Воин
Шрифт:
А на восточной стене было жарко. Около десятка защитников отражали атаки кочевников, которые пытались через неё перелезть, приставив загодя припасённые лестницы. Поняв, что мне там самое место, я не снижая скорости подбежал к стене и, не обращая внимания на крики воинов «Куда!», перепрыгнул через неё, постаравшись оттолкнуться, чтобы не рухнуть в ров. Оказалось, мои старания были напрасными — ров был закрыт во многих местах деревянными настилами, по которым перебегали кочевники. Кинув свой лук на землю и запомнив это место поточнее, я достал свои клинки и начал упражняться.
Я бил, резал, распарывал бездоспешные тела нападающих, чувствуя, как сила широким потоком вливается в моё тело. Вскоре мой резерв оказался
— Лучникам приготовиться! — крикнул я и побежал на то место, где оставил свой лук.
Подхватив его, я понял, что стрел у меня осталось не больше двух десятков, а всадников было явно больше.
— Лучники, залп! — крикнул я на стену, начав стрелять сам.
У меня получалось хорошо, а у воинов на стене не очень. Кочевники не потрудились взять с собой факелы, чтобы осветить себя, поэтому их чётко видел один я. Остальные лучники не обладали таким хорошим зрением, позволяющим видеть в кромешной тьме, а огонь факелов не мог развеять темноту дальше полусотни шагов. Кочевники стали соскальзывать один за одним с сёдел с моими стрелами в телах, но тут я увидел, что оставшиеся натягивают луки.
— Всем лечь! — рявкнул я, когда нападавшие на бегу открыли беспорядочную стрельбу.
Крики на стене показали, что не все защитники выполнили мой приказ, что сыграло на руку кочевникам. Воины Хагела были весьма заметны на стене в свете факелов и горевших крыш городских домов, а потому представляли собой замечательные мишени. Когда я выпустил последнюю стрелу, нащупав в колчане лишь пустоту, нападавшие лишились двадцати двух всадников, но остальные уже доскакали до городской стены и прямо с лошадей стали её перепрыгивать, доставая сабли. С десяток гадов увидели меня и попытались приласкать клинками, но я выпустил лук из рук, сбил с лошади первого попавшегося ударом своего лезвия в грудь и запрыгнул в седло, понимая, что мне нужно находиться на одном уровне с нападающими, а не бегать за каждым и подпрыгивать.
Дело пошло веселей — пришпорив лошадь, я срубил головы пяти ближайшим кочевникам и бросился на подмогу горожанам, проехав по настилу над рвом и перепрыгнув стену по примеру кочевников прямо с седла. А защитникам приходилось туго — больше двух десятков воинов с налёту перемахнули стену и уже устроили на улице кровавую баню, подавляя их своим яростным напором. Я сразу же включился в бой, бросаясь туда, где кочевников было больше всего. Полоснув одного поперёк живота, срубив вторым клинком голову следующего, я вдруг увидел впереди Глена, что самоотверженно рубился с опытным воином кочевников. Эта схватка длилась всего две секунды, понадобившиеся мне, чтобы вонзить один меч в сердце ближайшего и достать из ножен свой кинжал.
Но я не успел всего на мгновение — мой кинжал вонзился в глаз кочевнику, когда тот пропустил мимо себя неумелый удар Глена и вонзил ему в грудь свою саблю. Ярость поднялась у меня из глубины души, превратив меня в дикого зверя. Зарычав, я ускорился, платя за это растяжением мышц и долгими часами боли, что придёт впоследствии, срубив головы ещё пятерым кочевникам, что были в пределах моей досягаемости, я оценил ситуацию и понял, что оставшихся здесь воины Хагела прикончат без меня. Поэтому я метнул свои клинки в двух кочевников, что ещё перелазили через стену и подхватил лук с колчаном, что валялся рядом с одним из убитых горожан. Сбив стрелами ещё двух, что показались на стене, я помог воинам, прикончив одного кочевника, оставшегося на ногах, а затем подбежал к стене и стал максимально быстро выпускать стрелы во всадников, ещё оставшихся снаружи. Когда в живых осталось пятеро, они поняли, что нападение провалилось и повернули своих коней. Вот только мои стрелы доставали их, впиваясь в затылки и их незащищённые спины.
Когда остался последний, я краем сознания подумал, что вообще-то мне очень нужен пленный, а я всех убиваю направо и налево. Хоть бы оглушил кого-нибудь! Убрав лук, я вытянул вперёд магический захват, надеясь, что он дотянется до всадника, который скакал, тесно прижавшись к лошади и стремясь слиться с ней. Мой захват нащупал шею коняги и обвил её. Я дёрнул, опрокидывая лошадь с седоком на землю, а затем в который раз перепрыгнул стену и побежал за пленным, понимая, что это мой единственный шанс узнать нужные мне сведения. Вот только на полдороги я понял по начинающей таять ауре, что кочевник был мёртв. Лошадь со всего размаху упала на него и смяла практически в лепёшку. Остановившись, я проверил магическим зрением все окрестности, но больше человеческих аур в пределах моей видимости не наблюдалось, видимо, кочевники и в самом деле закончились. Плюнув, я поспешил назад, надеясь, что в городе хоть раненые кочевники остались. В очередной раз перелезая через стену, я едва успел увернуться от свистнувшего меча одного из воинов.
— Тихо! — крикнул я. — Своих рубить не надо!
Спрыгнув со стены, я увидел, что горожане уже практически потушили все горящие крыши домов и начали заниматься ранеными. Пройдясь по месту драки, я убедился, что ни одного живого кочевника защитники мне не оставили и опять сплюнул. Всё летит демону под хвост! (Если они здесь хвостатые, конечно.) Операция проведена бездарнее некуда — куча трупов и никакой информации. Ещё и новоявленного жениха не уберёг, с сожалением подумал я, обходя мёртвые тела нападавших. Теперь Ларе придётся самой растить ребёнка. Нехорошо получилось, но я ведь старался…
Нужно будет собрать своё оружие, подумал я, впитывая остатки энергии из мёртвых тел и переправляя её в мой сафрус. Первым делом я пошёл за кинжалом, который остался в глазнице у кочевника, убившего Глена. Воины и горожане почтительно расступались передо мной, но я не обращал на это внимания, мне был понятен их испуг, ведь я один убил почти всех нападавших, но сам не получил ни царапины. Такого поневоле бояться начнёшь! Да и ладно, не буду я с ними налаживать отношения, пускай опасаются, пускай восхищаются, мне абсолютно на это начхать. Как только добуду нужную информацию, я передам её Фариаму, и пускай уже он сам разбирается.
Подойдя к трупу кочевника, я выдернул кинжал и ещё раз с сожалением посмотрел на тело Глена. И тут меня ждало немалое удивление — Глен был ещё жив! Его аура ещё держалась в теле, а когда я подбежал к нему, то услышал его хриплое дыхание. Осмотрев его, я увидел, что сабля кочевника насквозь пробила ему грудь совсем рядом с сердцем, но чудом его не задела, повредив несколько рёбер и лёгкое. Когда я перевернул Глена, то хриплое дыхание сменилось бульканьем, а в уголках рта появилась кровь. Я понял, что нужно спешить и достал флягу из внутреннего кармана, не обращая внимания на любопытных, что уже окружили нас. Первым делом я вытащил зубами пробку, а потом одним рывком выдернул из раны саблю кочевника. Потекла кровь, но я моментально опрокинул в рану фляжку с целебной жидкостью, надеясь на лучшее.