Воины Света. Тайна Кранга

Фостер Алан Дин

— Если я правильно помню, ваши люди в то время тоже наделали немало глупостей, — пропищал философ.

Цзе-Мэллори раздраженным возгласом заставил его заткнуться.

— По прошлому опыту можно было бы ожидать, что человеческая реакция на открытие расы гигантских насекомых будет враждебной или, по крайней мере, умеренно параноидной. И человек на своей родной планете тысячи лет сражался с меньшими и более примитивными родственниками транксов. Фактически, хотите верьте, хотите нет, но первоначально слово «жук» имело дополнительный уничижительный смысл. Но к тому времени человечество усвоило, что ему придется жить в мире и гармонии с существами, чья внешность может быть отталкивающей. Делу не помогало и сознание, что многие из тех существ считали человека столь же отталкивающим на вид, как человек их.

Он выжидающе посмотрел на Трузензюзекса, но почтенный ученый, по крайней мере временно, притих.

— Потому действительная реакция между людьми и транксами оказалась вдвойне неожиданной. Две расы отнеслись друг к другу, словно пара давно разлученных близнецов. Людей крайне восхищали такие черты транксов, как спокойствие, способность к хладнокровному принятию решений, вежливость и парадоксальный юмор, ибо они искали такие качества в себе. По тому же принципу транксы находили привлекательным в человеке безрассудство в соединении с мозгами, невозможную уверенность в себе и чувствительность к окружению. Как только обе расы проголосовали по вопросу о слиянии и одобрили его подавляющим большинством, несмотря на ожидаемое противодействие со стороны денежных шовинистов, оно оказалось даже менее проблемным, чем предвидели оптимисты.

Щелкающая речь транксов с сопутствующими посвистываниями имела на самом деле разумный фонетический эквивалент среди тысяч земных языков и диалектов.

— Африканские разновидности, — произнес словно про себя Трузензюзекс. — Коса (т. е. южноафриканское племя банту).

— Да. Транксы, со своей стороны, могли — с трудом — овладеть главной человеческой языковой системой — земшарским. Конечным итогом многих трудов фонетиков, семантиков и лингвистов с обеих сторон явился язык, который, будем надеяться, соединяет лучшие аспекты обоих. Щелчки, свисты и некоторые из грубых скрежетаний ульречи сохранили в нетронутом виде наряду с большинством более плавных звуков земшарского: Получилось то, что, вероятно, ближе всего к универсальному языку, за исключением телепатии, какой у нас когда-нибудь появится: симворечь. К счастью, для деловых целей большинство других рас с голосовым аппаратом тоже могут сносно овладеть ей, чтобы с ними можно было договориться. Даже Анны, которые, как оказалось, освоили ее лучше, чем большинство. Мигом возникло и распространилось общество взаимного восхищения. Весьма скоро оно перекинулось на другие аспекты нового челанксийского образа жизни. Наши политики, судьи и законодатели не могли не восхититься красотой и простотой, с которой соединились у транксов правительство и право. Это практически произведение искусства, построенное, как оказалось, из самой старой структуры Улья. Не то, чтобы она так уж отличалась от древнейших человеческих муниципалитетов и народов-государств. Просто намного разумней. Транксийские юристы и магистраты вскоре расчистили массу завалов, забивших человеческие суды. Из-за их высочайшего природного чувства справедливости никто никоим образом не мог обвинить их в пристрастности. С другой стороны, спорт земного происхождения совершенно революционизировал самую большую проблему транксов — проблему досуга. Они просто не представляли, что существует столько организованных способов развлечься. Когда они открыли для себя шахматы и дзюдо, с запусканием «блинков» и тому подобным сразу покончили.

— Черный пояс третьей степени, — гордо заметил Трузензюзекс. — Хотя я и малость поскрипываю от такой деятельности.

— Так я и заметил. Я мог бы продолжать и продолжать, юноша. Человеческие планеты завалили изысканными образцами тонкого мастерства транксов: механизмами, ремесленными изделиями, домашней автоматикой, сложной электроникой и так далее. Даже цвет тел обоих рас был взаимоприятным, хотя запах транксов имел решительное преимущество над человеческим.

— Тут спорить нечего, — пропыхтел философ и заслужил это еще один острый взгляд.

