Воин пепла

Рауд Алекс

– Спокойно, – сказал Тайен, надеясь, что маланцы поймут хотя бы часть его слов. – Неужели маг огня и костер не сможет разжечь без кремня с кресалом?

Он ухмыльнулся и щелкнул пальцами, вызывая искру. Простейшее заклинание, которое не требовало никаких усилий.

Грудь пронзила внезапная боль. Маг окостенел, не замечая, как Юве по-детски радуется сотворенному перед ним чуду. Внутри как будто полыхал маленький пожар, а занимающийся пламенем костер был его отражением. Тайен нашарил флягу на поясе и сделал судорожный глоток. Он мог поклясться, что слышит,

как вода шипит, словно ее вылили на раскаленные угли.

Милость Хада… Что случилось со внутренностями?

Он быстро оглянулся проверить, не видел ли кто-то выражения боли. Объяснить это можно было чем угодно, хоть тем, что у Тайена прихватило живот. Но маг не хотел, чтобы у спутников появились в нем даже малейшие сомнения. Без его бессмертия и мощных заклинаний они обречены.

На плечо Тайену легла узкая ладонь. Взгляд как раз упал на Удаса, и маг заметил, как тот сощурился.

– Ты чего так морщишься? – спросила Эль. – В сапог камень попал? Может, мне все-таки его зашить?

– Нет-нет, все в порядке, – быстро ответил он. – Я его сам зашью. Надо учиться таким вещам, я ведь больше не лорд. Кстати, мне кажется, тебе стоит помочь Удасу с птицей.

– Но он ее уже почти ощипал!

– Разделать поможешь. Узнаешь новый маланский рецепт. Ты когда-нибудь готовила… как эта птица вообще называется?

– Хочешь от меня отделаться, так и скажи!

Надувшись, Эль отвернулась и зашагала к сразу повеселевшему вдовцу. Сделала она это назло, потому что ей явно хотелось заняться чем-нибудь другим. Поближе к Тайену.

Он со вздохом закрыл глаза. Ему тоже хотелось, чтобы ашари была рядом с ним, а не с каким-то беззубым маланцем. Но он бы и врагу не пожелал привязаться к человеку, жить которому осталось так мало.

Глава 20

Той ночью Тайену не спалось. Остальные провалились в глубокий сон, даже караульные — Эль и Шикари – клевали носами. Днем каждому приходилось тащить на себе уйму вещей, да и путь по чаще леса был далеко не легкой прогулкой по садам Арраванты. Все смертельно устали. Маг тоже, однако он ворочался, считал в уме плоды оливковых деревьев, как ему советовали в детстве, и все же дрема не приходила. Подежурив вместо ашари и охотника, Тайен передал очередь Карасу с Юве и снова лег. А потом еще с полчаса наблюдал за движением звезд в просветах крон.

Ночь была ясная. Гаснущий костерок бросал отсветы на стволы деревьев вдобавок к сиянию красной луны. Чуть поодаль скапливался непроглядный мрак. В нем изредка загорались светляки. Когда с той стороны доносился шорох, казалось, что это глаза неведомого чудища, которое наблюдает за отдыхающими путниками. Несмолкаемые звуки леса вселяли тревогу, и Тайен, накрыв голову плащом, перевернулся на другой бок. Глупость ведь – чего ему бояться после стольких смертей? Разве что опять, как наяву, увидеть Кейро.

Воспоминание о ней вызвало в памяти несколько ярких вспышек-образов. Вот шамкающий барон Левельф при случайной встрече на улице представляет ему ослепительную красавицу, а вот маг уже отплясывает с ней полупристойный танец в самой дорогой таверне Арраванты.

Как Кейро танцевала, провались все к Хаду, как танцевала! Это была первая ночь, которую они провели вместе и потом едва смогли расстаться. А вот Кейро смеется, сверкает белыми зубами, когда любовник признается ей, что ради женитьбы на ней рискнул бы всем, включая наследство и общественное положение.

Впрочем, так ведь и вышло.

Странно, но сейчас Тайен не чувствовал ни особенного сожаления, ни замирания сердца при мыслях о бывшей подруге. Не ощущал он больше и сладостного возбуждения, которое донимало его раньше, пробиваясь сквозь злость и обиду. Образ Кейро поблек. И виной этому была не Эль.

Ее облик, упругая грудь и округлые бедра, томные губы все чаще вставали перед внутренним взором мага, когда он ложился спать. Однако при всей своей красоте и импульсивном характере ашари не могла затмить опытную и хитрую обманщицу, которая окрутила, наверное, сотни мужчин. Или это Тайен поумнел с тех пор.

Хотя у двух женщин определенно было нечто общее. Причем не только то, что мага уже давно влекло к Эль. Что-то не давало ему покоя с самого аль-Нуили. Что-то лживое, что он никак не мог ухватить за длинный змеиный хвост.

В лагере что-то зашуршало. Тайену представилось, что это змея, которая может по нему проползти. Он вздрогнул от отвращения и приподнялся.

Юве свесил голову и дремал с приоткрытым ртом, но Карас заметил движение и оглянулся на друга, а потом толкнул молодого маланца, чтобы тот не спал. Подозрительные шорохи не повторились. Наоборот, в лесу наконец-то наступила тишина. Убедившись в том, что все спокойно, Тайен вернулся обратно на подстилку.

Только он устроился, как сбоку опять раздался слабый шелест. Ветер, сказал себе маг. Может быть, лесные мыши. Или еще какие-нибудь мелкие звери. Но беспокойство продолжало снедать, и он, открыв глаза, уставился на деревья. Там – только мрак, который смотрел на него в ответ, тускло блестя глазками-светлячками.

Утомленный разум начал дорисовывать продолжение осколкам действительности, которые выхватывал из темноты взгляд. Дуновение ветра шевельнуло ветку, а Тайену казалось, что это оленьи рога, которые венчают голову языческого божества или самого Леда, вернувшегося с небес и теперь внимательно следящего за чужаками в его лесу. Зеленое пятно куста – набедренная повязка из тростника на теле бога. Опутывающий ствол плющ — его пальцы.

Они внезапно удлинились и поползли ниже, к Удасу. Маланец лежал дальше всех от огня. Ночной холод мужчину не беспокоил, и он с удобством устроился у подножия дуба, положив голову на толстый корень и тихонько похрапывая. Свет костра до него едва доставал, заставляя тени причудливо переплетаться на темной накидке, которая укрывала Удаса до самой шеи.

Сперва Тайену показалось, что лианы, которые спускаются к маланцу, это просто игра воображения. Мысленно усмехнувшись, маг широко зевнул. Но когда он проморгался, то мог поклясться, что два светлячка — те самые, похожие на глаза божества, — одновременно мигнули.