Воин из Ниоткуда

Никифоров Олег

* * *

Олег с трудом выбирал время, чтобы побыть с Оланой наедине. Княжна грустно вздыхала, когда он в очередной раз, поцеловав ее, с виноватым видом убегал по своим делам, но она прекрасно понимала, что они сами поставили себя в такое затруднительное положение. Днем они виделись крайне редко, больше вечерами, и тем долгожданнее были те короткие ночи, когда они принадлежали друг другу безраздельно, и когда их никто не мог потревожить. Рискуя быть застигнутыми вместе, они проводили их или в опочивальне княжны, или в доме жреца. Но это были самые счастливые мгновения в их жизни. А днем… Днем Олег большую часть времени проводил на советах. До выступления оставались считанные дни и утрясались последние вопросы, а их оказалось немало. Танагорская дружина насчитывала пять сотен воев, почти в полтора раза уступая светлогорской. Поначалу князь Радан предлагал собрать еще и ополчение, но от этой идеи сразу же отказались. От необученных

военному делу ремесленников и пахарей толку было бы мало, больше мороки, тем более на чужой территории. Войско и так получалось не малое, к тому же Нав'aрия и Рол'aния так же выставили по одной сотне воев. Сперва Ролания хотела выставить две с половиной сотни, но, узнав о том, что Кунавия приняла сторону Ларконии, ограничилась одной, сосредоточив остальную дружину на границе с соседями. Но даже при этом раскладе было бы сомнительным полагать, что Ларкония с Кунавией выставят больше воинов, чем насчитывало объединенное войско союзников. Оставалось решить, в каком месте переходить границу и где расположиться для принятия боя, а также кому какой фланг занять.

Олег растерянно слушал подобные споры и обсуждения, большей частью пропуская их мимо ушей и почти никогда не принимая в них участия. Единственное, что его возвращало из задумчивости, это был жесткий колючий взгляд ведуна Мирада. Олег еще в их первую встречу невзлюбил старца и попытался всячески его игнорировать. В конце концов, ему порядком поднадоели эти бесконечные «дуэли» глазами, и он решил навестить ведуна у него дома.

Легко узнав у первого же дружинника где ему искать жилище Мирада, воевода быстрым шагом отправился в указанном направлении. Вопреки ожиданию, дом ведуна оказался небольшим и каким-то неказистым. Маленькие оконца, серые бревна, отсутствие какой-либо резьбы, столь привычной для изб Светлогорья и Танагории, и даже дверь имела какой-то замшелый вид. На стук вышел сам хозяин. Удивленно посмотрев на воеводу, Мирад молча пропустил его внутрь дома. Немного привыкнув к царившему в доме полумраку, Олег огляделся вокруг. В отличие от внешнего вида, внутреннее убранство дома было гораздо богаче, но с таким же мрачновато-серым оттенком. Единственным хорошо освещенным местом был стоящий возле открытой печи стол, на котором чего только не было. Какие-то чашки, сосуды разных размеров, кинжал, свитки, всякая мелочь. «Как в магическом салоне» — подумал воевода, разглядывая жилище ведуна. Мирад спокойно стоял в стороне, наблюдая за Олегом и ожидая, когда тот соизволит объяснить цель своего прихода. А воевода нервничал, не зная с чего начать, и, в конце концов, решил действовать без обиняков.

— Мне кажется, что вы хотели мне что-то сказать, но так и не решились. — обратился он к Мираду на «вы».

— Если бы хотел, то сказал бы. — усмехнулся ведун, продолжая разглядывать воеводу.

— Тогда какого черта на меня пялиться?! — разозлился Олег, не столько на ведуна, сколько на себя самого. Разговор получался совершенно дурацкий.

— Ну, извини, коль обидел. — с прежней усмешкой в голосе ответил Мирад, в его глазах светился огонек ехидства.

Олег собирался было бросить ему что-нибудь жесткое, колкое, но вдруг обратил внимание на таинственный знак, изображенный на небольшом, висящем на стене щите. Память тут же услужливо воспроизвела порядком подзабытые события почти годичной давности, и воевода почувствовал, как взмокла спина под рубахой.

— Что это…? — хрипло спросил он, не отрывая взгляда от знака. Жгучее солнце светило всеми своими восьмью лучами-стрелами, а по середине красовалась красная молния.

— Один из магических знаков, коих предостаточно. — удивленно-настороженно ответил Мирад, с подозрением поглядывая на гостя. — А что за причина такого волнения?

— Мне кажется, я его уже видел. — уклонился от прямого ответа Олег, переводя дыхание.

— Что ж, вполне может быть, хотя подобные знаки скрываются от посторонних глаз. Да и ведунов в наших краях можно на пальцах пересчитать. А где же ты его видел?

— Не знаю, пока не могу вспомнить. — слукавил Олег. — А что он обозначает?

— Силу. — пожал плечами старик. — А точнее могущество, высшее могущество.

— Да, что-то в нем такое есть. — согласился Олег.

— Но если ты не помнишь, где его видел, то почему так заволновался? — снова с подозрением спросил его Мирад.

Олег уже проклинал себя за то, что выдал свои эмоции, но это было так неожиданно для него.

— Просто ощущения с этим связаны не самые лучшие. Но я все равно пока не могу вспомнить, где и когда его видел.

— Что ж, если захочешь потом поделиться своими воспоминаниями, я думаю, мне это будет весьма интересно.

— Не премину это сделать. — уже совершенно спокойным голосом сказал Олег. — Но вам-то для чего этот знак? Чем он служит?