— Когда транксы заполучили земную литературу, живопись, скульптуру и такие, кажется, никак не взаимосвязанные вещи, как мороженое и детские игрушки… короче, две расы слились просто изумительно хорошо. А о величайших челанксийских достижениях, модифицированном КК-двигателе ты должен знать. Но покамест величайшим толчком к слиянию — наряду с питаро-челанксийской войной — было образование Объединенной Церкви. Среди обеих рас существовали мощные, относительно новые группы со схожими верованиями. Когда они узнали о существовании друг друга, об инородческой организации с практически идентичной теологией и желаниями, вскоре образовали союз, быстро одолевший всех, кроме самых консервативных членов старых утвердившихся церквей. В немалой степени ее сила заключалась в том, что она настойчиво называла себя нерелигиозной организацией. Впервые народ мог получить духовное руководство высшего уровня без обязательного исповедования веры в Бога. В те времена это было настоящей революцией.

— Насколько мы можем судить, — вставил Трузензюзекс, — она все еще уникальна в том, что является единственным многорасовым духовным учреждением в галактике. В ней есть члены и других рас.

— Боюсь, что я к ней не принадлежу, — сказал Флинкс.

— Меня это не тревожит. Церковь это действительно меньше всего волнует. Прозелитизм ей, знаете ли, чужд. Она чересчур занята важными делами. Разумеется, она будет рада иметь вас или другого в качестве нового члена, но вы должны прийти сами. Гора должна идти к Магомету, потому что Магамет достаточно занят в своей епархии!

— Что? — не понял Флинкс.

— Забудь об этом. Архаическое выражение. Даже наш материалист-капитан — член Церкви.

— Я об этом догадался. Верит ли он также в Бога?

— Трудно сказать, — задумчиво проговорил Цзе-Мэллори. — Меня больше волнует, верит ли Бог в него, потому что у меня есть предчувствие, что прежде чем закончится это путешествие, нам понадобится любая внешняя помощь, какую мы только сможем заполучить.

— Да, а как насчет питаро-челанксийской войны? — вспомнил Флинкс.

— Ах, это. Гмм. Завтра, а? Сейчас мне не помешает выпить рюмочку. Не читал так много лекций… с очень давнего времени.

Верный своему слову, на следующее утро он продолжил свою повесть за чаем с пирожными. В космосе быстро заскучаешь, и число его слушателей возросло, поскольку в салоне сидели теперь все, кроме Вульфа. Пришла его очередь нести вахту.

— Я тоже знаком с подробностями, — вставил Малайка, по-хозяйски обхватив рукой талию Сиссиф. — Но, думаю, с удовольствием послушаю, как расскажете вы. Я знаю, что мои версии неверны!

И оглушительно расхохотался.

— Итак, — начал Цзе-Мэллори, бессознательно подражая капитану. — Спустя примерно пять з-десятилетий после первоначального контакта землян с транксами отношения между двумя цивилизациями росли в геометрической прогрессии. Однако обе стороны все еще осторожничали друг с другом. Контакт между двумя религиозными группами находился еще в стадии образования, а слияние было мечтой в умах немногих выдающихся провидцев обеих рас. Их еще сильно превосходили в численности «патриоты» с обеих сторон. Потом произошел первый контакт землян с питарами. Эта раса занимала две густонаселенные планеты в секторе Ориона. Она была совершенно неожиданным фактором, раса, схожая с людьми на девяносто шесть и три десятых процента. Действительно, достопримечательное и пока до сих пор не сравненное совпадение по форме. Внешне они практически не отличались от людей. С виду они как раса весьма близко подошли к земному идеалу. Мужчины — высокие, красивые, мускулистые и исключительно хорошо сложенные. Женщины — на сто процентов женственные и по меньшей мере столь же привлекательные, как мужчины. Человечество прошло короткую историческую фазу, когда все отдаленно питарское становилось объектом подражания. Сами пираты казались достаточно сердечными, если и чуточку нервозными и эгоцентричными. Обе расы обменялись безграничными обещаниями о взаимной помощи и вечной дружбе. У питаров было высоконаучное общество, и в некоторых фразах их исследования удивительно близко совпадали с земными. В вооружениях, например. Причины этого очевидного раздвоения в их кажущейся миролюбивой цивилизации стали ясны позже. Чересчур поздно. Оно также явно имело диспропорциональное влияние на их общественную организацию. Человеко-питарская дружба прогрессировала со скоростью, сравнимой с человеке-транксийской. Спустя несколько лет после первого контакта каботажный грузовоз случайно забрел к большой, но расположенной в стороне от главных торговых путей человеческой колонии. К Дереву, или, как она лучше известна теперь, Аргусу. Вся колония, примерно шестьсот тысяч душ, была полностью и безжалостно стерта с лица земли неизвестной формой жизни. На всей планете не осталось в живых ни одного мужчины, женщины или ребенка. Особенно бросалось в глаза отсутствие трупов женщин. Причину этого тоже открыли позже. Ну, посыпались выражения сочувствия со стороны других разумных рас, включая питаров. Они были по меньшей мере столь же возмущены, как и все прочие. Большинство рас выслало тогда разведчиков попытаться обнаружить эту новую и опасную чужеродную расу, прежде чем сами станут жертвами подобной жестокости.

