Вокалистка
Шрифт:
Зато Антон придумал уникальную игру. Они останавливались около многоквартирного дома, и он просил рассказать, что происходит в той или иной семье. Сана погружалась в состояние сверхчувствительности, и бетонные стены словно исчезали перед ней. Выбранная квартира оказывалась распахнутой для ее восприятия. Она слушала, пересказывала житейские разговоры, семейные скандалы и хихикала, изображая постельные сцены. Антон хвалил ее и загадочно улыбался. Особенно ему нравилось, когда девушка для обострения слуха расстегивала одежду.
Как-то раз ей досталась квартира,
Однако через неделю Антон вновь попросил прослушать эту же квартиру. Теперь его интересовало, чем именно болеет мальчик Саша, как обращаются супруги Андрей и Ольга друг к другу. Слушать пришлось долго, Антон не торопил. У Саши оказалась хроническая астма с периодическими серьезными обострениями.
А через несколько дней Самородов привез Сану днем к одной из сберкасс. Они вошли внутрь, и Антон шепнул:
– Здесь работает тот самый Андрей Иванович Игнатов. Слышишь?
В служебном помещении заведующий отдавал указания кассиру, и Сана узнала голос отца больного мальчика.
– Как ты узнал? – спросила она.
– Васьков проследил, – не без гордости ответил Антон.
Сану задело его бахвальство. Она поняла, какой урок Антон извлек из того случая, когда чуть не попал в лапы мстительных мясников. Помимо умственных способностей, которыми он без сомнения обладал, ему требовался физически сильный помощник. Крупный малоразговорчивый Виктор Васьков хорошо подходил для этой роли. Ранее Васьков работал проводником на поездах дальнего следования и участвовал в сбыте кассет. Его поперли с работы за рукоприкладство, и Самородов устроил Васькова в театр рабочим сцены. Теперь сильный, умеющий драться Васьков был в любой момент на подхвате у Антона.
– Ты что надумал? – спросила Сана, когда они вернулись в машину.
– Здесь денег больше чем у любого мошенника, – мечтательно ответил Антон.
Сана насторожилась, заметив разгорающиеся азартные огоньки в глазах друга, и испугалась:
– Ты не сунешься сюда!
– Сюда нет, – согласился Антон, объехал на «жигулях» здание банка и кивнул: – Нам подойдет служебный вход. А про семью заведующего мы все уже выяснили.
Сана пихнула его локтем в бок, взывая к разуму:
– Это не квартира взяточника, это сберкасса!
Антон обхватил ладонями ее лицо, сдвинул волосы, обнажив шрам, снял с девушки очки, с минуту разглядывал ее, будто любовался, и нежно поцеловал в губы. У Саны навернулись слезы.
Антон наклонился через нее, распахнул дверцу и предложил жесткий выбор:
– Ты поможешь мне или уходи навсегда.
– Антон! – взмолилась Сана.
Она искала слова, чтобы отговорить друга от неверного шага, но он настоял:
– Выбор
Сана отвернулась. Сквозь слезы она смотрела в открытую дверцу, один шаг – и она останется одна. Антон не шутил, он уедет и больше никогда не обнимет ее, не пригласит гулять и даже не заговорит с ней. Он вычеркнет ее из своей жизни. Она никогда не услышит ласковое «мой Уголек» в минуты близости, потому что не будет никаких близких отношений. Она не сможет просто так зайти к нему, рассмотреть обложку нового диска, надеть наушники и обрушить на себя водопад красивых мелодий. Она разом лишится любимого друга и любимой музыки.
Самородов газанул на холостых оборотах, намекая, что время для принятия решения на исходе. Сана захлопнула дверцу и сжалась в кресле. Машина тронулась, и пока они возвращались к театру, Антон изложил ей свой новый план.
9
Каждый день Сана приходила к сберкассе. Она прогуливалась рядом, подслушивала разговоры сотрудников, изучала их служебные обязанности, вникала в телефонные звонки и обо всем докладывала Антону после вечернего спектакля в звукооператорской кабине. Тот давал ей указания, на что обратить особое внимание.
Прошло десять дней, и в первых числах марта Самородов услышал то, что хотел.
– Деньги для пенсий привезут послезавтра в первой половине дня, – рассказала Сана. – Выплаты начнут с двух часов, после обеда, чтобы все успели получить до праздника, до 8 марта.
– Кайф! – вырвалось у Антона. Он вскочил из любимого кресла, позабыв, что надо перевернуть пластинку, встал перед Саной и уточнил: – Деньги привозят в опечатанных мешках, и главный кассир их пересчитывает?
– Да. Запирается в кассе, пересчитывает и готовит для каждой сотрудницы отдельную подотчетную сумму.
– И никого в кассу в это время не пускает?
– Только заведующего.
– То, что надо! – Лицо Антона прорезала хитрая улыбка. – Если ты попросишь из-за двери голосом заведующего, она ведь откроет?
– Как я попаду в служебное помещение? – недоумевала Сана.
– Сначала мы выманим оттуда заведующего, а потом ты принесешь им праздничные плакаты к 8 марта для оформления витрин. Забыла? Заведующему звонили из управления, обещали доставить наглядную агитацию.
– Они запомнят меня, – ужаснулась Сана.
– Не дрейфь, я тебя загримирую. Сделаю из тебя неприятную тетку, состарю на двадцать лет.
– Уверен?
– Стопудово!
Через день они приехали к сберкассе в девять утра, к открытию. В машине их было трое, место рядом с водителем занял угрюмый Виктор Васьков. Присутствие нового человека нервировало Сану. То, что раньше походило на рискованную игру двух влюбленных, превращалось в грубый налет.
Самородов припарковал «жигули» в стороне от банка, но так, чтобы был виден служебный вход. Около одиннадцати к служебному входу подъехали инкассаторы. Дверь им открыл заведующий сберкассой Игнатов, двое мужчин внесли в банк два специальных опломбированных мешка. Вскоре они уехали.