Воин поневоле
Шрифт:
– Хорошо, – сказал Уолли, усмехаясь его рвению, – если ни на что другое он не сгодится, Нанджи по крайней мере будет его развлекать – Все полагают, что я стану правителем – пусть пока так и думают. Что касается задания, я ничего о нем не знаю. Бог сказал мне только, что… один очень доблестный воин… попробовал его выполнить.. но не смог, а я следующий. Это очень важно для Богини…
Перепуганный Нанджи молча кивал.
– Мне приказали идти в Мир и быть честным и доблестным воином. Задание мне откроется. Значит, я уеду отсюда и буду путешествовать. Полагаю, будут опасности. Может быть, это
Он помолчал, с наслаждением глядя на раскрытый рот и широко распахнутые глаза Нанджи.
– Я не знаю… Хотел бы ты поехать со мной в качестве моего подопечного?
Совершенно очевидно, что вопрос глупый. Быть протеже у Седьмого? Выполнять задание богов? Такого Нанджи не мог представить даже в самых бурных своих фантазиях. В ответ он выпалил еще одно выражение из казарменного жаргона:
– И все мои погремушки тоже?
Уолли засмеялся; отдохнув, он почувствовал себя лучше.
– Думаю, да, – сказал он. – Я очень надеюсь сохранить свои собственные! Но послушай, вассал: я – не более чем хороший воин, просто со мной происходят некоторые необычные вещи. Я попытаюсь быть для тебя достойным наставником, но я не сверхчеловек. Я не герой из сказки.
– Да, мой повелитель, – почтительно ответил Нанджи.
Из всего, что когда-либо скажет Уолли, это – единственное, чему он не поверит.
Часть третья
Имя
Глава 1
Казармы – это массивное здание из мрамора, украшенное балконами и сводчатыми окнами, оно слегка напоминает средневековый мавританский дворец. Тарру распорядился заранее, и поэтому нового посетителя встретила специальная делегация, в нее входили древние или увечные воины, мечей при них не было. Их предводитель оказался настолько старым, что уже не мог держаться прямо, и его седая голова выдавалась вперед, как у черепахи, а руки тряслись так, что никто не понял, какие именно жесты он делает во время приветствия. Старец назвал себя Конингу, воином пятого ранга. Опытным глазом он быстро оценил, в каком Уолли состоянии, и, отказавшись от всех дальнейших формальностей, спросил, что угодно его милости.
– Горячая ванна, перевязать раны, поесть и спать.
Конингу кивнул одному из своих воинов, а потом повел Уолли вверх по мраморной лестнице, по ширине не уступающей двухстороннему шоссе. Все, каким-либо образом связанное с храмом, строилось с тем же гигантским размахом, потолки были такие высокие, что каждый этаж занимал три лестничных пролета. Уолли не решался оглянуться назад, опасаясь, что оставляет на каждой ступеньке кровавые следы, которые придется счищать рабам. Вот они поднялись на самый верх и оказались в коридоре соответствующих размеров; Конингу открыл какую-то дверь и вошел.
Уолли поразился. Перед ним открывалась огромная комната – сверкающее дерево пола устилали яркие ковры, на стенах прохладного мрамора висели прекрасные гобелены, высокий лепной потолок украшали бледные фрески, которые сделали бы честь Сикстинской Капелле. Здесь стояли четыре кровати и другая мебель, но комната была столь огромна, что казалась пустой. Тут Уолли заметил, что Конингу не собирается задерживаться в этом зале и подходит к другой двери. Так, значит, это – всего лишь приемная, а главные апартаменты – впереди.
В главной комнате для гостей, которая была в три раза больше, чем эта, стояли кровати, по размерам похожие на плавательные бассейны. Сквозь занавешенные окна по обеим сторонам, ведущие на балконы, проникал легкий ветерок. Ковры и гобелены – настоящие произведения искусства, вся деревянная мебель отполирована до блеска. Судя по выражению лица Нанджи, можно было понять, что он никогда раньше не был в этой части казарм и сейчас просто ошеломлен.
– Ну как тебе? – тихо спросил его Уолли, надеясь, что Конингу не услышит.
– Это подойдет или, может, поискать чего-нибудь получше? Нанджи уставился на него, пораженный. Конингу все-таки услышал и улыбнулся ничего не говорящей улыбкой.
– Это великолепно, – быстро заверил его Уолли. – Просто царский дворец.
– Бывали здесь и цари, светлейший, – ответил Конингу, заметно успокоившись.
Уолли не смог совладать с желанием поддразнить его.
– А как насчет заключенных? Вы знаете, где я провел прошлую ночь? Конингу бесстыдно усмехнулся.
– И они тоже, светлейший. Перевороты в храме уже случались.
Забыв о своих больных ногах, Уолли бродил вокруг. Он обнаружил веревочку звонка и какую-то массивную бронзовую емкость размером с бочонок, украшенную барельефом с нимфами и цветами. Уолли решил, что это, должно быть, ночной горшок. Вычурные светильники на стенах, похоже, изготавливались из чистого золота. В массивном шкафу резного дерева множество рапир, фехтовальных масок и гантелей – все, что может пожелать воин на отдыхе. Пройдясь по коврикам, Уолли решил, что они, как и те, что висят на стенах, сделаны из шелка. На двери висели тяжелые железные засовы, такие же, наверное, как и в передней; Уолли проковылял на балкон, чтобы посмотреть, достаточно ли надежно он защищен с той стороны.
Балкон прикрывал широкий тент, а стены вокруг были очень гладкими. Чтобы сюда забраться, нужны крылья. Внизу расстилался парк, похожий на картинку из книжки, дальше, за высокой стеной, городские трущобы, потом долина, уходящая вверх дорога, домики паломников… и, наконец, ярко-синее тропическое небо. Второй балкон, наверное, выходит в сторону тюрьмы. Вспомнив город, всю ту грязь, которую он видел два дня назад, Уолли нахмурился. В ушах явственно звучали слова: «Богиня щедро награждает тех, кто верно служит Ей. Не сомневайся в справедливости богов».
Уолли нашел здесь серебряное зеркало во весь рост. Ему вспомнился образ Шонсу, который он видел в бреду: тогда он был совершенно голый, а теперь на нем отрепья, в которых ходят рабы, распухшее лицо и тело в синяках, ранах, глаза отекли и покраснели, пряди черных волос выбиваются из хвоста и падают на плечи. Уолли принял грозный вид и сам ужаснулся тому, что увидел. Как это Нанджи умудрился не послушаться его, видя перед собой такой кошмар?
Раздался шум шагов, послышались голоса. Это пришли рабы, они принесли огромную медную ванну и ведра с горячей водой. Все распоряжения отдавал какой-то одноногий. Еще один увечный привел других рабов, с полотенцами и какими-то коробками. Комната заполнялась народом. Уолли понял, что должен совершить свой туалет публично, как Луи XIV, но он слишком устал, чтобы возражать. Нанджи расстегнул ремни и забрал ножны и меч Уолли: похоже, это входит в обязанности подопечного. Рабы вылили воду и пошли за новой порцией. Уолли вздохнул, подумав о нормальной ванне и хорошем мыле, но спорить с местным этикетом не приходилось.