Воин вереска
Шрифт:
– Уже сам догадываюсь, - буркнул Рэлек, думая о вчерашнем разговоре с Нейтом, о связи Кладена с герцогом и о врагах Куно в Парламенте - они вполне могли попытаться лишить герцога поддержки самых верных из его людей...
– Вот как?
– с вялым любопытством отозвался Вольд, все больше уходящий в собственные мысли и теряющий интерес к сидящему напротив "мотыльку".
– Что-то вспомнил? Это, кстати, тоже неплохой способ - банально порыться в собственной памяти и сопоставить факты... Давно ты начал сны видеть?
– Дня три... может, четыре назад.
– Однако же, совсем недавно, -
– И уже при встрече с "мишенью" за нож готов хвататься? Си-и-ильно тебя всё-таки подцепили. И весьма. Кто-то с очень хорошими ментальными способностями. Непохоже, однако, что кроме "подсадки" тебе ещё и закрывали часть памяти, чтобы убрать образ внушавшего. То ли исподволь работали, то ли просто не посчитали нужным возиться... Вспоминай, брат Рэлек. Если времени прошло немного, то и вспомнить будет легче, с кем встречался, кого видел. Необычные встречи были?
– Была одна, - буркнул Рэлек, и правда силясь что-нибудь припомнить.
– Необычнее не придумаешь. Столкнулся в лесу ночью. Вроде, тогда первый раз сон и увидел... Нет, не первый, первый был накануне...
– С кем столкнулся-то?
– С душеедом.
– Ого!
– Вольд недоверчиво уставился на него... и вдруг расхохотался, почти беззвучно, но явно без прежнего притворства, искренне.
– О-хо-хо! Уморил, брат! Ты что же, часто видел душеедов?!
– Не приходилось, - вынужден был признать Рэлек.
– Вот и мне не приходилось, представь себе, - витал покачал головой.
– А уж я, поверь, выродков повидал - тебе и не снилось. Вот с чего ты взял, родной, что видел именно душееда?
"И в самом деле, с чего?
– лишь теперь спохватился Рэлек.
– С того, что перед этим как раз мужики о них у костра говорили? Вот и пришло в голову..."
– Опиши хоть его, - в улыбке целителя сквозила снисходительность мастера перед дилетантом. Уняв мимолётное раздражение, Рэлек рассказал о той памятной ему встрече и, как мог, подробно описал сидевшего на поваленном дереве голого бродягу. По мере его рассказа улыбка Вольда становилась всё бледнее и вскоре вовсе сошла на нет. Пастырь выглядел по-настоящему озадаченным.
– М-да... По описанию похоже, однако. Ты не перестаёшь меня удивлять, брат Рэлек. Просто-таки кладезь сюрпризов, клянусь Небом. Удача твоя из редких будет, и грех ей не попользоваться для благого дела.
– Так кто это всё-таки был?
Вольд потер нос и призадумался. Ответил он не сразу.
– Тот самый и был, о ком мы тут говорили... М-да... По принятому в Бастионе "Классификатору" - фельх. В народе их кличут душеедами, а мы между собой чаще зовём душеловами.
– И в чём разница?
– не удержался поддеть "чёрного" Рэлек.
– В количестве букв, - отрезал тот.
– Уверен, бредней крестьян и страшных сказок ты знаешь предостаточно. Желаешь и дальше оставаться в мире благоглупостей или будешь просвещаться, пока я в настроении просвещать? Э? То-то же... Само собой, принятое у нас название правильнее отражает суть этих созданий. Душа человеческая - не кусок мяса, её не сжуешь в охотку под пинту кезийского.
Витал демонстративно ткнул вилкой в бокал с вином и поинтересовался:
– Ты верующий человек, Рэлек?
– Покамест не проверял, - хмыкнул Рэлек.
– Ничего, проверишь ещё, - без намёка на улыбку заверил его Вольд, - всем нам эту проверку не обойти. И может статься, что доведется тебе, перейдя последнюю черту, не раствориться мгновенно в небесном сиянии, а налюбоваться вдоволь на собственное бездыханное тело. Потому как ты, брат Рэлек, не из тех, кто покидает эту юдоль грехов в мире и спокойствии. Ты - человек страстей, а страсти "уплотняют" душу, делают её "тяжелее", сильнее привязывают к бренной плоти. Чем больше ты ценишь жизнь, тем труднее тебе с ней расстаться. А того хуже, если смерть придёт слишком тяжело, слишком болезненно и внезапно. Боль, ненависть, ужас, отчаяние - они способны приковать душу к земле и не отпускать достаточно долго.
"Достаточно для чего?" - подумал Рэлек, но спрашивать вслух не стал. Остерёгся. Да и целитель не затянул с пояснениями.
– Итак, вернёмся к нашим душеловам. Иначе - фельхам. Ещё столетие назад пастыри об этих выродках знали куда меньше, чем о каких-нибудь мелькуртах или скрайтах. Слишком мало было сведений. Одно время и вовсе считалось, что живут они только в страшилках, коими деревенские мамаши своих детишек потчуют. Но потом у нас всё же смекнули, что даже в нелепых сказочках может оказаться малая толика истины...
Рэлек слушал "чёрного" со смешанными чувствами. В разное время он наслушался рассказов о людях Бастиона, но самому до сего дня не приходилось проверять их истинность. И вот перед ним сидит в обманчиво расслабленной позе человек с красными "молниями" на чёрной одежде и рассуждает о священных материях. Вальяжно рассуждает, небрежно, почти цинично... Но попробуй ответить ему в таком же духе - враз получишь суровый укорот. Это на себе проверяли многие; случалось, обретали опыт в ущерб собственному здоровью. То, что дозволено избранным, то избранные не дозволяют больше никому... Странные всё-таки люди, эти пастыри. Страшные. В чём-то по-настоящему безумные. Невероятно могущественные. И при этом - отчаянно уязвимые на избранном ими поприще. Чистильщикам прощают многое; именно прощают, а не смиряются перед превосходящей силой - ибо мало кто из них умирает в своей постели от старческих немощей.
– Больше ста лет назад, - продолжал рассказывать Вольд, - у нас к фельхам появился серьёзный интерес. Такой, что даже награду объявили среди вольников за поимку живого душелова...
– И?
– не удержался от вопроса Рэлек. Ответом ему было холодное высокомерие в глазах "чёрного".
– Глупо ставить под сомнение возможности Бастиона, мой друг. Само собой, нескольких тварей отловили и доставили для изучения в Нойнштау. И скоро там знали о фельхах всё... или почти всё.
Вольд с задумчивым видом отпил из бокала, покатал напиток на языке и медленно проглотил.