Воитель
Шрифт:
Вот в чем заключался сюрприз. На каждой войне есть герои, особенно на той, которая освещается средствами массовой информации, и отцы-командиры выбрали на роль идеального воина меня. Что тут сказать? Мне хотелось выругаться, поскольку я не собирался светить свою физиономию перед миллионами людей. Однако все происходило слишком быстро. Сдать назад не получилось и пришлось смириться.
Руководил съемочной бригадой весьма популярный в Словенском царстве тележурналист Миха Борисов. Он человек серьезный, путешественник, искатель приключений и профессионал. Я видел его репортажи с переднего края, и мог с уверенностью сказать, что он не трус. Дать интервью такому человеку честь для большинства словенцев и, понимая, что меня прижали к стенке, я решил выжать
С Борисовым общались час. Его интересовали приключения, выход из окружения и оборона Лобатовска, а так же мое отношение к войне. В общем, ничего лишнего и все получилось просто отлично. После чего Миха оставил мне свою визитную карточку и поблагодарил за интервью, а я обратился к Тенгиеву:
– Командир, мог бы предупредить.
Майор широко улыбнулся и развел руками:
– Хотел тебе сюрприз сделать.
– Ну-ну…
В тот день больше ничего интересного не произошло. Мы обмыли ордена – здесь такой обычай тоже в ходу, а потом я выбрался в город, забрал у Серова посылку и отправился в казарму. Добрался в расположение уже в сумерках и вызвал к себе Корнея, чтобы он отчитался о тренировке с личным составом группы. Но вместо него прибежал посыльный, который сообщил, что объявлена тревога и майор Тенгиев приказал построить отряд на плацу. Понятно, что это не просто так, ибо майор уставщину не любил. Намечалось что-то серьезное, и я оказался прав. Противник вновь проломил оборону Белоградской бригады и стремительно приближался к городским окраинам. Ромеев следовало остановить, а мы оказались ближе всех. Так что вперед! Отдых отменялся, и намечалось очередное сражение.
16.
Все делалось быстро, но без лишней суеты. Отряд выдвинулся из расположения и в десяти километрах от места прорыва перекрыл трассу на Белоград. Однако ромеи на рожон не полезли. Они понимали, что их встретит заслон, и вступать в бой не собирались. Вражеская бронегруппа имела иную цель и, сбросив диверсионные группы, которые растворились в лесах, ромеи захватили пленных и отступили. Классическая разведка боем и заброска рейдеров.
Целью вражеских спецназовцев являлись стратегические промышленные объекты и тылы словенской армии. Это даже новобранцу понятно. Следовательно, необходимо перехватить диверсантов, пока они не сделали какую-нибудь пакость. Это тоже ясно. И после полуночи, когда обстановка прояснилась, нам поступил новый приказ.
Одна из диверсионных групп, десять-двенадцать человек, пересекла трассу и двинулась к теплоэлектростанции в поселке Заречный, а другая была замечена вблизи позиций гаубичной артиллерии и вступила в перестрелку с охраной. Делалось это демонстративно и словенское командование решило, что эти группы отвлекают на себя внимание. А поскольку сил для прочесывания местности и прикрытия всех важных объектов не хватало, к поимке диверсантов привлекли вольные отряды. Наш в том числе и ничего странного в этом не было. Но Тенгиев, к которому у командования особое отношение, смог договориться, что мы будем вести свободную охоту и это здорово. Поймал кого-то или нет - без разницы. Главное – участие и свобода маневра. При таких раскладах можно вообще ничего не делать, вернуться на базу и никто не попрекнет. Лично я так бы и поступил, ибо гоняться за ромейским спецназом интереса не было – темно, холодно, сыро и велика вероятность словить шальную пулю. Однако неугомонный Тенгиев отсиживаться в тепле не собирался, ибо он человек деятельный и подошел к порученному заданию всерьез.
Был собран военный совет и на нем офицеры определили цели, по которым может ударить противник. В девяти километрах к северо-востоку штаб 15-й пехотной дивизии. На западной окраине Белограда два военных аэродрома, артиллерийские склады и три завода, которые производили боеприпасы и чинили словенскую бронетехнику. Южнее железнодорожный мост, по которому в ближайшие дни к фронту пойдут бронепоезда. А помимо того возле реки лагерь для военнопленных ромеев, и хотя таковых немного, не больше сотни человек, они есть. Все это достойные цели для диверсантов и спецназовцы обязательно по ним ударят. Разумеется, если их не перехватить и не уничтожить.