Два месяца спустя на орбите вокруг одной из двух лун опустошенной планеты нашли человека в древней спасательной шлюпке. Крейсер уноппата — вы знаете эту расу? — патрулировал там в то время просто из любезности и случайно залетел в диапазон действия слабого передатчика шлюпки. Они никогда раньше не встречались с сумасшедшими людьми и сильно недоумевали, что с ним делать, пока не смогли, наконец, передать ближайшим человеческим властям. Ими по случаю оказалась большая исследовательская группа, прочесывавшая Дерево в поисках ключа к происшедшему. После месяца интенсивной терапии психику парня удалось восстановить до степени частичной вразумительности речи. Им потребовалось некоторое время для уяснения смысла его рассказа. Ум его сильно сошел с резьбы от месяцев беспомощного дрейфа в космосе, страхов встретить вражеский корабль — а после того, как спустя долгое время такой встречи не произошло— от того, что он увидел на самой планете. Просто счастье, что у него не хватило смелости совершить самоубийство. Рассказанная им страшная повесть с тех пор не раз публиковалась, и я лично нахожу ее отвратительной и поэтому опущу кровавые подробности. Враг нанес удар без предупреждения, обрушив смерть на неподготовленное население. Не имевшая регулярных военных сил — ни нужды в них — планета оказалась совершенно беспомощной. Попробовали было пустить в ход полицейские катера, но они, как и следовало ожидать, оказались бесполезными. Все призывы к милосердию, переговорам или принятию капитуляции встречали тот же ответ, что и яростное сопротивление. Когда всякое сопротивление было подавлено и полностью уничтожена или забита межзвездная связь, захватчики высадились на кораблях смутно знакомых очертаний проверить, что осталось от разгромленной колонии. Наш единственный уцелевший был столь же удивлен, как и все прочие, когда скрытые трехмерные экраны сфокусировались на шлюзах десантных челноков и из них хлынули войска питаров. Они безжалостно уничтожали человеческое население, обращаясь с людьми так, словно те были самыми низшими, самыми мерзкими организмами во вселенной. Они прихватывали с собой немногие ценности и тому подобное, но по большей части, казалось, наслаждались убийством просто из любви к нему. Как ласки на Земле. На этом этапе ум пациента снова начал шарахаться прочь от реальности. Лечившие его психиатры считали, что если бы он остался нормальным, то никогда не смог бы справиться со стрессами, навалившимися на его мозг из-за побега. Вроде четырех дней без еды и тому подобного. Питары работали основательно. Они имели детекторы жизни и отыскивали уцелевших, как бы хорошо те ни прятались. Наш информатор жил в небольшом городке неподалеку от экватора планеты. Когда-то он служил механиком на корабле и купил маленькую устаревшую спасательную шлюпку, с которой любил возиться в свободное время. Опять же требовалось быть сумасшедшим, чтобы предположить, что эта развалюха сможет когда-нибудь добраться до ближайшей луны. Прежде чем вражеские войска добрались до его района, он сумел перенести на крошечную шлюпку провиант и успешно взлететь. Боевые корабли на орбите явно больше не ожидали никаких судов с поверхности планеты. Все космопорты уже были уничтожены, а все космические КК-корабли на парковочной орбите распылили на атомы, когда пытались бежать, или же захватили питарские призовые команды. Никто не думал о попытке бежать просто в космос. Луны не пригодны для обитания, и в той системе нет никаких других планет, способных поддержать человеческую жизнь. Или, возможно, у них не было аппаратуры, способной засечь столь крошечную устаревшую систему двигателя, как у него. Так или иначе, он безопасно проскочил через их повернутые наружу экраны на замкнутую орбиту вокруг первой луны. Он вообще не ожидал, что его подберут. Все, о чем мог думать его помешанный мозг, — это о том, как бы убраться подальше от мерзости внизу. Спасли его по чистой случайности. Такова была суть его повести. Среди тошнотворных деталей, выуженных у него зондами, было и то, что питары сделали с телами всех отсутствующих женщин. Это было настолько отвратительно, что власти попытались скрыть факты от широкой общественности, но, как это обычно происходит в подобных случаях, слух просочился. Последовавший взрыв был сильным и широкораспространенным. Войну так никогда даже не