. Мне он сказал, что ему милее сотня-другая преданных воинов, чем какие-то красивые, но ничем не подкрепленные слова. Ему постыдно и обидно быть графом несуществующего графства.
— Гордый, — усмехнулся Руа.
— Гордый, — согласился с ним Анри. — Очень гордый и знающий себе цену. Как говорят, если все пойдет так, как идет, то Андрэ Триполитанский станет коннетаблем при Руа де Рюси. Он уже одну славную битву выиграл, разгромив осман.
— Тартар, — поправил его статс-секретарь.
— Осман, — с нажимом произнес Анри. — В том войске шли янычары Сулеймана и его артиллеристы. И Андрэ сумел дважды побить превосходящие силы янычар, что атаковывали его при поддержке тартар, а также захватить всю артиллерию. Кроме того, Андрэ захватил знамя самого хана войдя с боем в его лагеря и вынудив того спасаться бегством в одних брэ. Хотя у него имелось всего две сотни легких всадников и четыре сотни аркебузиров. В то время как общая численность османских и тартарских войск достигала десяти тысяч.
— Разве у Андрэ были легкие всадники? — удивился статс-секретарь. — Османы написали о тяжелых. О тысячах, многих тысячах тяжелых всадников.
— Лгут. — твердо и убежденно произнес Анри. — У этих «тяжелых» всадников из брони имелась либо кольчуга, либо легкая чешуя. Некоторые же вообще защиты не имели никакой. А кони их так мелки и ничтожны, что итальянская легкая конница — могущий голиаф супротив них. Я видел тех всадников своими глазами. Не понятно, как эти лошадки вообще ратников несут на своей спине. Что до многих тысяч, то откуда там им взяться? — улыбнулся Анри с нескрываемой усмешкой. — Андрэ командовал небольшим передовым отрядом, половина которого отошла, угоняя захваченный османский обоз, а он со своими людьми этот отход прикрывал. Основное же войско Руа было во многих днях пути оттуда. Ему еще неделю-другую требовалось провести на марше, чтобы вступить в бой.
— А почему они используют таких ничтожных коней? — спросил коннетабль, не давая статс-секретарю возразить.
— У них других нет. Просто нет. Ливонский орден не пропускает хороших коней на продажу на Русь. Литва с Польшей тоже. А в степи только такие доходяги живут.
— Интересно, — чуть наклонив голову на бок, произнес Руа. — Ты сказал все, что я хотел услышать. Благодарю тебя. Можете идти.
Анри не требовалось дважды давать шанс свалить подальше от короля. Как и его людям. Поэтому они как можно более торжественно и уважительно поклонились, попрощались и быстро-быстро свалили из залы. Осев на лавочках чуть в сторонке. Просто чтобы перевести дух, так как нога Анри ныла и нуждалась в небольшом отдыхе. Однако не прошло и четверти часа, как к ним подошел Анн де Монморанси — коннетабль Франции.