Воины Посейдона
Шрифт:
Террорист закончил читать ультиматум, вслед за ним умолк и полковник Глен. Под воинственную арабскую музыку на стоп-кадре камера в студии «Аль-Джазиры» медленно приблизила глаза террориста. На генерала Томилина, Дэйтона и Глена из прорезей в маске почти во весь экран смотрели глаза террориста. Чёрные бесстрастные глаза.
На экране телевизора, но уже другой модели, заканчивался экстренный выпуск новостей телекомпании «Би-би-си». Ведущая выпуска взволнованно говорила:
– В конце ультиматума террористы заявили, что если США и Россия предпримут попытки поиска и освобождения
После короткой скорбной паузы телеведущая бодрым голосом продолжила:
– Мы будем следить за дальнейшим развитием событий, оставайтесь…
Пожилой господин, сидя в массивном старинном кресле, нажал кнопку на пульте, и экран телевизора погас. Какое-то время в раздумьях он продолжал неподвижно сидеть в кресле. Этот господин был из той редкой породы людей, в облике которых было что-то демоническое, завораживающее, притягивающее к себе всеобщее внимание. На него хотелось смотреть, изучать его лицо. Он одновременно вызывал любопытство и какой-то необъяснимый страх.
Ему было за семьдесят, но выглядел он для своего возраста достаточно моложаво. Крупные черты лица, волевой подбородок, седые, слегка вьющиеся волосы зачёсаны назад. Под белёсыми ресницами светло-голубые водянистые глаза. На нём был лёгкий тёмно-синий костюм, белоснежная сорочка. Расстёгнутая верхняя пуговица открывала загорелую морщинистую шею. На левой руке дорогие, но не вычурные часы. Длинные ухоженные пальцы его рук были свободны от перстней и колец.
Весь его облик говорил о том, что это очень уверенный в себе человек. Ему были чужды пластические операции, шейные шарфики, чтобы скрыть недостатки старости, впрочем точно также он не использовал и внешние атрибуты, в виде крупных перстней, бриллиантовых запонок и прочего, чтобы подчеркнуть свою значимость и успешность.
Он органично вписывался в окружавший его интерьер. Просторный кабинет был обставлен дорогой антикварной мебелью из дерева тёмных тонов. Слева от массивного резного стола находился огромный глобус (подобие того, что стоял в кабинете Гитлера). Тяжёлые гардины в тон мебели обрамляли два высоких окна, фигурные рамы которых были выполнены в средневековом стиле. В одном из них чётко просматривалась лондонская башня Биг-Бен. В углу стояли огромные напольные часы с резными фигурками, изображающими сцены рыцарских поединков.
Потянувшись со своего места, он снял трубку спутникового телефона, стоявшего на краю стола. Набрав несколько цифр, он присоединил к трубке скремблер [2] . Его спокойное, даже меланхоличное лицо не выражало никаких эмоций.
Дождавшись ответа, без приветствия и не называя имени, он заговорил ровным приятным баритоном:
– Всё прошло не так, как я планировал… Но, может, оно и к лучшему. Поработайте с заложниками… Информация о них у вас есть, воспользуйтесь ею. Постарайтесь надавить на их слабые места. Если хотя бы один из них согласится работать на нас, это будет большая удача. Но учти: времени у вас мало. Если будут упорствовать, делайте с ними что хотите. Они ваши… – Сделав паузу, он устало прикрыл глаза и пальцами левой руки медленно и сосредоточенно потёр середину лба.
2
Кодирующее устройство.
– Контейнеры в ближайшее время должны быть у меня. Я уже послал за ними своих людей. О месте и времени передачи сообщу позже. Смотри не облажайся, против вас будут работать очень серьёзно. – Он недовольно скривился. – Не задавай идиотских вопросов…
Я пока не знаю, как именно… Мои люди над этим работают. Но ты должен быть готов ко всему. – Он глотнул остывший кофе и поморщился. – Если сделаете всё как надо, сумма регулярного транша будет удвоена. Всё.
Он положил трубку, взял со стола чётки из чёрного агата и твёрдой поступью императора подошёл к окну. Несколько секунд, перебирая пальцами чётки, пристально смотрел на проглядывающий сквозь серую дымку Биг-Бен. На его лице застыло выражение торжества от близкого успеха. Его спина была не по годам прямой, поза – уверенной, а взгляд – жёстким и безжалостным. Он поднял свои бесцветные глаза в лондонское небо. В нём, подсвеченные ярким летним солнцем, плавно плыли белоснежные облака.
Томилин сидел в кресле самолета и в напряжённой задумчивости разглядывал освещённые солнцем, похожие на белую вату облака. Из-за гула турбин самолёта он не услышал, как в VIP-салон зашёл Дэйтон. Американец вытер влажные руки салфеткой и бросил её в корзину. Присел в удобное кресло за небольшой столик напротив генерала Томилина.
Стюардесса на подносе принесла завтрак. Быстрыми, отточенными движениями улыбчивая девушка переместила посуду с едой на столик перед мужчинами.
Намазывая чёрную икру на хлеб, Дэйтон бросил короткий взгляд на генерала.
– О чём задумались, мистер Томилин?
– О том, что в современном мире ничего не удаётся сохранить в тайне.
– Это вы к тому, что о программе полёта стало известно исламским экстремистам? – Он смачно откусил от бутерброда с икрой. Аппетитно жуя, глотнул горячего чая. – Вы знаете, многие мои соотечественники не любят икру! А я её просто обожаю…
Не обратив внимания на последние слова Дэйтона, Томилин взял свою чашку со стола.
– Дело не только в этом. Даже если бы они и знали, всё равно провернуть такое им одним не по силам. Ведь что получается, – он тоже глотнул из чашки, – они заранее знали, где упадёт аппарат? Если это так, из этого следует, что падение аппарата в этом районе океана кто-то тщательно спланировал и подготовил. Поэтому-то им и удалось сделать всё так быстро! А мы опоздали и не смогли им помешать. Нет, я не верю в то, что это был случайный захват.
– Ну почему же? Их посудины снуют в тех морях, как такси в Нью-Йорке. Оружие и взрывчатка у них всегда при себе. Они же охотятся за торговыми судами… Им не составляло большого труда, заметив спускающийся аппарат, выдвинуться к месту приводнения и завладеть им.
– Возможно, вы правы. Но всё же мне не даёт покоя мысль, что траектория спуска была кем-то изменена целенаправленно.
– Но, генерал, тогда это означает, что в вашем космическом ведомстве обосновался предатель. Вы ведь ТАК думаете?
Томилин хмуро посмотрел в иллюминатор.
– Я боюсь так думать. Но исключать ничего нельзя. По прилёте в Москву я займусь этим в первую очередь.
Откинувшись в кресле, он тоскливым взглядом человека, заключённого в темницу, оглядел салон. Поднеся часы к глазам, горестно вздохнул: