Воинская Жива русов. Здрава Юнака
Шрифт:
Написав эти строки, я вдруг увидел, что само слово «волхв» как бы собрано из начала двух слов «ВОЛна» и «ХВыля» (волна по-украински), выходит, что само слово «волхв» означает «владеющий волнами», что ж, очень даже возможно!
После работы, бани и ужина в двадцать один ноль-ноль начинались ночные беседы и практические занятия, которые длились до четырёх-пяти утра, и так каждый вечер, вернее, ночь. До тех пор, пока мы не начинали «плыть», засыпая.
Подобный режим, по моему разумению, – неотъемлемая часть психотренинга.
Никакая самая совершенная техника боя ровным счётом ничего не стоит без соответствующей психологической подготовки. Завязка боя, его тактика и ведение в зависимости от поставленной задачи, контроль ситуации вообще и противника в частности.
Кстати, с самой завязки боя начинается вхождение в образ, причём образ этот не есть неким постоянным «на все случаи жизни». Выбор образа, в который входит воин,
С каждым словом передаваемых нам волхвом глубинных традиционно-родовых знаний, с каждым правильно, то есть природно-естественно-волнообразно выполненным движением, мы всё глубже погружались в мир духа воина-руса, который не ведает лени, хандры и усталости, даже если спать приходится два-три часа в сутки.
Мы записываем название волн и тут же пытаемся повторить их движение вслед за Мамаевым. «Круговая», «эллипс», «восьмеричная», «клевок», «истомная», «штопор»… Меняются названия, меняются амплитуда и механика движения, но уже после первого ознакомления с двадцати одной волной (а именно столько нам предстоит освоить по плану семинара) я начинаю понимать, что все они, несмотря на широкое разнообразие, едины в том, что они естественны. Элементы естественности есть в каждом виде единоборств, но только элементы, в большей или меньшей степени! А здесь любое движение по сути своей природное! Причём нет никакого подражания тому или другому животному, как в многочисленных восточных стилях – цапле, тигру, змее и т. д., – а только то, что свойственно человеку, что наиболее функционально отработано в нём многотысячелетней практикой.
А ведь действительно, если задуматься, мы рождаемся и живём одновременно в нескольких океанах волн: тех, что перечислены выше, и тех, о которых мы даже не ведаем. Выходит, что волхв – это тот, кто владеет обширнейшими знаниями о волнах и обладает практическими навыками их применения для изменения состояния больного органа, психики человека или обстановки вокруг. Так чему же начал учить нас волхв Мамаев? Личному оздоровлению, целительству или боевому единоборству? Кто может провести меж ними чёткую грань? Когда в прошлый приезд зимой Миша выстраивал дровяную дорожку и крошил налево и направо поленья, чем он занимался: боевой подготовкой, которая потом помогала ему в схватках, или заготавливал дрова для печи? А мы сейчас в течение дня, работая на доделке дома, занимаемся стройкой или отработкой определённых видов волн? А та моя знакомая (случай описан в книге «Костоправ»), как ей казалось, делала всего лишь суставную гимнастику, а в результате изменила отношение к себе на работе и в обществе. Она делала зарядку, волшбу, управление социумом, что? Как неразрывно всё связано в жизни многими нитями, как часто мы дивимся неожиданному результату наших или чужих действий из-за того, что пренебрегаем этими связями или попросту не замечаем их! В двух словах то, чем мы занимались, можно описать так: мы начали учиться видеть, чувствовать, понимать и совсем чуть-чуть использовать эти всё связующие нити, которые зовутся волнами.
В который раз жизнь говорит нам, что в ней нет ничего случайного или отдельного. Всё связано меж собою и отдельным может считаться только гипотетически, условно. В природе нет химии, физики, математики, литературы, это условное деление придумали люди для удобства познания, и только. Я вспомнил тот же пример со сколиозом, описанный в книге «Костоправ». Вроде бы просто искривление позвоночника, но человек един, его только условно можно разделить на органы, отделы, зоны и участки. Поэтому и лечить нужно не только позвоночник, но и весь организм (кровеносную и лимфосистемы, внутренние органы, нервную систему и т. д. и т. п.).
