Воин Огненной лилии

Рю Алёна

Хоакин мотнул головой.

– Если ты хочешь что-то сказать, – вступилась Тиара, – то говори, нечего голову морочить.

Айлин улыбнулась.

– Я тот, кто научил ваших предков магии леса. А потом вместе с другими был заточен на той стороне.

– Лайфванг? – первым догадался Оракул.

– Арго использовал девчонку, чтобы открыть портал для себя и своей семьи. Но он так же стремился забрать силу драконов, для чего сговорился с Шангрэлем. Воин остановил обоих, но махинации Арго не прошли бесследно.

Сфера, которую он создал, чтобы поглотить нашу магию, оказалась нарушена. Только в отличие от брата, я решил не показываться воину на глаза.

– А просто проник на нашу сторону и вселился в Айлин, – заключила Тиара. – Почему в неё?

Красноволосая эльфийка пожала плечами.

– Она мой потомок. И к моему удивлению, её душа оказалась сильнее, чем я думал. Дни и недели мы боролись, как два сцепившихся кота, пока не пришли к соглашению.

– Невероятно, – качнул головой Отрий. – Столько людей погибает от встречи с душами, а простая эльфийка пережила соседство с драконом.

Лайфванг в теле Айлин снова улыбнулся.

– Может статься, она мне понравилась.

Тиара скрестила на груди руки.

– И поэтому вы делите одно тело.

– Беда в том, что мое возращение нарушило баланс. Я пытался восстановить его, но природа всё равно задыхается, как рыба, выброшенная на берег. Некоторые законы мирозданья нельзя изменить даже самой сильной магией.

Возле сожжённых останков снова повисла тишина.

– Значит, ты был эльфом, – заметил Хоакин, видимо, чтобы что-то сказать.

– Драконы никогда не были братьями по крови, – пояснил Лайфванг. – Но мы чувствовали единство идеи.

– И однако ж, – возразил Оракул, – Паланке пришлось вас останавливать.

На губах Айлин появилась усмешка.

– Паланке тоже был драконом. Ему подчинялся металл, в том числе и золото, из которого он и сделал свой цветок.

Тиара закивала, словно услышала ответ на давний вопрос.

– Это объясняет, как его магия оказалась настолько сильной.

– Только решив устранить нас, – добавил Лафванг, – он создал темницу и для всех остальных. Уничтожив Арго и его сферу, воин Огненной лилии спас не только свою возлюбленную, но и все будущие души. А вы сожгли его.

Снова стало тихо, лишь вдалеке играла протяжная мелодия с нотками печали.

– Чтобы спасти мир, – возразил Оракул, оправдываясь.

– Потому что так велел сделать орден Огненной лилии? – Лайфванг усмехнулся.

– Эриал стала новым солнцем, – не сдавался владыка. – Я видел это во сне много лет назад.

– И понял буквально?

– Нет, тогда еще нет, – ответил Оракул. – Но сегодня мы все стали свидетелями...

– Ни одна душа на земле, – перебил его Лафванг, – даже великие драконы, не в силах влиять на небесные светила. Солнце не умерло, его лишь на время скрыла луна.

– И это значит, – заговорил до того молчавший Тираэль, – что вы ни за что сожгли двух человек.

– И всё же... – уже не так уверенно возразил Оракул. – Мои видения никогда не бывают просто так. Мне был дан тот сон, потому что это должно было произойти.

Лайфванг снова улыбнулся. Тиара, похоже, начала терять терпение.

– Ты пришёл сюда, чтобы обвинить нас? Или есть другая причина?

Тут Отрий был с ней согласен. Если дракон знал, что всё из-за него, чего ж так поздно появился? И зачем? Чтобы поглумиться? Он уже собрался было всё высказать, но Лайфванг, наконец, ответил.

– Эриал Найт много значила не только для воина, но и для Айлин. Когда мы устали драться, мы начали разговаривать. Она рассказывала о своем прошлом и о том, почему хочет жить. Смерть отца ударила по ней сильнее, чем думали окружающие. Она отстранилась от Синих волков и стала реже появляться при дворе короля.

– Я помню этот период, – кивнула Тиара. – Мы все предлагали ей руку помощи.

– А она делала лишь необходимое, – продолжил Лайфванг. – И всё глубже погружалась во внутреннюю пустоту. Пока однажды ты не привезла в Филдбург Эриал Найт.

Друид чуть улыбнулась.

– Меня всегда удивляло, как они так быстро подружились.

– Несмотря на пережитые невзгоды и утраты, в Эриал было больше жизни, чем во всех окружающих эльфах вместе взятых. Пусть она металась и не понимала, что хочет, но именно эта энергия и вернула Айлин радость и легкость.

– Найт была яркой девочкой, – согласился Отрий.

– Как солнце, – Лайфванг бросил взгляд на Оракула.

– Её мы на костер не тащили, – проворчала Тиара, глядя себе под ноги.

– Повторяй это себе перед сном, – едко ответил дракон.

Хоакин снова вступился за мать.

– И всё же ты не ответил, зачем ты всё это нам говоришь?

Лайванг выдержал паузу.

– У меня, ребятки, две беды. Первая: я не могу жить в мире, где хочу. И мир не может жить, когда в нём есть я. Но вторая беда еще серьезнее.

Уже начав привыкать к его манере драматично замолкать, никто не стал его торопить.

– Я влюбился, – продолжил дракон. – Вот так впервые за тысячи лет. И что называется, до смерти.

– В Айлин? – спросил Отрий, хотя это итак следовало из разговора.

– Я хотел бы сделать ей прощальный подарок.

Лайфванг присел на корточки и, запустив руку в кучу пепла, вытащил золотой предмет, похожий на бутон лилии.

– В этой вещице сила шести драконов, включая и Паланке, – сообщил он и снова положил его в пепел, но на этот раз так, словно закапывал в землю семечко. – Я попрошу всех, кто не хочет пострадать, отойти подальше, – предупредил Лайфванг, похлопывая ладонями маленькую горстку, скрывавшую бутон. – Кроме тебя, Тираэль. Ты заберешь её.