Воин
Шрифт:
Так что, эта красавица – наложница Ранульфа? Сарацинка с Востока? Зачем ее привезли сюда из Вернея?
Все, что Ариана могла сделать, – это вежливо кивнуть, давая понять, что поняла распоряжение. Мысль о том, что Ранульф пробуждает страсть в других женщинах, наполняла ее тошнотворной ревностью, но если он привез сюда свою наложницу издалека, из Нормандии, чтобы занять место Арианы… Ей казалось, что из груди у нее медленно вырывают сердце.
Она молча сделала так, как ей велели, боясь, что если произнесет хоть слово, то окончательно утратит достоинство и не сможет сдержать себя. Ариана отвела Лейлу в
Когда чуть позже в комнату вошел Ранульф вместе со своим оруженосцем Берком, Ариана стояла у окна спиной к рыцарю, застыв, как стеклянная статуэтка. Ей казалось, что она стала хрупкой, ломкой и совершенно неустойчивой, и если только Ранульф к ней прикоснется, она рассыплется на кусочки, а если заговорит, то взорвется.
– Ты радушно приняла Лейлу? – спросил Ранульф, расстегивая пояс с ремнем и, похоже, ничуть не ощущая напряжения, которое волнами исходило от Арианы.
– Я сделала все, как ты приказал, милорд, – негромко и осторожно ответила она, изо всех сил стараясь говорить бесстрастно. – Она твоя наложница, верно?
– Была. У нее тяжелое прошлое. Мой отец-лорд купил ее в одном из борделей Акры. Рабовладельцы вырвали ее из хорошей семьи и продали туда. Мой отец забрал девушку из борделя, – саркастически произнес Ранульф, – чтобы спасти ее языческую душу, и привез в Верней, где я и унаследовал Лейлу после его… отречения.
Ариана почувствовала, что после объяснений Ранульфа сердце ее сжалось еще сильнее. Теперь она не сомневалась, что рыцарь привез сюда прекрасную сарацинку, чтобы та его ублажала.
Сжав кулачки, она повернулась к рыцарю с каменным лицом, хотя в глазах ее плескалась боль.
Ранульф заметил это, перестал раздеваться и бросил взгляд на оруженосца.
– Оставь нас ненадолго.
Берк вышел, и Ранульф озабоченно поднял бровь:
– Что случилось, милая?
– Милая? Ты привозишь в мой дом свою шлюху, чтобы заменила меня в постели, а потом изображаешь заботу? – Голос Арианы дрожал от гнева и презрения, а выглядела она так, словно сейчас опять в него чем-нибудь швырнет.
Посмотрев на шахматную доску, Ранульф на всякий случай отошел подальше.
– Ты ошибаешься. Я не собираюсь менять тебя на Лейлу.
– Ах вот оно что! Ты решил наслаждаться нами обеими? – Она окончательно утратила самообладание. – Собираешься упражняться в своих порочных извращениях сразу с двумя женщинами?
Печально улыбнувшись, Ранульф покачал головой. Когда-то раньше он и, правда предавался подобным развлечениям, но предлагать Ариане такое распутство ему бы и в голову не пришло. Он вообще не собирался спать с Лейлой – или с любой другой женщиной, кроме Арианы, если уж на то пошло.
В надежде успокоить Ариану Ранульф поднял вверх руки ладонями вперед, но она так разгорячилась и оскорбилась, что не заметила этого.
Сверкая глазами, она указала ему на дверь:
– Я не буду тебя ни с
Ранульф с изумлением увидел, как она топнула ногой. Неистовые глаза метали искры, в них сверкали слезы, и Ариана представляла собой живую картину оскорбленного возмущения и открытого неповиновения. Он еще никогда не видел ее такой.
– Судя по твоему вздорному настроению, я готов предположить, что ты ревнуешь! – медленно произнес Ранульф.
– Ревную?! – Ариана смерила его взглядом. – Да мне плевать, сколько у тебя женщин! Можешь утолять свою похоть в другом месте – где пожелаешь! Меня это не касается! Но я не желаю выставлять себя на посмешище в замке! Если хочешь спать со своей потаскушкой, ты больше никогда не будешь спать со мной!
Твердо решив раз и навсегда показать ей, кто из них двоих лорд, и, если получится, вырвать у Арианы признание в том, что она ревнует, Ранульф уставился на нее угрожающим взглядом.
– Какое ты имеешь право навязывать мне свои условия? – требовательно спросил он. – Может, у тебя есть основания для такого чувства собственности?
– Тебе нужны основания? Потому, что я круглая дура! Потому, что я люблю тебя, слепой тупоголовый бык!
Повисла полная тишина, Ранульф, глядя на Ариану с изумлением и недоверием, слышал, как неторопливо стучит его сердце.
Она его любит? Любовь – в смысле привязанность? Нежность и мягкая забота? Неразумная одержимость?
Ранульф оцепенело тряхнул головой. Он не верил словам Арианы, не хотел верить в ее признание в любви.
Придав лицу бесстрастное выражение, Ранульф прислонился мускулистым плечом к деревянному столбику кровати.
– Все сказала?
Ариане показалось, что он ее ударил. Она только что открыла Ранульфу свою душу, призналась в своей любви к нему, но его лицо оставалось холодным, а глаза бесстрастными. Нет, не бесстрастными. В них светилось сомнение, даже подозрение.
И, похоже, что он просто не обратил внимания на ее признание или решил сменить тему.
– Спрячь коготки, лисичка, – резко бросил Ранульф. – Я послал за Лейлой не как за наложницей, а как за целительницей.
Ужас Арианы слегка поутих, сменившись замешательством.
– Целительницей?
– Да. Я вызвал ее, потому что она хорошо разбирается во врачебном искусстве Востока. Она родом из семьи лекарей, причем таких, чьи познания гораздо глубже, чем любого из наших. Я надеюсь, что Лейла сможет помочь твоей больной матери.
Настала очередь Арианы смотреть на него потрясенно.
– Так ты привез ее сюда… чтобы вылечить мою мать?
– Попытаться вылечить, да. Ты же сама говорила, что пока никто не нашел успешного способа лечить проказу. Нельзя ожидать, что Лейла совершит чудо, но если она сумеет облегчить участь твоей матери, это будет стоить любых расходов. – Ариана безмолвно смотрела на него, и Ранульф продолжил: – Я велел Лейле привезти сюда из Нормандии все ее корзинки со снадобьями, но не объяснил для чего. В то время раны Берка еще не исцелились, так что все предположили, будто я пригласил ее, чтобы вылечить его. Никто не знает настоящую причину, а я надеюсь, что все подумают, будто. Лейла просто моя наложница. Если мы хотим сохранить тайну твоей матери, разумнее всего будет поддерживать это предположение.