— Скорее как украшение. — делано-равнодушным тоном ответил старый ведун. Но воевода почувствовал, как в нем начинает расти недовольство, и в данном случае это было ему на руку.

— А вы сами не хотите добиться этого высшего могущества?

— Немного найдется людей, которые хотя бы просто не мечтали о нем. Но ты сам понимаешь, что само по себе оно не приходит. Что же касается меня, я всего лишь ведун.

— Хм. Если я не ошибаюсь, Ярдар тоже ведун, к тому же и князь. И останавливаться на этом не собирается.

— Потому я и твержу постоянно, что он опасен, опасен вдвойне. — зло проскрипел старик.

— А может, ты просто хочешь убрать его с дороги? — неожиданно перешел на «ты» воевода.

— Я забочусь о безопасности княжества! — взорвался Мирад, опрокидывая от злости стул, который стоял около него. — И ты еще молод меня учить!

— Может и так. — повернулся к выходу Олег, и уже возле двери обернувшись, добавил: — Только, как говорит мой друг Клюд, не надо путать личное с общим!

Уже закрывая дверь, Олег услышал, как позади него что-то с грохотом разбилось о стену. «Достал я его», — мысленно улыбнулся себе воевода. Он почти не сомневался в истинности своих слов относительно взаимоотношений Мирада и Ярдара. Но сейчас его гораздо больше тревожил увиденный им знак. Олег солгал ведуну, на самом деле он, конечно же, сразу вспомнил, где видел это «солнце». Это было там, в пещере, в их прошлой жизни. Но как, каким образом они могут быть взаимосвязаны между собой? И взаимосвязаны ли вообще? На секунду Олег остановился задумавшись. Нет, обратно он не хотел, точно, но дознаться до истины необходимо. Может, хоть тогда они будут знать цель их пребывания здесь. «Вернусь из похода, вытрясу все из этого ведуна. И обязательно нужно поговорить с Вочаром. А парням лучше пока ничего не говорить, незачем их будоражить раньше времени». Приняв решение, Олег уверено направился в сторону терема. Он успел уже жутко соскучиться по своей любимой княжне. Возможно, ему удастся ее найти в одной из горниц, выделенных светлогорским девушкам. Именно там чаще всего Олана проводила время в его отсутствие, не забывая прихватить с собой верную спутницу Данусю. Олег радовался, что Олана сдружилась с его сестренкой и другими девушками, но он бы предпочел сам проводить с ней это время. Однако служба есть служба, и никуда от нее не денешься. Но сейчас он решительно намеривался отложить казенные дела на потом. Он просто с ума сходил без ее прекрасных глаз, острого носика и такой обворожительной улыбки. «Пусть все летит к черту, а я иду к ней!»

* * *

Гостям сообщили о предстоящем походе, умолчав, однако, о поддержке Ярдара Кунавией. После некоторых раздумий путешественники приняли предложение Радана остаться в Танагире под прикрытием его стен. Передвижение в военное время всегда чревато последствиями, а погибнуть вблизи от дома было бы просто глупо. Обрадованный такому повороту событий Макс стал частым гостем в их временном жилище. Он вызвался показать Нарии город и его окрестности, познакомил ее со всеми друзьями. Веселая и улыбчивая кунавка оказалась прекрасным умным спутником. С ней не скучно было прогуляться по узким улочкам или пройтись по лесу, или же просто посидеть у реки, беседуя о разных вещах. Ей было, что ему рассказать, но и Макс уже немало повидал за этот год. Очень быстро их отношения переросли в дружеские. Макс снова ожил, в его глазах появился живой блеск, а на губах улыбка. Его покоряла ее рассудительность, спокойствие, сочетающееся с живостью ума, мягкий голос. Нария не относилась к числу красавиц, но ни у кого бы и язык не повернулся назвать ее некрасивой. Мужская одежда была ей к лицу. Высокая, худощавая, она и вправду напоминала несложившегося еще подростка. Да и было ей от силы лет семнадцать. Ее отец, некий влиятельный кунавский вельможа, отличался собственным взглядом на воспитание и отправил единственную дочку вместе с маринтийскими учеными мужами познавать мир. И вот волею случая она оказалась здесь.

Но не только встреча с Нарией так повлияла на десятника. Макс сблизился с маринтийцами, слушая их вечерами у горящего очага на гостином дворе. Они говорили на немного непривычном говоре, растягивая слова, так что они текли плавным ручейком. Некоторые слова вообще были незнакомы. Но самое главное, Макс с удивлением узнал, что они почитают не Корса, а своего бога, зовут которого С'eлия. Маринтийцы не ставят деревянных или каменных идолов, а рисуют его изображение на тканях или ровных досках. Как и Корс, Селия единый бог. Но если над Корсом стоит Небо, а светлогорцы и танагорцы почитают еще и все стихии природы, то маринтийцы признают только единого Селию. Он и бог, и судья, и защитник. Макс каждый вечер слушал рассказы седого мужа, рассматривал образ сурового, мудрого Селию и все больше проникался к нему доверием. Нет, он, конечно, не был Христом, но все равно был ближе, чем Корс, которого Макс так и не принял. Нария с улыбкой наблюдала, как десятник увлеченно слушал ее спутников или начинал яростно спорить, если с чем-то был не согласен. Сама она в эти споры не вступала, лишь иногда вставляла слово в защиту Корса, бога ее народа, и тут же замолкала. А утром они снова уходили на луг или в рощу, сами не догадываясь, как их отношения становились все ближе и ближе.