Воин-монах на престоле
Шрифт:
Светлой памяти моих незабвенных родителей
Документы и материалы древней и новой истории Суверенного Военного ордена Иерусалимского храма
Под редакцией действительного члена Академии военных наук, профессора
Александра Шаравина
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
Пролог
Замолк навеки лепет светлых вешних струй. И мертвыми, тяжелыми плетями печально никнут над гробницею давно иссохшего потока давно увядшие, пожухшие ветви олив и лавров. Напрасно, тщетно ты пытался спорить с беспощадным роком, Юлиан! Навеки опустел Олимп, покинутый богами. Афины позабыли древний боевой пеан [1] . А боязливые сирийцы робко внимают ночным жалобам Великого Пана, заглушаемым плеском волн беспокойного моря. В сердце Эллады, в священных рощах Зевсовой [2] Олимпии, в дельфийских рощах Аполлона не поет больше вдохновенный Пиндар, не слышно людских голосов. И только лучи ослепительного, как
1
Пеан – хоровая древнегреческая песнь, адресованная изначально солнечному богу Аполлону, позже – и другим богам эллинского пантеона (сыну Аполлона – богу-целителю Асклепию, слившемуся постепенно с Аполлоном богу солнца Гелиосу, Дионису).
2
Зевс (Зевес) – верховный бог древнегреческого пантеона, аналог древнеримского Иове-Йовиспатера-Юпитера.
Гемма с профилем императора Юлиана II
IV век по Воплощении Спасителя, в котором император [3] Юлиан II [4] , прозванный своими недругами Отступником (то ерсть Богоотступником), а своими друзьями – Философом, взял в руки бразды правления Римской «мировой» империей (веками слывшей и еще слывущей, с теми или иными оговорками, оплотом и венцом всего, что было создано силой, умом и волей человека) и, тем самым, областью распространения тогдашней «мировой» (то есть, в его собственном понимании и в понимании его соотечественников – античной греко-римской) культуры, был эпохой последней, решающей схватки между двумя принципиально разными, по определению (или, как сказали бы римляне, per definitionem), духовными мирами – старым миром гордых, безмятежных, радостных олимпийских богов и новым миром Страждущего Сына Плотника из Назарета. В течение трех столетий христианство в упорной, непримиримой борьбе с другими религиями, в ходе беспримерного победного шествия покоряло сердца крайне пестрых в этническом отношении народных масс обширной Римской «мировой» империи. И, наконец, непобедимый император (или, выражаясь языком адептов Русской Православной Церкви – святой равноапостольный царь) Константин I Великий из рода так называемых Вторых Флавиев (или, в переводе с латинского – «Русых») [5] , настоящий miles romanus — римский милее, или милит, то есть, по-нашему – воин, трезво оценив сложившуюся обстановку искушенным взглядом мудрого политика, военачальника и государственного мужа, осознавая неизбежность исполнения веления судьбы, принял твердое и оказавшееся поистине эпохальным решение заменить одним, Единым (хоть и Триипостасным) Богом христиан многочисленных и многообразных богов прежнего Рима, сделав христианскую веру и церковь несущей опорой сложной конструкции Римской державы, не подвергая при этом, однако, притеснениям веру в прежних богов как личное убеждение своих верноподданных.
3
Император (лат. «повелитель») в описываемое время – один из титулов верховного правителя Римской «мировой» державы (империи).
4
Юлианом I считается Дидий Юлиан (полное имя – Марк Дидий Север Юлиан, годы жизни: 30 января 133, Медиолан – 1 июня 193, Рим) – римский император-неудачник из сенаторов галльского происхождения (купивший престол Римской «мировой» империи за деньги на аукционе, устроенном императорскими гвардейцами-преторианцами), правивший в течение двух месяцев 193 года (28 марта – 1 июня).
