Воины Света

Андреев Николай

— Свершилось, — выдохнул Тино.

— Что? — не понял русич.

— Посвящение, — ответил японец.

— Не знаю… — пожал плечами Олесь. — Лично я ничего особенного не заметил. Правда, мне сегодня опять приснился странный сон. Как раз хотел рассказать тебе о нем.

— Люди на поляне в лучах света, — догадался Аято.

— Да, — удивленно вымолвил Храбров. — Откуда ты знаешь?

— Потому что я его тоже видел, — ответил самурай. — Теперь многое прояснилось. Мы были там всей группой, а в центре находился Байлот.

И это не сон. Обряд посвящения завершен.

— Твои выводы не чересчур скоропалительны? — возразил русич. — Для тебя видение — целое событие. Ничего подобного ты раньше не испытывал. Я же сталкивался с необъяснимыми явлениями постоянно. Вспомни хотя бы старца и птицу-гонца. Чудеса, да и только, чем не сюжет для легенды? Успокойся, нам просто обоим приснился похожий сон.

— Сомневаюсь… — усмехнулся Тино. — Взгляни-ка сюда…

Японец резко распахнул куртку и указал на обнаженную грудь.

В области сердца отчетливо виднелось красноватое пятно с размытыми краями и четко очерченным центром. Удивительно, но изображение ничего общего не имело со следами от ранений. Абсолютно иной цвет, да и кожа не повреждена.

Словно кто-то невидимый поставил на тело Аято странную таинственную печать…

Размер кольца был невелик — в диаметре не больше двух сантиметров.

Изумленно глядя на самурая, Олесь начал нервно застегивать пуговицы на своей куртке.

— Что ты делаешь? — изумленно спросил Тино.

— Хочу проверить твою версию, — простодушно ответил Храбров.

— Но ты застегиваешь одежду, а не расстегиваешь, — вымолвил японец.

На мгновение русич замер. Только сейчас до него дошло, что он совершенно растерялся и делает одну глупость за другой. Предположение товарища повергло его в шок. Олесь не ожидал, что обучение закончится так быстро.

Оставив в покое пуговицы, Храбров снял куртку через голову. На груди русича оказалось точно такое же пятно, как у Аято. Теперь сомнений не осталось — обряд посвящения действительно состоялся.

— Но как же? — не унимался русич. — Ведь мы находились в бараке. Наши тела не покидали здание…

— Вот именно тела, — улыбнулся японец. — Речь же идет о душах. Для Света и Тьмы только они представляют реальный интерес. Тела бренны, разум холоден и прагматичен, а сердце является отражением души.

— Значит, печать есть у всех? — поинтересовался Олесь.

— Возможно, — проговорил Аято, — думаю, скоро мы узнаем.

Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут в коридоре раздался возбужденный голос Саттона.

— Матерь божья! Что у меня на груди? — воскликнул англичанин, стоя в одних трусах со штанами в руке.

На его крики выбежали Стюарт, де Креньян, Карс и Белаун.

Судя по их обнаженным торсам, они тоже рассматривали странное новообразование на своем теле.

С немым вопросом воины смотрели на Аято и Храброва. Только эти двое выглядели на удивление спокойно.

— Что происходит? — решился на вопрос Жак.

— По утверждению Тино, мы прошли обряд посвящения, — произнес Олесь. — Хотя зачем нужна отметина, мне непонятно. Думаю, на все вопросы способен ответить только Аргус, но его почему-то до сих пор нет. А ведь он никогда не опаздывает…

— Надо идти к нему, — высказал общую мысль властелин.

— Конечно, — кивнул самурай, — но для начала советую одеться. Кроме того, я многих пока не вижу. Надо узнать, как они себя чувствуют, и прояснить ситуацию с кольцами. Быть может, кого-нибудь сия чаша миновала…

— О Линде не беспокоитесь, — вставил маркиз. — У нее есть печать…

— У меня тоже, — проговорил показавшийся в коридоре Олан.

О клоне надо сказать особо.

За прошедшие три года он вырос, возмужал и окреп. Теперь это был уже не угловатый юноша, рвущийся в самую гущу сражения, а хорошо подготовленный, смелый и сильный воин. Глядя на него, Храбров невольно вспоминал себя, двадцатилетнего, только-только попавшего на Таскону. Сколько глупых ошибок он тогда совершил. Хотелось надеяться, что тасконец их не повторит.

Между тем, отряд постепенно собирался в коридоре. Как и предположил Аято, странная отметина оказалась у всех.

Путешественники уже давно относились к Мелоун, как к мужчине, и потому Рона без лишних церемоний обнажила грудь. С левой стороны отчетливо виднелось знакомое кольцо.

Точно так же поступили остальные воины. Лишь Салан поверили на слово.

Когда последние сомнения рассеялись, друзья покинули барак и двинулись к дому Байлота.

Много времени путь не занял. Осторожно постучав в дверь, Олесь с тревогой прислушался. Ни движения, ни шороха, ни возгласа.

Посмотрев на друзей, русич резко рванул ручку вниз. С легким скрипом дверь распахнулась настежь. Никогда раньше воины здесь не были. Не объясняя причин, Аргус категорически запретил ученикам приходить в его дом. Настал момент, когда солдатам пришлось нарушить приказ старца.

Тихо ступая, Храбров вошел в маленькую комнату. Вокруг ничего особенного: небольшая печь, стол, четыре стула, деревянная скамья вдоль стены.

Слева виднелся узкий проход, занавешенный темно-синей шторой. Отогнув ее, Олесь попал в соседнее помещение.

Его убранство значительно отличалось от первого, но и здесь ничего особенного землянин не обнаружил. Два кресла, диван, маленький резной столик и заполненный лишь наполовину стеллаж для книг.

Сразу бросился в глаза еще один дверной проем. Без раздумий, русич направился туда.

На высокой кровати, закрыв глаза, лежал старец. Правая рука беспомощно свисает вниз, голова откинулась далеко назад, одеяло валяется на полу. На Аргусе был длинный белый балахон, и не узнать эту одежду ученики не могли.