Воин древнего мира
Шрифт:
Он посмотрел вниз на мужчину, который что-то кричал в ярости, размахивая кулаками и угрожая стене Гилф-Кебира. На нем были красный тюрбан и рубашка, а также черные широкие штаны, любимые аравийцами. На боку висел меч — изогнутый и страшный. Мужчина словно обезумел, он все время кричал и угрожал кому-то, но слов его было не разобрать.
— Это Красный Зодба, — ответил Маттас вместо царя. — Аравийский работорговец, состоящий на службе у фараона. Именно он организует вылазки в Нубию. Но в последнее время он проводил много времени с пограничными патрулями Хасатута. Мы знаем, что он всегда с жадностью смотрел на Гилф-Кебир
— Вы хотите, чтобы он умер? — спросил Кхай.
— Ты оглох, парень? — ответил Мелембрин. — Разве мы только что не сказали этого?
— Тогда пусть мне принесут лук и одну стрелу.
— Что? — засмеялся Маттас. — Ты застрелишь его отсюда? Ты что, сумасшедший? Во всем Куше нет стрелка, который мог бы...
— Да и в Кемете, — перебил тот. — Больше нет.
Аштарта схватила Кхайя за руку и посмотрела в его голубые глаза. Они были холодными, как высокогорные потоки.
— Я принесу твой лук, — сказала она. — Я знаю, где он лежит.
И девушка исчезла в одной из пещер.
— Ты будешь выглядеть смешно, если промахнешься, — заметил Мелембрин.
— А если нет... господин?
— Тогда я позволю тебе тренировать моих лучников.
А то ни один из них не заслуживает своего содержания.
— Хорошо, — кивнул Кхай. — Как высоко мы находимся, господин?
Мелембрин пожал могучими плечами.
— Тринадцать-четырнадцать сотен локтей. Неужели ты надеешься, что стрела пролетит такое расстояние?
— Большую часть пути она будет свободно падать, — пояснил Кхай. — Мне нужно только верно ее направить — а земное притяжение сделает все остальное. — Он попробовал воздух, облизнув палец. — Вы сказали, господин, что сделаете меня начальником лучников?
— Такой должности нет, — нахмурился Мелембрин.
— Давно пора ее ввести, если ваши лучники так плохи, как вы говорите. А какое воинское звание будет у начальника лучников?
Мелембрин включился в игру.
— Наверное, самое меньшее, сотник.
Аштарта вернулась. Запыхавшись, она протянула Кхайю его лук и одну стрелу. Юноша взглянул на девушку, уныло улыбнулся, натянул лук, вставил стрелу, повернулся и нацелил острие на красную рубашку работорговца. Затем, стоя прочно и неподвижно, как сам Гилф-Кебир, Кхай немного приподнял лук. Через мгновение зазвенела тетива, стрела улетела, со свистом рассекая воздух.
Все глаза устремились на фигуру в красном, кричащую и размахивающую руками далеко внизу, подобно обезумевшей обезьяне. Зодба снова погрозил кулаком нависающим утесам — а затем показалось, что он застыл в таком положении и медленно начал склоняться назад. Вот он рухнул с валуна и затих в пыли.
Увидев, как он упал, к нему бросились несколько солдат. Стрела Кхайя пронзила сердце работорговца, и только оперение ее торчало из груди.
Кхай повернулся к лишившемуся дара речи Мелембрину и сказал:
— Значит, я буду вам служить и стану начальником ваших лучников, сотником их отряда.
Аштарта обняла Кхайя и прижалась к его груди, не стыдясь отца, который от удивления не мог вымолвить ни слова.
Полчаса спустя после того, как кеметы посчитали свои потери, их военачальник вышел вперед
Часть 8
Глава 1
Победы Кхайя
Когда Кхайя спрашивали, как прошли его первые годы в Куше, он реагировал по-разному. Несмотря на то что теперь он занимал высокое положение в армии Мелембрина, он все равно оставался обычным юношей, и когда не занимался обучением стрелков и не демонстрировал свое мастерство, подвергался, как и все пришельцы, насмешкам, издевкам со стороны коренных кушитов. Один человек, тот самый Манек Тотак, который с радостью отхлестал бы его кнутом во время их первой встречи, был открыто враждебно настроен. Теперь Манек стал сотником всадников и находился в том же звании, что и Кхай, а поэтому кемет не мог ничего с ним поделать.
Однако, несмотря на все трудности, Кхай нашел настоящих друзей. К их числу относилась и принцесса Аштарта. Но все равно Кхай часто чувствовал себя одиноко. Он объяснял это своими снами — необъяснимыми видениями, появлявшимися ночью и дразнившими его сценами из другой жизни. Юноша стал проводить много времени в одиночестве, подальше от военных лагерей и мирных селений.
После разгрома армии фараона в Хортафе Мелембрин отошел вглубь Куша, чтобы подлечиться. Он считал, сладкий воздух и зеленые плоскогорья к западу от Гилф-Кебира должны пойти ему на пользу. Он отправился в Нам-Кхум — место своего рождения. Там царь разрешил своим воинам разойтись по домам, вернуться к семьям, но приказал быть готовыми тут же собраться по первому зову, если Кемет станет угрожать Кушу. К всеобщему удивлению, фараон не предпринял новых попыток завоевать Куш. Затишье затянулось. Все воины Мелембрина отправились в свои племена, рассеявшись по полям, горам и степям, взрастившим их.
Постепенно обязанностей у Кхайя становилось все меньше, и у него появилось гораздо больше свободного времени. Это только усилило его одиночество и необъяснимые видения посещали его все чаще. Теперь они не ограничивались ночными часами, а могли появиться и во время бодрствования. Иногда они бывали странными и пугающими. Даже ребенком его всегда преследовали кошмары, теперь же повторялись некоторые детские видения и к ним добавились новые: во сне Кхай летал, ездил на огромной скорости в странных машинах. Проснувшись, Кхай, как правило, не помнил деталей, но видения наяву сильно отличались от снов и очень его беспокоили.
В Нам-Кхуме раз в полгода проводились игры.
Именно тогда сны Кхайя впервые принесли ему ощутимую пользу. Он участвовал в состязаниях стрелков и, конечно, без труда выиграл по всем четырем позициям. Манек Тотак повторил его успех в конных состязаниях, а также занял второе место среди соревновавшихся в умении владеть кнутом. После этого кушиты устроили соревнования по борьбе.
Это было свободное состязание, в котором любой молодой человек, считающий себя достойным, мог войти в большой круг, обозначенный на земле камешками.