Майор разделил отряд на две части. Половину бойцов он лично повел к железнодорожному мосту. А вторую половину под командованием Раймонда Кауса направил к лагерю военнопленных. Мне выпало ехать с Каусом и я приказал своим бойцам грузиться.
Добирались с приключениями. Тыловики перепугались и на дорогах суета. Везде им чудились вражеские спецназовцы, и они стреляли в любую подозрительную машину. Вот нам и не повезло. Хотя это как посмотреть. Ведь все остались живы и это уже хорошо. На одном блокпосту нашему грузовику разнесли лобовое стекло и пули чудом не задели водителя, а на другом ошалевший солдатик подорвал противопехотную мину. Я думал, что нас накроет осколками и без жертв не обойтись. Но пронесло. Не знаю, кто делал закладку мины, но спасибо ему, дураку. Он ее так установил, что все осколки ушли в чистое поле, а нас лишь слегка присыпало гравием.
В конце концов, все разрешилось и, вспоминая недобрым словом тыловых вояк, мы добрались до лагеря военнопленных. Нас двадцать шесть человек, три группы, и охранников, которыми командовал пожилой капитан-пограничник, еще пятнадцать. Чтобы отбить наскок ромейских спецназовцев, если они рискнут освободить соотечественников, этого достаточно. Можно устроить пересменку, часть бойцов держать в окопах и в районе казармы, а остальные пусть отдыхают. Но майор Каус решил иначе. Он приказал мне спрятать группу в ближайшую рощу, которая находилась между лагерем и лесом, оборудовать там позиции и затаиться, а остальных воинов распределил по огневым точкам. Спорить с командирами в отряде не принято – мы хоть и вольные стрелки, но дисциплина жесткая, поэтому все разбежались по местам.
Через час я уже сидел в неглубоком окопе под корневищами старого дуба и готовился к бою. Честно говоря, мне казалось, что спецназ к нам не сунется, и мы зря мерзнем. Но я не сам по себе. На меня смотрели бойцы, для которых я пример. По этой причине приходилось все делать на совесть, отрыть окоп и замаскировать его, а затем проверить личный состав и осмотреть поставленные перед нашими позициями растяжки и противопехотные мины.
Вооружился я хорошо. У меня ручной пулемет, а рядом автомат и РПГ. Плюс к этому есть кинжал, пистолет и четыре гранаты. Можно повоевать. И бойцы группы вооружены не хуже. Чего-чего, а стволов у нас хватало и подходы к лагерю военнопленных мы перекрыли так, что если кто сунется, то обязательно пойдем по открытому полю и окажется у нас на прицеле. А поскольку роща, в которой затаилась моя группа, немного в стороне от основной чащобы, у противника не будет времени на проведение дополнительной разведки.
Перед рассветом я почувствовал смутное беспокойство. Своему чутью я доверял и велел бойцам затаиться. А затем стал искать врагов, но первыми ромеев заметили братья Стахоровы. Они подали мне знак, указали направление и, присмотревшись, я заметил в полукилометре от наших позиций движение. Враги были рядом.
Я достал бинокль и обнаружил трех вражеских спецназовцев. Сомнений не было – ромеи, и я отправил к майору Каусу посыльного, пусть предупредит его о появлении врагов. Будь у нас УКВ-радиостанция, все было бы проще. Но чего нет, того нет.
Посыльный вернулся через пятнадцать минут и сказал, что новых приказаний нет. План остается прежним. Мы пропускаем ромеев к лагерю. Бойцы встречают их огнем, и когда диверсанты откатываются обратно к лесу, мы накрываем их, добиваем и берем пленных. Все просто. Вот только ромеи в лобовую атаку не пошли, а ударили с той стороны, откуда их появления ждали меньше всего.
Тем временем рассвело. Вражеские разведчики исчезли, и целый час ничего не происходило. Где противник – не понятно. Что он задумал – не ясно. А потом в лагере вспыхнула перестрелка и стали взрываться гранаты.