Тамбовский волк и красные дворяне

Материалы, собранные исследователями истории гражданской войны 1917-22 гг. в России, однозначно свидетельствуют об одном — из примерно 20 (а то и более) миллионов, погибших в годы Гражданской войны русских людей, максимум два миллиона были убиты непосредственно в ходе боевых действий между красными и белыми (даже если относить к числу последних, как это часто делалось, в первую очередь, советскими историками, воинские формирования новых национальных государств, образовавшихся на обломках Российской Империи). Остальные пали жертвами бесчисленных карательных экспедиций против русских крестьян. Исторические свидетельства не позволяют нам допустить и тени сомнения в том, что эти антикрестьянские карательные экспедиции в подавляющем большинстве случаев (за исключением, пожалуй что, войны между Деникиным и батькой Махно, но махновщина — особая тема, требующая специального изучения!) снаряжались не белыми, а красными (хотя и — ради соблюдения марксистско-ленинской «невинности»! — именовались большевицкими карателями не антикрестьянскими, а АНТИКУЛАЦКИМИ — но об этих языковых тонкостях мы расскажем чуть позже).

Этот факт заставляет любого непредвзятого человека, сбросившего с себя совковские шоры, по-иному смотреть на многое. И, прежде всего, на то, что роль играет не проповедуемая «граду и миру» сущность коммунистической «идеологии освобождения угнетенных масс пролетариата и трудового крестьянства», а то, что ее проповедники и приверженцы (или люди, считающие себя таковыми, а то и просто маскирующиеся под таковых!) оказались способными на поистине инквизиторские зверства в отношении тех, кого на словах стремились «освободить». Дорвавшись до власти (обманув крестьян украденным у своих политических конкурентов-эсеров обещанием дать мужикам «землю и волю»), большевики обрушили на народ все свои комплексы, все свои инстинкты и желание, чтобы «освобожденные» русские люди ходили теперь только по их, большевицкой, струночке, осуществляя их безумные, заведомо неосуществимые планы «планетарного масштаба» — желая сами в то же время жить роскошно во что бы то ни стало, решать все проблемы как бы «по щучьему веленью» (употребляя, впрочем, вместо «щуки» вещи пострашнее — «товарищ маузер» и наган). Но на пути безумных красных доктринеров встали именно крестьяне, мужики, простые русские люди. Погибшие в схватке с красным драконом за спасение русских людей. Положившие, по слову Святого Евангелия, жизнь свою за други своя. Их память обязывает нас вспомнить, как и за что они пали в смертельной схватке с Коминтерном.

Одной из самых героических страниц русского народного движения против красного геноцида явилась партизанская война на Тамбовщине — так называемая «Антоновщина». Тамбовские мужики издавна славились своей неуступчивостью, твердостью нрава и духа. Со времен Императора Петра Великого экономика России покоилась на эксплуатации крестьянства государством. В отличие от духовенства и дворян, крестьяне относились к «податному сословию» — то есть, платили налоги. Именно на этом, в первую очередь, основывалась их включенность в рыночную систему.

Но при Царском правительстве к началу ХХ века в России все же сформировалась достаточно развитая промышленность, во все большей степени разворачивавшаяся и в сторону удовлетворения крестьянских нужд и все более эквивалентного товарообмена между городом и деревней. Большевики же, захватив власть над Россией, поспешили всю отечественную промышленность развалить (в интересах своей нанимательницы — кайзеровской Германии, заинтересованной в скорейшем выводе России из войны — а без промышленности вести войну невозможно!) и начали отбирать у села все подчистую, ничего не давая селу взамен. Желая полностью подчинить себе и городское, и сельское население, Ленин с присными вознамерились использовать для этого «абсолютное оружие» в виде хлебной карточки. Денежное обращение в стране было отменено, банки разгромлены, все городское население (конечно, за исключением представителей «эксплуататорских классов!) посажено на пайки. «Кто не работает (на большевиков и «мировую революцию», разумеется!), тот и не ест!». Чтобы не дать голодным людям возможности пойти на рынок обменять оставшееся дома после обыска «золотишко» или вещи приехавшему из деревни на базар поторговать мужичку на хлеб или сало, большевики под страхом смерти запретили частную торговлю хлебом и другими продовольственными товарами, как «контрреволюционную».