5
Некоторые римские когномены (обиходные имена-прозвища) указывали на цвет волос прародителей (а порой – и других представителей) соответствующего рода (лат. gens), например: Агенобарб (Аэнобарб, Энобарб) – «Меднобородый», то есть Рыжебородый», Руф – «Рыжий», Флав и Флавий – «Русый» («Белокурый», «Светлокудрый», «Златокудрый») и т. д.
Император Константин I Великий
Тем более, что ко времени Константина I Великого (неутомимого труженика, истинного подвижника на императорском престоле, посвятившего всю свою жизнь благому делу цементирования единодержавия, военного, гражданского, судебного, храмового, дорожного строительства, восстановления, в области внутренней политики, былого высочайшего авторитета царской власти, в области же политики внешней – сильно пошатнувшегося в ходе смут былого высочайшего международного авторитета Римской «мировой» империи), древняя вера эллинов давно уже превратилась, как под влиянием различных восточных религий, так и под воздействием разного рода философских течений, в первую очередь – неоплатонизма, в монотеизм – учение о Едином Боге, содержавшее, подобно христианству, свой собственный «моральный кодекс» – свод нравственных требований – свою собственную сотериологию, веру в возможность Спасения и учение о путях достижения Спасения, и отличавшееся от христианского вероучения скорее внешне, чем внутренне. Не зря великий светоч нашего отечественного Православия – Преподобный Серафим Саровский – говорил в 1831 году своему собеседнику и первому биографу, многолетнему попечителю Серафимо-Дивеевской обители Николаю Александровичу Мотовилову: «<…> проявление Духа Божьяго действовало и в язычниках, не ведавших Бога Истиннаго, <…> и философы языческие, которые хотя и во тьме неведения Божественного блуждали, но, ища истины, возлюбленной Богу, могли быть по самому этому Боголюбезному ее исканию не непричастными Духу Божьему, ибо сказано: «языки, неведующие Бога, естеством законная творят и угодное Богу со-делывают».
Жертвоприношение языческому богу Солнца Аполлону (Рим, арка Константина, первого христианского императора, первая половина IV века п. Р. Х.)
Тем не менее, повсюду в античном, средиземноморском мире еще жили и действовали люди, горячо, всем сердцем приверженные древним традициям в их, как они полагали, исконном и неискаженном виде.
Император Константин I на римской монете
Просвещенные греки (эллины), озабоченные сохранением древней греческой мудрости, безмерно презираемой христианами, как суетное, пустое и бесполезное бредоумствование, охотно ссылаясь при этом на упоминаемое святым евангелистом Матфеем тщетное многословие язычников [6] . И суеверные римляне (латиняне), опасавшиеся мести праотеческих богов, чьей зримой, очевидной всем и каждому, благосклонности, Рим был обязан, по мнению этих римских «родноверов», своим непреходящим величием. То достопамятное и во многом странное время отличалось одной характерной особенностью.
6
Мф. VI, 7.
Не было в то время недостатка в считавшихся и считавших себя языческими (то есть – не христианскими) философах, которых, исходя из их учения, вполне можно было бы счесть христианами [7] . С другой стороны, было и немало христиан, которых, исходя из их образования и умонастроения, вполне можно было бы себе представить в укороченных потертых (а то и демонстративно дырявых или небрежно заплатанных) плащах эллинских любомудров. Хотя в то же время и среди язычников, и среди христиан (сплошь и рядом использовавших в своих трактатах и проповедях языческие мифы и легенды, низведенные до уровня стилистических украшений [8] ), тон все же задавали люди совсем иного склада – зилоты, ревнители, осознавшие через опыт или через озарение непримиримость этих двух мировоззрений. Однако лишь там и лишь тогда, где и когда личная вера превращалась в вопрос официального вероисповедания (чего всячески стремился избежать и избегал дальновидный государственник, или, выражаясь современным «новорусским» языком, «державник» и «эффективный менеджер» Константин), противоположности сталкивались между собой и вступали в конфликт со всей непримиримой остротой кровавого «Или-Или».
7
Об иудеях, отвергавших как язычество, так и Христианство, мы здесь говорить не будем, хотя по мнению христианского святого Климента Александрийского, как иудейский Ветхий Завет, так и «еллинство» («эллинство»), в лице его умнейших представителей – философов, параллельно вели ко Христу.
8
Так, например, отец Церкви Блаженный Августин писал, что Иисус – прямой путь, спасающий нас от лабиринта, в коем блуждают безбожники.
Именно в ту столь эклектичную в мировоззренческом плане, поистине кризисную (во всех отношениях) эпоху, полную глубочайших внутренних волнений и противоречий, и именно в том обществе, чреватом назревающим расколом, беременном еще невиданными потрясениями и неслыханными мятежами (выражаясь возвышенным слогом Александра Алексеевича Блока), рок (или Бог) призвал к верховной власти над «кругом земным» (или, как сказали бы римляне – orbis terrarum) императора Юлиана – широко образованного человека тонкой душевной организации, одного из крупнейших писателей и мыслителей своего времени. По чистой случайности (?), он уцелел в кровавой бане, устроенной в 337 году членам императорского семейства Константинидов. По столь же чистой случайности (?) он взошел на императорский престол после смерти своего двоюродного брата августа [9] Констанция II, возложившего на него – совсем молодого, едва достигшего тридцатилетнего возраста, человека, всю колоссальную полноту власти, но в то же время и всю колоссальную ответственность «владыки половины обитаемого мира». Хотя и получивший строгое христианское воспитание, Юлиан еще в юности, вдохновленный и воодушевленный величием эллинской мифологии и красотами языческой литературы, сделал свой твердый внутренний выбор в пользу язычества. Правда, не осознав при этом, что мрачные премудрости питающих суеверие, темных по смыслу и характеру гаданий по внутренностям жертвенных животных и толкования видений, которые, стараниями современных стремящемуся к познанию царственного юноше философов-«богосотрудников» (или, по-гречески – теургов, практиковавших теургию [10] , о которых еще пойдет речь на дальнейших страницах нашего правдивого повествования), почитаемых им в качестве своих наставников, учителей, непререкаемых авторитетов, наслоились заскорузлыми, мертвящими, окостенелыми пластами на древнюю религию, полностью скрыв под собой незамутненный, светлый радостный лик древних эллинских богов времен Гомера.
9
Август (от лат. augustus – «священный») – один их титулов верховных правителей Римской державы – императоров («повелителей»). Впервые эпитет «август» был использован в качестве почетной части имени принцепса (императора) Цезаря (Цесаря, Кесаря) Августа (Октавиана, внучатого племянника, приемного сына, наследника и преемника Гая Юлия Цезаря). С тех пор формальный титул «август» (по-гречески – «севаст» или «себаст») носили все римские монархи-императоры. При Диоклетиане (Диоклециане) титул «август» стал более формальным, обозначая высшего правителя Римской империи, в чьих руках была сосредоточена вся полнота власти, в отличие от «цезаря» (по-гречески – «кайсара») – младшего соправителя с ограниченными полномочиями (так сказать, «вице-августа»). И к августу, и к цезарю применялся также титул «император», имевший республиканское происхождение (обозначая в эпоху Римской республики победоносного полководца), как и титул «принцепс» – «первый (из сенаторов)», а начиная с Диоклетиана – титул «домин(ус)» (лат. «господин»). Имперский период римской истории до Диоклетиана принято называть «принципатом», а начиная с Диоклетиана – «доминатом». Супруга императора-августа-севаста (себаста) – императрица – именовалась, соответственно, по-латыни августой, а по-гречески – севастой (себастой).
10
Теургия (от греческих слов «теос» – «бог, божество» + «ургия» – «обряд, священнодействие, жертвоприношение») – магическая практика, возникшая в рамках позднеантичного неоплатонизма, практиковавшего языческие культы, направленная на практическое воздействие на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ. Теургия осуществлялась с помощью комплекса ритуальных действий и различных молитвенных формул. Для теургии характерно стремление к непосредственному, визионерскому видению духовных существ. В дальнейшем, теургия развивалась как направление эзотерического христианства.