В ходе вечерних тренировок тем не менее выясняется, что как раз естественно двигаться у нас-то и не получается. Мамаев снова и снова легко демонстрирует нам виды и типы волновых движений. Со стороны всё предельно просто, но, когда пытаемся повторить, волны чаще получаются какие-то «рваные» или зигзагообразные, а не плавно перетекающие. Выходит, что и разные виды деятельности, и занятия единоборствами, которыми за свою жизнь каждый из нас занимался, отучили нас двигаться естественно. Постой, а учили ли нас когда-либо двигаться естественно, то есть волнообразно? Похоже что нет. Начиная со школьных уроков физкультуры и секций, до армии и занятий спортивными и боевыми системами, всё было в основном построено на заучивании отдельных «рваных» фрагментов и никогда – плавно и целостно. Впрочем, как и любые преподаваемые предметы и знания.
Когда мы наконец немного освоили основные принципы двадцати одной волны, пришёл черёд их практического применения в виде защиты и ударов.
На очередной «вечерней школе» мы получаем лёгкие, но довольно чувствительные удары и тычки от Мамаева, который теперь демонстрирует, как та или иная волна перетекает в удар, блок или залом. Нам по-прежнему мешают усвоенные ранее за годы тренировок шаблоны движения ушу, карате, тайцзицюаня, кемпо, айкидо. Даже мне, хотя я не занимался карате уже лет пятнадцать, постоянно мешает естественно двигаться, плавно и стремительно перетекать из одного движения в другое, когда-то усвоенная своеобразная манера движения этого японского стиля. Мамаев щадит меня, как самого старшего из присутствующих, обозначая удары на остальных четырёх членах нашей небольшой группы. В шутку он объясняет это тем, что «дядю Валентина нужно беречь, потому что ему ещё книгу писать». Между тем я замечаю, что, даже когда Мамаев просто накладывает руку мне на плечо, чтобы обозначить дистанцию, тело воспринимает это как приложение некой значительной силы, которая буквально «сотрясает» позвоночник до самого копчика. Когда я спросил об этом у других обучающихся, оказалось, что даже наш «Железный Дровосек» Миша чувствует подобный эффект. Когда же волхв едва обозначал толчок, то, несмотря на собственный его вес в 65 кэгэ, обучающийся «улетал» со своего места, хотя по весу был явно тяжелее.
Мне сразу вспомнились эпизоды из собственной тренерской деятельности в далёкие уже 80-е – начало 90-х годов. Наблюдая за отработкой ребятами техники толчка, я заметил, что иногда происходило необъяснимое с точки зрения обычной физики явление, когда от толчка худенького подростка парень весом за сотню килограммов отлетал на несколько метров, как пушинка, а тот, кто производил толчок, ощущал при этом необычайную лёгкость. Если же пытался повторить то же самое, но с физическим усилием, ничего толком не получалось. Теперь, глядя на действия волхва, я понял, что мы подсознательно использовали принцип волнового движения. Только у нас тогда он возникал спонтанно, когда удавалось поймать особое состояние или ощущение, даже не знаю, как правильнее сказать. Теперь же у меня появилась возможность более досконально изучить, прочувствовать и целенаправленно применить на практике некоторые виды волн.
Комплекс волновых движений, их применение в ударной и защитной технике, при перемещениях, а также тактика и стратегия схватки будут даны в следующей книге цикла «Боевая Жива русов», здесь же я подробнее остановлюсь на «курсе молодого бойца».
2
Вы – потенциальные трупы. – В боевой работе нет лишних движений. – «Чифу, шеф и сэнсэй». – Моё очное знакомство с карате. – Здрава Юнака
Мы становимся в круг, в центре которого стоит Мамаев. Критически оглядывая нас, целитель-рукопашник вздыхает с усмешкой.
– Вы – сильные, тренированные потенциальные трупы, – подводит он нерадостный итог.
«Взбодрённые» ударом по самолюбию, мы внутренне готовимся к схватке, собираемся, как говорят в таких случаях, но… ничего толком так и не успеваем сделать: ни атаковать, ни даже защититься. Не принимая никаких боевых стоек или угрожающих поз, из положения спокойно и расслабленно стоящего человека, Олег вдруг делает несколько молниеносных перетеканий телом и конечностями, обозначая четырём из нас удары, после которых, будь они закончены, вряд ли смог бы помочь доктор, даже окажись он рядом. Пятого он сковывает заломом руки с одновременной фиксацией своей ногой ноги «жертвы» так, что любая попытка двинуться вызывает боль и в руке, и в ноге. Так повторяется раз, и другой, и третий.