Воин из Киригуа
Шрифт:
— И-у-и-те-маль! — сказал медленно пришелец. — Иуитемаль, — повторил он снова, для убедительности тыкая себя пальцем в грудь. И улыбка в первый раз появилась на его всегда неподвижном лице.
Когда они возобновили движение, Иуитемаль несколько раз окликал то Ах-Миса, то Хун-Ахау и показывал им рукой на поспешно убегавшего кролика или дремавшую на солнце ящерицу. Он был явно доволен, что мог как-то участвовать в разговоре. Правда, то, что он говорил вместе с жестом, оставалось друзьям непонятным.
Они приближались к пологому склону горы, покрытой почти до вершины дубовыми лесами, когда вдруг Иуитемаль резко остановился
Хун-Ахау переглянулся с Ах-Мисом, у которого при виде лакомой еды загорелись глаза, и молча покачал головой. «Слишком далеко, — подумал он, — даже если бы у него был дротик, все равно оленей не достать! А ближе к себе они не подпустят».
Но Иуитемаль, сделав не больше двух десятков шагов, остановился и прицелился. Жалобно заныла стрела, и крупный самец, высоко подскочив, тяжело рухнул на землю, дернулся несколько раз, как бы порываясь встать, и затих. Его испуганные товарищи мгновенно исчезли.
Хун-Ахау и Ах-Мису все происшедшее казалось чудом. После секундного оцепенения они бросились к добыче, боясь, чтобы олень не убежал; они считали его только раненым. Но животное было мертво — стрела попала прямо в сердце. И когда юноши убедились в этом, восторгу и изумлению их не было предела. Убить оленя на таком расстоянии тонкой хворостинкой! Каким же чудесным оружием владел их новый друг!
Степенными шагами приблизился Иуитемаль, гордо поставил ногу на тушу, поднял левой рукой лук и что-то запел, очевидно восхваляя свою меткость. После этого, вытащив нож, он принялся ловко разделывать добычу. Ах-Мис бросился ему помогать, а Хун-Ахау начал собирать топливо. Через час они уже сидели около костра, наслаждаясь жареной олениной. Весь остаток дня был посвящен еде и отдыху.
Прошло несколько дней. Путешественники все больше и больше забирались к югу. Их новый товарищ, казалось, уже полностью освоился с ними, но беседовать с ним по-настоящему не удалось еще ни разу. И пришелец и юноши усердно старались преодолеть стоявшую между ними невидимую, но прочную стену: Иуитемаль заучивал слова на майя, Хун-Ахау — на языке гостя (Ах-Мис довольно быстро отказался от таких попыток). Но все-таки их разговоры состояли из отрывочных фраз: «вот вода», «здесь ночлег», «хорошая еда», «плохая еда», «идем», «стой!». Как Хун-Ахау ни горел желанием узнать что-нибудь поподробнее об их неожиданном товарище, ему это не удавалось.
Но зато Хун-Ахау преуспел в другом. Каждый день Иуитемаль учил его стрелять из лука, и юноша сделал заметные успехи. Сперва стрелы не слушались его, летели в сторону или падали рядом, но постепенно все наладилось. Юноша занимался упорно — он оценил полностью всю мощь и возможности этого нового оружия. Для упражнений ему служила специальная тупая стрела, сделанная его наставником. Ах-Мис тоже нашел себе дело — под руководством того же Иуитемаля он изготовлял одну за другой настоящие боевые стрелы, благо обсидиан для наконечников попадался в горах достаточно часто. Стрелы получались очень добротные, и Ах-Мис немало
Вскоре Хун-Ахау и Ах-Мис узнали наконец подлинное занятие их необычайного гостя.
Утром прошел сильный, но кратковременный дождь, затеи выглянуло солнце. Юноши не спеша двигались по узкой долине, когда-то бывшей, очевидно, руслом горного потока. Крупные и мелкие камни, нанесенные сюда бурными водами, затрудняли передвижение.
Неожиданно Иуитемаль остановился и повелительным жестом остановил своих спутников. Он долго смотрел, поворачивая голову то вправо, то влево, на легкие струйки испарений, поднимавшихся от разогретых солнечными лучами камней. Хун-Ахау и Ах-Мис недоуменно переглядывались, не решаясь нарушить вопросами царившую вокруг тишину. Кого увидел их друг в этом безлюдном и, казалось бы, спокойном месте?
Вдруг Иуитемаль шумно вздохнул, глаза его заблестели и, радостно восклицая: «Чальчиуитль! Чальчиуитль!»* — он бросился в сторону, увлекая за собой юношей.
В нескольких десятках шагов от их пути лежали два серых, небольших — каждый размером с человеческую голову — совершенно непримечательных по виду камня. Иуитемаль опустился около них на колени и долго молился. Затем он вынул из складок набедренной повязки тонкую, чудесно отшлифованную нефритовую иглу длиной около двух ладоней. Оба конца ее были остро заточены. Он проколол иглой мочки ушей и вымазал кровью бока облюбованных им камней. После всех обрядов чужеземец встал и, увидев недоуменные лица друзей, поднял один камень. Видя, что объяснить словами ничего не удастся, он с размаху ударил его о другой. Однако камень был так крепок, что остался целым.
— Помоги ему, Ах-Мис, — попросил Хун-Ахау.
Великан, вырвав камень из рук удивленного Иуитемаля, с силой ударил его о лежащий на земле. И тот и другой раскололись на несколько крупных кусков, и Хун-Ахау с изумлением увидел, что сколы засверкали на солнце. Он поднял один осколок. В его руках был обломок прославленного нефрита, составлявший один целое богатство. Так вот кем оказался их странный пленник — он был бродячим искателем нефритовых булыжников! Укан как-то рассказывал юноше, как находят священный камень. А теперь Хун-Ахау своими глазами увидел это.
Радостный Иуитемаль с помощью Ах-Миса тщательно собрал все куски и сложил их в сплетенную из гибких прутьев корзинку. Еще раз внимательно оглядев долину, он спокойно пошел вперед, а юноши последовали за ним. Увлеченный находкой Ах-Мис несколько раз дергал чужеземца за руку, указывая то на один, то на другой камень, но искатель нефрита, улыбаясь, отрицательно качал головой, даже не останавливаясь.
Через два дня после находки произошло новое событие. Проснувшись утром, они не нашли около себя Иуитемаля. Странный гость их исчез так же внезапно и таинственно, как и появился. И если бы не положенные им на землю около груди спящего Хун-Ахау нефритовая игла для жертвоприношений, пять довольно крупных кусков сырого нефрита и маленький божок из зеленого камня, то юноши подумали бы, что с чужеземцем случилось какое-то несчастье. Но оба они хорошо помнили статуэтку странного горбатого карлика, которую Иуитемаль всегда носил на шнурке на своей груди. И, найдя ее, они правильно решили, что перед ними были прощальные подарки ушедшего.