объявляли формально, потому что большинство членов Земного Конгресса были офицерами запаса и бросились к своим кораблям. Собралась гигантская армада и рванулась в питарскую звездную систему. К большому удивлению всех, питары сумели удержать свои позиции со спутниковых и планетных баз. В космосе их корабли не могли тягаться с человеческим флотом, вдобавок к тому, что сильно уступали ему в численности, но питары учитывали возможность такого развития событий, и их ученые установили оборонительно-наступательную сеть, которую не могло пробить вооружение звездолетов. Все свелось к войне на истощение сил, которую питары надеялись выиграть, сделав ее слишком дорогой для того, чтобы кто-то мог выдержать. В результате их фактически блокировали от остальной вселенной или, как имели обыкновение выражаться наиболее вежливые, поместили в состояние принудительного карантина. Похоже было, что такое положение может сохраняться бесконечно долго, то есть до тех пор, пока к делу не подключились транксы. Подобно большинству разумных рас, транксы прослышали о деталях резни на Аргусе. Однако, в отличие от большинства других, они твердо решились сделать что-то более эффективное, чем установление блокады. Последней каплей, с точки зрения транксов, послужило то, что питары сделали с человеческими самками. На транксийских мирах самка считается объектом преклонения и символом беспомощности даже больше, чем на самых галантных гуманоидных. Это наследие их древних предков, когда надо было защищать и кормить одну яйцекладущую царицу-матку. Когда эта наследственная позиция переводится в манеры, то она явилась причиной того, что земные и другие гуманоидные самки, имевшие контакты с транксами, оказались среди первых проповедниц слияния. Поэтому транксы добавили свои флоты к человеческим. Сперва это не произвело никакого эффекта помимо усиления и так уже почти полной блокады. Затем человеко-транксийские группы ученых сделали свои первые крупные открытия по системе КК-двигателей, комплексу оружия СККАМ и другим. И, наконец, нашли устройство, способное успешно проникать сквозь боевую сеть пиратов. Его применили. В это время среди челанксийских ученых возникло желание попытаться сохранить для изучения хоть один осколок питарской цивилизации. Они надеялись найти объяснение их крайней расовой паранойи. Однако при тех чувствах, что царили на человеческих планетах, это оказалось невозможным. Есть также некоторые причины считать, что и сами питары не допустили бы этого, настолько сильно они расстроились. В любом случае они дрались до последнего города. Остались три планеты, выжженные и пустые: одна человеческая, две питарские. Их нечасто посещают, разве что любопытные, да испытывающие тягу к болезненному. Научные экспедиции, работавшие на развалинах питарской цивилизации, пришли к выводу, что эта раса была совершенно неспособна принять или усвоить такие понятия, как милосердие, сочувствие, открытость и равенство, и схожие с ними абстрактные концепции. Они считали себя единственной расой во вселенной, заслуживающей право на существование. Коль скоро они сумели украсть все знания, какие могли позаимствовать у варваров-людей, они затеяли уничтожить их. Следующими в их программе ликвидации стали бы другие разумные расы галактики, включая транксов. По сравнению с ними наши недавние современные конкуренты, Анны, положительно пацифисты. К счастью, в большинстве аспектов питары и не приближались по остроте ума к Аннам. Развитие их вооружений намного превзошло расовую зрелость, а самомнение — ум. Я часто гадал, была ли питаро-челанксийская война единственным толчком к слиянию. Ведь были и общая ненависть к питарам, и испытываемая человечеством благодарность за помощь транксов, и страх, что где-то среди звезд может существовать другая компания убийц-психопатов, вроде питаров.

Когда Цзе-Мэллори кончил, в элегантном салоне стало очень тихо.

— Ну, — прервала наконец мрачно задумчивое молчание Ата, — настала моя очередь нести вахту. Мне лучше пойти сменить Вульфа.

Она поднялась с шезлонга и направилась к выходу.

— Ндийе, ндийе! — коммерсант нагнулся и посмотрел на Сиссиф. — Пошли, моя пакадоге, кошечка. Мы только наполовину одолели эту твою великолепную книгу, и я жду не дождусь увидеть, чем там обернется дело. Даже если она по большей части из картинок. Вы извините нас, господа?