Воин, солдат, убийца
Шрифт:
Как только Рив их увидел, его прямо-таки передернуло.
Пацан лет десяти-одиннадцати, сравнительно молодая женщина и прихрамывающий на правую ногу старик.
Глава клана молча указал им на Рива.
Из всех категорий граждан как раз к таким Блэкхокер испытывал если не ненависть, то как минимум стойкую неприязнь. Короче, таких он терпеть не мог и именно их чаще всего винил во всех своих проблемах и бедах.
Первым к капралу подошёл мальчишка. Подошёл и... с размаха пнул под колено.
На лице Рива не дрогнул ни
Пацан хмыкнул.
– Как тебя зовут, лаар?
Вопрос был задан на неплохом "галакто".
– Рив.
– Я буду звать тебя Мыньк, - ухмыльнулся мальчишка.
Услышав знакомое слово, стоящие вокруг кочевники глумливо заржали. Мыньком на Радесе называли мелкого грызуна, похожего на распространившуюся по всей Галактике серую крысу.
– Ко мне будешь обращаться "господин Тирик". Понял?
– Да, - глухо ответил Блэкхокер.
Пацан нахмурился.
В ту же секунду капрала ударило током.
– Понял, господин Тирик, - исправил "ошибку" Рив и мысленно пообещал:
"Придёт день и я сверну тебе шею, щенок..."
Следующей капрала осматривала женщина.
Достаточно миловидная, возрастом около тридцати. Одежда почти такая же как у мужчин. Длинный халат, сапоги, штаны-шаровары, только выделка чуть получше, и на голове не тюрбан, а круглая шапочка с опуском, полностью закрывающим волосы и уходящим под ворот халата. На поясе вместо бластера висел свернутый в кольцо кнут.
Она, ничуть не смущаясь, ощупала Рива и сзади, и сбоку, и спереди, особенно тщательно изучив бицепсы и поясницу. Потом по-хозяйски оттянула пальцами губы капрала и проверила наличие и целость зубов.
Закончив осмотр, кочевница отступила на пару шагов и...
Удар кнута оказался хлёстким. Грудь и лицо Блэкхокера горели огнём. Рив чувствовал, как кровь вытекает из рваной раны на лбу, попадает на перебитый нос и капает на песок.
Тяжелее всего было заставить себя не застонать.
Регенерация тканей завершилась примерно через минуту. На коже остался лишь лёгкий шрам, но он - капрал знал абсолютно точно - исчезнет в течение суток.
Женщина наблюдала за процессом восстановления, поджав губы, а когда он закончился, свернула кнут и надменно бросила:
– Будешь называть меня "госпожа Ула", лаар.
Рив опустил глаза.
– Да, госпожа Ула...
"Тебя, тварь, я буду долго насиловать, а после прикончу..."
Последним к Блэкхокеру подошёл старик. Он долго и пристально смотрел на Рива, а потом просто нажал кнопку наручного пульта.
Всё тело капрала превратилось в сплошной комок боли. Она прокатывалась туда и обратно от пяток до головы незримой волной, ломающей волю, сметающей любые преграды...
Казалось, что эта пытка продлится вечно.
Выдержать её до конца Рив не сумел.
Он упал на колени. Из пересохшего горла вырвался наполненный мукой крик.
– Я беру его, Тан, - старик отключил АПБ и обернулся к вождю.
Следующую
"Старый урод! Я заставлю тебя сожрать собственные кишки. Трухлявый пердун, подонок! Ты сдохнешь в дерьме, а над твоим трупом будут глумиться крысы..."
К стоящему на четвереньках, обессиленному, обливающемуся потом капралу подошёл "толмач":
– Старик Гош сказал: если ты замыслишь недоброе, он отрежет тебе уши, вырвет язык, выколет глаза, переломает все пальцы на руках и ногах, потом сдерет с тебя кожу и бросит на солончак, - кочевник похлопал Блэкхокера по плечу и продолжил.
– Мой тебе совет, чужеземец. Не зли старого Гоша и всегда выполняй то, что приказывают его невестка и внук. Может, тогда...
– абориген усмехнулся, - ты всё-таки доживёшь до большого круга...
Одиннадцать дней Рив работал как проклятый. Он выполнял самую грязную работу. Чистил отхожие места, собирал навоз и складывал его в кизяки-кирпичи, разносил по окрестностям грузы, как вьючный верлод, и закапывал мусор, причем, в самое пекло, когда бОльшая часть племени пережидала жару в тени и около озера. Самым тяжёлым для Рива было ходить по пустыне в поисках кауловых зарослей. Не потому что эта работа являлась действительно трудной, а потому что "колючее" топливо ему приходилось заготавливать под надзором Тирика.
Сопляк словно задался целью довести капрала до ручки. Шаг влево, шаг вправо карался приступом боли. Любая попытка остановиться хоть на секунду, чтобы не то что передохнуть, а просто вытереть пот, вызывало нажатие АПБ-пульта. Пацан злорадствовал, а Блэкхокер буквально валился с ног от усталости и глухой безнадеги. Порой ему даже казалось, что этой пытке конца и края не будет.
Немного полегче стало на двенадцатый день.
Вождь клана решил перевести "ставку" в новый оазис. В старом осталось примерно полсотни кочевников, остальные, понятное дело, двинулись вслед за вождем. Тысячи верлодов, сотни груженых скарбом повозок, люди... Рив пытался прикинуть, сколько их в караване - получилось два полноценных полка плюс тыловые службы.
Во время этого марша, напоминающего великое переселение народов, "грязной" работы стало существенно меньше, и у Блэкхокера появилось свободное время. Конечно, не в том смысле, что ему позволили заниматься своими делами или бродить, посвистывая и сунув руки в карманы, вдоль длинной вереницы людей и верлодов. Просто на время перехода капрал получил возможность слушать, о чем говорят кочевники, а иногда даже задавать вопросы. Плюс заготовка каула стала не столь актуальной, поэтому и Тирик "доставал" Рива гораздо меньше. Блэкхокер радовался каждой минуте, проведенной не в обществе зловредного пацана. И дело даже не в том, что тот регулярно включал "болевую кнопку". Тяжелее всего было просто смотреть на мальчишку и вспоминать такого же с Центавии-6...