Приезжавших в город торговать крестьян, объявленных «спекулянтами хлебом», «мешочниками» и «врагами мирового пролетариата» расстреливали «пачками», без суда, чем сохранилось немало ленинских письменных указаний. Крестьяне перестали ездить в город. Тогда большевики стали натравливать страдающих от ими же организованного голода городских пролетариев на село, клеветнически утверждая, что-де «контрреволюционное по самой сути своей крестьянство» специально не ездит в город торговать продуктами, а «придерживает хлеб», чтобы «уморить голодом нашу родную Советскую власть». Поэтому всякий сознательный представитель «революционного пролетариата» обязан вступить в «продовольственный отряд» и ехать с оружием в руках из города в деревню отбирать хлеб у «сельских спекулянтов».

Именно к этой нехитрой формуле (чуть измененному большевицкому лозунгу «экспроприации экспроприаторов», или, еще проще: «Грабь награбленное!») сводилась, по сути, провозглашенная красными политика «продразверстки», представлявшая собой не что иное, как систему насильственного, вооруженным путем, изъятия у крестьян не каких-то там «излишков», а всего урожая, за исключением некоего «прожиточного минимума». При этом сей «минимум» определялся не в соответствии с какими-то научными нормами, а исходя из «плантов» и «прожектов» красных прожектеров. Они планировали не сегодня-завтра провозгласить «земшарную республику Советов», поход в Иран, Афганистан, Тибет и Индию — с целью подрыва британской колониальной империи (по проекту товарища Троцкого) — «но мы еще дойдем до Ганга, но мы еще умрем в боях!» (комсомольский поэт Павел Коган), а там — и к берегам Янцзы и Хуанхэ — «Рычи, Китай!» (это уже Всеволод Мейерхольд) — а оплачивать все это красное безумие должен был русский мужик…

Даже в советское время со временем пришлось официально (хотя и скрепя сердце и скрипя зубами) признать злоупотребления и бестолковость «продотрядов», непосредственно взыскивавших этот чудовищный хлебный налог. И в изданиях «трудов» Ленина сохранилось немало записок, в которых он прямо призывал к расстрелу тех, кто сгноил отнятый у крестьян хлеб на станциях, и т. п. Однако иного результата трудно было бы и ожидать — систему гораздо легче разрушить, чем создать. Кроме того, из бесчинств большевицких комиссаров делали свои выводы и рядовые исполнители их приказаний. В самом деле — если эта «народная» власть расстреливает людей почем зря, почему они не могут делать то же самое?

В докладной записке уполномоченного большевицкого Совета Обороны товарища Озаровского о положении в Козловском уезде Тамбовской губернии от 22 апреля 1919 г. ярко обрисован именно этот всеобщий разгул красного насилия. «Правда, на устроенном…в Иловай-Дмитровской волости празднике бедноты были выкинуты плакаты-девизы «Смерть кулакам-буржуям», были произнесены буквально погромные речи: «Бей, громи, отбирай все!»…результатом всего этого в деревне началась полная анархия, власть советов была аннулирована и созданы ячейки из отбросов общества (заметьте — это признает сам автор докладной записки — большевик! — В.А.), бывших конокрадов, хулиганов, спекулянтов. Они стали творить суд и расправу», «…местные власти — сельские члены ячеек, комиссары по борьбе с контрреволюцией брали взятки, пили самогон (который гнали и употребляли безо всякой меры — благо отнятого у крестьян зерна было хоть завались! — В.А.), допускали игру в карты (конечно, на награбленное! — В.А.), реквизировали для себя…» (выделено нами — В.А.). В-общем, «жрали на полный рот» (по выражению «пролетарского поэта» Владимира Маяковского)!

Товарищ Гольдин на объединенном заседании губернских и уездных советских, партийных и профсоюзных организаций по продовольственному кризису от 21 июля 1919 г. с высокомерием «нового человека» выговаривал тамбовчанам: «…губерния дала лишь 22 % нормальной ссыпки» (т. е. хлебного оброка, причитавшегося кремлевской клике).

Вывод ясен. Драть, драть и драть с русского мужика, выдавливать из него хлеб по зернышку. Мужик — что конопля, чем больше жмешь — тем больше выжмешь! При этом тов. Гольдин и знать не желал, что до октябрьского переворота большую долю товарного хлеба в исконно хлебородной Тамбовской губернии давали т. н. «культурные» помещичьи хозяйства. Их владельцы были убиты или изгнаны большевиками, а сами поместья — реквизированы Советами и сразу же доведены до полного разорения. А что из всего этого вышло, со всей наглядностью явствует из докладной записки товарища А.М. Большакова о положении дел в Шацком уезде Тамбовской губернии от 11 января 1920 г.: