Воинствующий мир
Шрифт:
— Рентабельность семян льна в пять раз выше, чем пшеницы. И англичане его более охоче покупают, — сообщал о своём успехе Тарасов.
Я никогда не думал, что лён может быть столь прибыльной культурой и не особо понимал, почему англичане так много покупают семян этого растения. Ну, не из-за того ли, что в этом продукте содержится феноменально много полезных веществ? Омега-три не открыта же, как и разные аминокислоты. Однако, если покупают, то нужно продавать.
— А стебли будем использовать для изготовления ткани для крестьян. Так рентабельность льна ещё больше увеличивается, — продолжал хвастать Тарасов.
— От тебе, Николай, слово приелось «рентабельность», —
А ведь приятно, когда видно, что люди получают прибыль и удовольствие от работы, благодаря тому, что я поспособствовал. И слова в этот мир новые принёс.
Ученик не хотел отдавать пальму первенства учителю. И на каждый описанный успех Тарасова, Авсей выдавал свои достижения. Николай Игнатьевич говорит о том, что в поместьях Державина добился, что на каждые две крестьянские семьи есть одна корова и, как минимум, три козы. Авсей парирует и утверждает, что все новые крестьянские дома в Надеждово с большими печами и даже с застеклёнными окнами, благо кирпичные заводы в Луганске почти простаивали и продавали кирпич для печей задёшево.
Дальше была очередь Тарасова, и он рассказал про производство водки, на что Авсей усмехается и наносит удар стабильным и разнообразным производством алкоголя, в том числе и абсента, первая партия которого уже отправилась на Туманный Альбион.
Но всё же чуточку, однако, Авсей проигрывал в этом затяжном матче. Тарасов смог сильно наладить производство картофеля и больше того, он смог уговорить крестьян его есть. В каждой деревушке Николай Игнатьевич поставил зерносушилки и выкопал бурты для хранения овощей.
— Масло! В Надеждово выделали подсолнечное масло! — вдруг вспомнил Авсей.
— Мы жмём масло из рапса, — спокойно отвечал Тарасов, выигрывая бой по очкам.
Всё это было хорошо, как и то, что кукуруза уродила, и в запасе на голодные годы остаётся кукурузная мука. Да, она плохо выпекается, только может в кашу и пойдёт. Но не до жиру, быть бы сытым.
На следующий день был большой разговор с промышленниками. Первым отчитался Никлас Берг. Тот самый датчанин, что выполнял мои заказы ещё в Охтинской слободе в Петербурге. Я перекупил его контракт, тем более, что Екатерининская верфь загружена строительством только одного корабля, торгового судна без вооружения для РАК, а больше у них нет заказов, и содержать большое количество работников нерентабельно. Потому избавиться от некоторых мастеров были даже рады.
В упор не понимаю, почему Россия не занимается торговым флотом. Почему сама не старается торговать с Англией? Да, островитяне уже дали добро на то, чтобы Российская империя открыла своё торговое представительство в Лондоне. Но не потому ли они согласились, что понимали — Россия просто не способна масштабно торговать на Лондонской бирже. А ведь всем известно, что англичане, закупая русскую пеньку и зерно, используют эти товары не только для собственных нужд, но и удачно их перепродают.
Зерном так и вовсе контрабандно приторговывают с враждебной Францией, делая это через северо-западные французские и голландские порты. Так что деньги не пахнут, и зарабатывать серебро — миссия и цель Великобритании. Стоит вспомнить Семилетнюю войну при Елизавете Петровне, когда Россия и Англия через систему союзов становились врагами, так и в тех условиях торговля не прекращалась, напротив, наращивалась.
Ещё одними пока гостями стали двое мастеровых из Сестрорецка и два оружейника из Тулы. Они не уволились со своих заводов, но благо были вольными и смогли прибыть по просьбе Кулибина.
Споров лишних не было. Оплату
А я тратился на съезд и найм всех специалистов за мой счет, при том ещё без внятного видения, что из всего получится. Есть план, но он приблизителен и более стратегический. Может показаться, что сорю деньгами. Там повышенная оплата, тут покупка людей втридорога. Но любая продукция, что мы будем производить, будет инновационной и с большой прибавочной стоимостью. Отобью деньги сторицей.
Вот сколько денег могут дать за пароход? Уверен, что даже прижимистые англичане заплатят за такое судно серебром по весу. Пусть и купят сперва только один-два корабля, чтобы понять их устройство и скопировать, но заплатят же, обязательно. Вот только я не хотел бы на первых порах продавать пароходы кому-нибудь.
Почему я о пароходах заговорил? Так стал пайщиком той самой небольшой верфи в Нижнем Новгороде, где начал строиться водоход Кулибина. После временного закрытия предприятия его хозяин, некий Василий Петрович Семушкин, вполне известный в Нижнем Новгороде купец, решил продать такой неработающий актив. Вот только покупателя не было. Тогда мы и договорились. Я вошёл дольщиком всего с капиталом в две тысячи рублей и заполучил тридцать долей от верфи. Можно было и больше денег вложить, но они конечны, что сильно печалит.
— Бери, Никлас, в управление верфь в Нижнем Новгороде, — сказал я после того, как многие высказались о своём желании работать со мной.
Приказчик Семушкина покинул верфь, как только там начались проблемы. Так что появилась возможность назначить своего человека. Ну, а что такое кораблестроительное предприятие, Берг знает. И пусть он крайне плохо говорит на русском языке, но учится ведь. И пусть был всего лишь мастеровым, хоть и старшим… Что-то много допущений, как бы не запорол Никлас работу. Но так можно думать о каждом.
— Далее…
Я привстал со стула и прошёлся, выдерживая паузу. Порой, именно такие вот паузы, взятые перед озвучиванием решения, могут кардинально поменять мнение. В этот раз подобного не произошло, слишком всё стройно выглядело.
— Есть одно выгодное дело, на котором мы можем заработать, — начал я обрисовывать интереснейший коммерческий проект.
Как известно, не так чтобы далеко от моих владений, а ещё ближе к Белокуракино, расположился большой Луганский железоделательный завод. Путь он уже торжественно открыт, однако, на самом деле там ещё много доработок. С приходом к власти Павла Петровича об этом проекте постарались забыть. Новый император вообще старался забыть многое из того, чем была увлечена Екатерина Алексеевна в последние годы своего правления. Особую пикантность подобному делу придавало то, что Луганский завод считался, пожалуй, единственным стоящим делом Платона Александровича Зубова, последнего фаворита императрицы.
Сейчас грандиозный заводской комплекс лишён финансирования. И я обратил внимание на этот завод, к своему стыду, только во время подготовки финансовой реформы. Сто пятьдесят тысяч рублей за два года Российская империя экономила только на том, чтобы заморозить дальнейшее развитие Луганского железоделательного завода. К своему оправданию скажу, что я посчитал крайне нерентабельным привоз руды и чугуна на Слобожанщину аж с Урала. Поэтому не стал возражать заморозке дальнейшего строительства.