Воины Света. Тайна Кранга
Шрифт:
Хата отшатнулся от нее. Было видно, что девушка напугала его.
— Пошла прочь от меня, ведьма!
— Я ничего тебе не сделаю. Ты сам придешь к тому, что ждет тебя.
Она явно разозлилась и, несмотря на свою хрупкость и отсутствие оружия, стала опасной. Хан обнял ее за плечи, стараясь успокоить. От прикосновения Устеин пришла в себя.
— Не трать времени на него, Пусть живет, как хочет. Лучше расскажи еще одну историю. Он тоже хочет услышать ее.
Она спросила:
— О чем?
— О яркой звезде. Поведай ее историю.
— О, я не могу больше пользоваться
Она выжидающе повернулась к панели пульта. Хан снова включил прибор и проделал в необходимой последовательности вычисления. Он не понимал, что полезного может извлечь она из непонятных символов, кнопок, клавиш? Но, может быть, Устеин видит совсем другое? Ведь видит же она в беспорядочной паутине то, чего не могут увидеть они, цивилизованные люди!
— Еще раз, пожалуйста.
Он повторил все снова. Да, сомнений нет. Она видит и понимает все по-своему, но объяснить суть не может. Это все равно, что просить двухлетнего ребенка объяснить, как он ходит.
— Достаточно. Я могу воспроизвести все, но мне нужен сильный свет, дневной свет. Он позволит повысить точность движений.
Хан отрегулировал пропускание фильтра и развернул корабль так, чтобы свет звезды попадал в иллюминаторы. Устеин уже была за работой.
Она рассеянно сказала Хану:
— Хорошо, хорошо…
И замолчала, поглощенная своим блоком.
Сильный свет звезды проникал в рубку, делая все цвета более контрастными, а тени более резкими. И в этом сиянии стояла маленькая девушка с медными волосами и вертела в руках серебристую миниатюрную галактику. Тело ее было сориентировано точно под углом девяносто градусов к источнику света, глаза устремлены на сверкающие нити, рот полуоткрыт. Она шевельнула губами, как бы произнося что-то. Хан попытался угадать что именно, но не смог.
Но вот Устеин вся напряглась. Хан чисто физически ощутил это. Паутина двинулась, проволочки затрепетали, и появилась совершенно новая конфигурация. Устеин взглянула на нее, ахнула в ужасе и быстрым движением встряхнула блок, уничтожив образовавшуюся картину. Хан уменьшил яркость света, и Устеин, двигаясь, как в полусне, аккуратно сложила блок и спрятала его в мешочек. Она встала, но ничего не сказала. Выглядела она, как зомби. Хан прикоснулся к ней, но она не прореагировала. Он взял ее за плечи обеими руками, встряхнул.
— Устеин, что с тобой?!
Голос вернул ее к жизни. Она посмотрела на Хана, кивнула.
— Я сделала ошибку, захотев узнать слишком много.
— Что ты видела? Как насчет яркой звезды?
Она помолчала некоторое время, прежде чем ответить, как бы пытаясь воспроизвести все в памяти. Затем начала:
— Это было давно, очень давно. Царила тьма. Звезды, пустота, одиночество… Но вот возникло что-то. Оно начало распространяться в пространстве, затем концентрироваться в одном месте. В клубах пара возникли твердые островки, раскаленные до невообразимо высоких температур. Шло время. Некоторые островки остыли, другие оставались горячими. Прошло еще невообразимое количество лет. Холодные островки вращались
— Где же мы в этой истории? — спросил Хан.
— Где-то около конца. Яркая звезда — один из таких островков. И если мы вернемся на планету, то пройдет не больше пяти лет, как солнце взорвется. Это случится рано утром весной. Небо будет чистым, и мы увидим… и…
Она помолчала.
— Что все это означает?
— Ты все видела и не поняла? — спросила Лизендир.
— Я вижу многое, чего не понимаю. Вот так блок и затягивает того, кто хочет получить ответы на непонятное. Ты смотришь, хочешь узнать, что будет дальше, и так до бесконечности.
Она замолчала и снова впала в транс, глядя в никуда.
Хан потормошил ее. Безрезультатно. Только после третьего зова она пришла в себя, обняла Хана и взмолилась:
— Не нужно заставлять меня смотреть ваши истории, в которых я ничего не понимаю, но чувствую, что в них таится опасность.
Она прикоснулась к Лизендир.
— Я снова здесь, во времени, в котором я живу.
Хан повернулся к Хате.
— Она видела прошлое и будущее твоего солнца. Оно взорвется. Через пять лет. Так что у тебя есть время эвакуировать народ с планеты. И как можно дальше. Мы тоже вернемся к людям и увезем их.
Хаммерхэнд уже находился на другой стороне планетной системы. Его сопровождал метеорит — гигантский слиток железа и никеля, почти такой же огромный, как сам корабль. Хан и Хата начали прощаться. Хата заговорил первым.
— Ну вот и все. Должен признаться, я многое теперь понял. Я всегда считал, что ценность пленника со временем уменьшается. Но с тобой и Лизендир все вышло наоборот. Я ошибался, считая вас шпионами. Вы оба что-то другое.
— Разумеется, мы не шпионы в общепринятом смысле этого слова. Мы были посланы вовсе не для того, чтобы выведать ваши тайны. Просто должны были узнать, что же случилось на Челседоне. Хетрус, который занимался этим делом, чувствовал: здесь что-то не так. Его смутило поведение Ефрема. Во всяком случае, если бы ты оставил нас с Лизендир на Челседоне, может быть, все было бы так, как хотел Эвинг.
Хан хотел дать понять Хате, что снова он послужил орудием, но на этот раз орудием Хана в борьбе с Эвингом. Конечно, это была не месть за многолетние издевательства Воинов над людьми. Но если Хата и заметил намек, то не обратил на него внимания.
— Возможно, возможно, — сказал он. — Но сейчас мы пойдем каждый своим путем. Я нанесу удар по врагам, а ты с двумя девушками полетишь в свой мир.
— Да. Но когда ты сделаешь то, что задумал, ты должен спасти свой народ, вывезти его отсюда, пока эта звезда не взорвалась. Но знай: я, Лизендир и Устеин улетаем, но вернемся сюда через год во главе целого флота, мы заберем всех людей. И, клянусь, если хоть один Воин поднимет против нас меч, мы отполируем поверхность планеты, как стальной шар. Не вздумай причинить вред людям или вывезти их на другую планету.