Гомер (Омир), легендарный автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея»
Когда же Юлиан, по неизреченной милости, особой благосклонности этих богов, как думалось ему (и как ему, с учетом необычности его жизненных обстоятельств, не могло не думаться), нежданно и негаданно, брошенный из уютного мирка своих уединенных размышлений в безбрежный, бурный океан людских треволнений, внезапно получил, в свои молодые, приученные к стилю [11] , перу, разворачиванию свитков и перелистыванию кодексов, испачканные чернилами руки кабинетного ученого бразды правления сначала западной половиной Римской «мировой» империи, а затем – и всей «мировой» державой «потомков Энея и Ромула» и судьбами населяющих ее бесчисленных народов, он – ученик философов, храбрый военачальник, мыслитель, аскет, литератор и император в одном лице, предпринял титаническую попытку перевернуть вверенный ему мир, который август Константин I Равноапостольный, казалось бы, навеки сотворил, сформировал, упрочил, упорядочил в христианском и церковном духе, преобразовав его в соответствии со своими собственными, эллинскими идеалами. Эту задачу, казалось, поставили перед Юлианом, бывшие для него на протяжении всей его недолгой жизни образцами для подражания, два светоча греколатинского мира – македонский царь-воитель Александр Великий и римский император – воитель и философ – Марк Аврелий, не говоря уже о бессмертных богах, явившихся ему в «одном виденьи, непостижном уму» (говоря словами Александра Сергеевича Пушкина).
11
Стиль – металлический грифель, которым в эпоху Античности выцарапывали буквы на вощаных табличках для письма.
Эта заветная цель, к достижению которой фанатично стремился всей своей пламенной душою Юлиан – «консервативный революционер на троне» – используя все доступные ему политические, военные и духовные средства, неустанно разрабатывая «планов громадьё» на протяжении своих полных всевозможных дел дней и бессонных ночей, все два года своего правления, так и не была им достигнута. Но кто из нас, людей XXI века, положа руку на сердце, возьмет на себя смелость утверждать, что Юлиан не достиг бы ее, с учетом преисполненных сомнений и колебаний настроений и умов его современников, если бы его боги, таким чудесным образом не раз спасавшие его от смерти и так неожиданно возведшие его на римский императорский престол, благоволили даровать своему избраннику более продолжительное царствование?
Александр Великий в бою с «варварами»
Император Юлиан, с непоколебимым мужеством и достоинством несший бремя своей строгой и суровой и жизни, остававшийся непоколебимым, даже после самых горьких разочарований в своей искренней (хотя и ложной, с христианской точки зрения!) вере, пал смертью доблестного античного воина на поле брани в схватке с врагами Отечества, со словами дарованного ему его философией утешения на бестрепетных устах. Неотъемлемой частью его трагической судьбы стала горькая необходимость заплатить за свою дерзновенную попытку сломить власть христианской церкви поруганием и поношением своего имени «на вечные времена». Христианство, которому внезапная гибель солнцепоклонника Юлиана в сражении с солнцепоклонниками-персами возвратила – на этот раз уже окончательно! – могущество и единовластие, не упустило времени и возможности свершить святую месть и окутать смерть своего непримиримого врага, считавшего себя чудесным орудием богов, таинственным ореолом христианского чуда. Согласно церковной легенде, Сама Богоматерь повелела посланцу небес (если верить старинной коптской [12] иконе – святому Меркурию) направить смертоносное копье в бок окаянного Вероотступника.
12
Копты (от др. – греч. ?????????— айгюптиос, то есть «египтянин») – этнорелигиозная группа египтян, живущая в Северной Африке и на Ближнем Востоке, распространенная, главным образом, на территории Египта. Копты, считающиеся прямыми потомками древних египтян, принадлежат в основном к Коптской православной церкви – одной из Древневосточных православных церквей.