Воин в осаде. Книга четвертая
Шрифт:
Правая «шлюха» пролаяла отрывисто, зло и резко, три раза. Произведя все выстрелы за какую-то секунду, а может и полторы, я под паническое меканье коз, слетел с коня, продолжая удерживать куст на прицеле. Оттуда донесся слабый стон и частые прерывистые хрипы. Оглядевшись по сторонам и заметив лишь раззявившего рот пастуха да застывших в отдалении трех мужиков, судачивших до этого о чем-то своем, я рассудил, что злоумышленник, скорее всего, действовал один.
Так и оказалось.
В разворошенном кусте обнаружился лежащий навзничь чернявый подросток, на боку которого быстро расплывалось большое черно-красное пятно. Он судорожно и часто вздыхал, стремительно бледнея. Лицо оказалось знакомым – не далее, как вчера вечером я приказал Камилле вышвырнуть этого шпиона-тануки из дома, предварительно снабдив пойманного засранца инструкциями о том, что он должен передать своим старейшинам. Видимо, идиот решил отплатить мне за «унижение».
Вот поэтому я не люблю енотов. Что уж говорить о человекоподобном подростке-еноте.
Когда я выволок отходящего на тот свет пацана за ногу к коню, вокруг уже собралась немалая толпа услышавших выстрелы. Сразу начались охи и ахи, возбужденный гомон и прочие звуки людей, видевших в жизни слишком мало трупов. Тем не менее, жителями Хагонэ пацан был опознан сразу, как некий Ишики-кун, известный по всему городу хулиган и пакостник неопределенного места жительства. Несколько раз неуверенно прозвучало «тануки», причем каждый раз в голосе утверждающего царили немалые нотки страха. Очень интересно.
– В городе есть представительство тануки? – громко спросил я, окидывая толпу взглядом, – Посольство? Община? Как вы с ними общаетесь? Как ведете дела?
На вопросы никто не отвечал. Люди отводили глаза, начинали пятиться, пихая тех, кто мешал им уйти, прятались друг за друга. Затем, один хмуробровый и жилистый мужичок решительно шагнул вперед, открывая рот, но тут же передумал – лежащий возле моего коня пацан наконец-то двинул кони, приобретая свою истинную форму. Иные куда более живучи, чем среднестатистический человек.
Вновь раздался гомон. Я нагнулся, беря трупик животного за шкирку, затем поймал взглядом мужичка, сделал несколько шагов к нему. Удрать тот не успел, но желанием явно стал преисполнен до бровей.
– Как. Вы. Ведете. Дела. С тануки? – с расстановкой повторил я, нависая над мужиком и тряся дохлым енотом, – Через кого?
Он мялся, крутился, вертел головой, но затем все-таки выдохнул одно слово. Еле слышно, но я понял, что он прошептал.
«Гокудо»
Глава 4
Придвинув кресло к потрескивающему углями квадрату открытого японского очага, я принял из рук Эдны тяжелую кружку с дымящимся кофе. Установив последнюю на подлокотник, прикурил «эксельсиор», глубоко и философски затягиваясь в ожидании, пока близняшки покинут мрачную монастырскую залу, встав прямо за дверьми в охрану.
– Ну что же, первый совет рода Эмберхарт объявляю открытым.
Забравшаяся в кресло с ногами Рейко перевела полный сомнения взгляд с меня на Накаяму Минору. Кроме нас троих в угрюмом зале с низким потолком и завывающим в дымоходе ветром никого не было.
– Он приглашенный эксперт, а не родственник, – уточнил я, намекая на ухмыляющегося демона.
– А тот, что сидит в тебе? – вполне обоснованно спросила супруга, морща носик.
– Считай, что я его усыновил, – подумав, предположил я, – Ну или Эйлакс меня, особой разницы нет.
Жена лишь фыркнула, а я подумал, что при сложившихся обстоятельствах, лишь Иеками Рейко могла бы стать (и стала) идеальной для меня спутницей жизни. Любая другая женщина, узнавшая, что род её жениха путается с самыми настоящими демонами, бежала бы от меня, роняя обувь и седея на ходу. Но сероволосая малышка сама предком числила вполне себе гадкого, вспыльчивого и злобного типа демонической национальности, поэтому отнеслась к моим откровениям достаточно легко. Конечно, сначала были крики и претензии, сотрясающие дирижабль, но они быстро утихли под давлением логических доводов и намеков на длину моей родословной. Секреты династии для японки были далеко не пустым звуком, а уж чем длиннее эта династия, тем больший повод для гордости. У меня она была очень длинной.
– Я знаю, что ты только что говорил с тай-сёгуном, аната, – внезапно севшая в кресле на свои собственные колени жена выполнила нечто, что можно было бы назвать поклоном-просьбой, – Но у меня, здесь и сейчас, есть одно пожелание, которое я хочу озвучить. Прежде, чем мы начнем. Пожалуйста.
– Слушаю, – сделал протокольное лицо и осанку я. Вежливость и традиции – это не только пафосный маскарад, но и мнемонически закрепленный способ моментально переключиться в нужный «режим».
– Прошу своего супруга воздержаться от употребления снадобий, алхимии и опасных веществ, пока не станет возможным зачатие ребенка, – монотонным голосом выдала Рейко, вновь кланяясь. На кресле.
Выглядело это вполне серьезно.
– Приложу все силы, – так же церемонно ответил я. Коротышка лучисто улыбнулась, довольная как слон. Конечно, мы оба понимали, что наследник необходим в первую очередь…, хотя, с другой стороны, если меня снова припрут к стенке, вновь придётся горстями есть химию, буквально «заваривая» себе дырки в теле зеленым «порошком Авиценны». Но, тем не менее, просьба была озвучена и воспринята всерьез, а это значит, что в любое рискованное предприятие я теперь буду соваться в своем «Свашбаклере».
…или не соваться в принципе. Задуманный мной «совет» во многом должен был прояснить перспективы этого самого будущего.
– Итак, наш общий знакомый и мой бывший непосредственный начальник Итагаки Цуцуми неожиданно для себя приобрел власть над страной, – вздохнул я, копаясь в портсигаре, – Человек он, вне всяких сомнений, достойный, и отличный генерал, но выбирали его, увы, из-за других качеств, а именно радикальной, почти фанатичной ориентации на технический прогресс. Не понаслышке знакомый с Европой, он, в качестве сёгуна, показался Ватикану наиболее удачной компромиссной фигурой для этих смутных времен. Не могу судить, насколько сложнее от этого стали времена, поэтому вкратце опишу, что сейчас происходит в империи.