Вокруг Байкала за 73 дня
Шрифт:
Поставив в свете костра палатку, огородив её жердями и бревнами (слабая защита от медведя, но выбора нет, хоть так), мы сели ужинать. По крайней мере, мы знаем куда с утра идти. Отметив на карте круг нашей вечерней прогулки, под шум налетевшего дождя мы залезли в палатку.
08.06.92
Новая вспышка гнева. Дорога к селу Байкальское. Дом Аркадия. Знакомство с сыновьями. Бильярдная, баня, стирка. Аркадий, Александр, их жёны. Ужин, очень хороший ужин. Житие Аркадия
Утром стало ясно насколько хлипкий наш форт. Вряд ли это фортификационное сооружение спасёт от медведя. Вчера в темноте нам казалось, что мы здорово придумали обнести шестами нашу палатку, сегодня утром смешно подумать, что нам так казалось. Но ночь позади, и мы готовим завтрак. Володя всё подзуживает меня по поводу вчерашнего вечера. Я был уверен, что мы правильно идем, и я, не внемля его советам, вел нашу экспедиционную группу по кругу. Я признал ещё вчера, что был не прав, так какого хера мне всё утро жужжать в ухо, что потеряно два часа. Нужно знать Вову, как он умеет ненавязчиво, но нудно довести своими тихими повторяющимися вопросами человека до белой горячки. Одним словом – достал. А тут у него еще фотоаппарат заклинило. При перемотке рвет пленку. Стал донимать, чтобы я что-нибудь придумал. Я что, фотомастер? Ну посмотрел, ну не получилось – ну чё ещё надо? Нет же, блядь, донимает со своей пленкой. Короче, всему бывает придел – я зашвырнул его кассету в реку, обматерив всё и вся: и кассету, и фотоаппарат, и реку, и дорогу, и Вову, и утро, и котелок с его обосранным супом. Да плевать мне, что ты там отснял! Пока Вова лазил по воде вытаскивая кассету, я остыл. И он охладился. Помирились. Порадовались, что пленка не промокла и не засветилась. «Утро гаденькое» – произнес Вова, я его понимал и тоже извинился. Собрались и тихонечко двинули в гору по россыпи камней.
Через полтора часа нашли нужную дорогу и теперь уже точно пошли в направлении села Байкальское. Серое небо. Дорога – тягун вверх. Однообразная, долгая и сырая. Корни деревьев поперек дороги, омываемые ручьями болотной воды, скользкие и, перешагивая их, сбиваешься с ритма, сбиваешь дыхание, быстрее устаёшь. По краям тянутся болотные пейзажи: запутанные кусты, хилые кривые берёзки, ржавые лужи, лохматые кочки, серо коричневые ленты вонючей травы. И тишина гнетущая. Птицы не поют. Так, свиснет резко какая-нибудь гадина и, как теннисный мячик прыгая по воздуху, умчится в болото. Ворон даже нету. Как коротать такой путь? Идешь, смотришь, как кроссовки мелькают внизу, раскручивая землю. Уверяешь себя, что только идущий дорогу осилит. А что толку? Всё равно нужно идти, идти, идти. Начинаешь сам с собой разговаривать. Мысленно, конечно. Рот только открой – задохнешься на подъеме. Вот и гоняешь всякую ерунду. То с сыном разговариваешь, поучая его как нужно жить и что в жизни главное, то мечтаешь, что придешь домой, чайку горячего с сахаром нальёшь, булочку с густым вареньем скушунькаешь и так далее до поворота. Любой поворот на такой дороге праздник. Хоть как-то отвлекает, вселяя надежду на изменение видеоряда и настроения. Но нет – всё то же. И снова гоняешь, снова «пишешь письма сыну» (я так назвал это состояние). У Вовы дочь, интересно, что он гоняет?
Дорога вверх плавненько так переходит в спуск. Такой же длинный, такой же болотистый и нудный, но все же спуск. Легче идти. Можно пообщаться – не задохнешься. Например, поговорить об иностранных туристах, следы которых стали попадаться на каждом километре. Рваные яркие пакеты, фантики, баночки, тряпочки, обёртки жвачки. Вот кому кайф путешествия. Идут себе налегке, «колу» попивают, всему удивляются. Конфетки, пивко, музычка в ушах. Дебилы. Проводник вертится под ногами, пытаясь всем услужить. Улыбчивый такой. Долларики ждёт. Готов в лепеху разбиться, лишь бы приглашение у кого-нибудь выпросить. Вместе со всеми, типа, радуется при виде молодой семейки бледных опят. Объясняет: «По-русски: грибы! Не „би“, а „бы“. И снова довольный натужно смеётся. Наверняка охотфак заканчивал. Скоро должна быть деревня – не поведут же в такую глухомань крашенных тёток. Чего тут смотреть? Неужели им интересно это болото? Экзотика что ли?
Ну вот и кончился скучный пейзаж. С вершины горы открывается чудесный вид долины, пропоротой черной извилистой речкой. Сочные травы, стога, навесы покосов. Осины шумят молодою листвою. Птицы запели. Солнце прозрело. Спускаясь в долину, вспугнули изюбрей. Помчались испуганные звери, ломая валежник. Появились следы медведя, а у реки скрадок и привада. Дохлая корова, конечно. Чего мелочиться, не крупу же ему крошить? Подальше от привады нашли живописную поляну и решили пообедать. Готовить пищу научились за пять минут. Чайник или котелок закипятить – минутное дело. Сшибаешь черные нижние, в любую погоду сухие ветви сосны. Раскладываешь их под котелком, мелко наломав (Чем мельче, тем больше жару, тем быстрее закипает) и кусочек бересты. Спичкой чирк, оглянуться не успеешь – запрыгала крышка у чайника или заливает через край у котелка. Засыпай продукты и нарезай хлеб – сейчас кушать будем. Дольше котел моешь, чем готовишь.
В Байкальское пришли около девяти. За мостом в тени на реке ещё лежит лёд.
Вот тебе и северное лето. Июнь на дворе, а здесь лёд. Дом Аркадия трудно не найти – издалека хоромы видны. Большой, новый, с выебасами, всё как надо. Во дворе музыка. Ну, слава Богу, кто-то дома. Стучимся. Открывает молодой человек.
– Здравствуйте. Аркадий Машковцев здесь живёт? – как обычно, переговоры доверено вести мне.
– Здесь, – отвечает паренек.
– Он дома?
– Нет. Хозяин с мамой в Северобайкальске. Празднует. Приехать должен поздно.
Из летнего домика в глубине двора вышел ещё один парень. Мы объяснили кто мы, и ребята впустили нас во двор, заранее упрятав в будку огромного лохматого пса известной породы сенбернар. Аркадий видимо рассказал о нас, но так скоро нас не ожидали. Тем не менее, пацаны усадили нас за стол, предложили на скорую руку кофе и хлеб с маслом. Сами куда-то ушли. Булка хлеба и пачка масла растворилась в мгновение ока, хотя растворимым-то как раз был кофе.
Готовясь к этому переходу, добывая деньги на оплату переходов через заповедники, мы чем только не занимались в надежде заработать. Был период, когда нам казалось, что доход должны принести работы по дереву. Закупив пять кубометров ворованной необрезной пятерки, распилив зимой на даче в ручную мокрые шестиметровые доски, стаскали их в Вовин гараж, заполнив объем от стены до ворот, от пола до крыши. И начали делать поделки: рамочки, подставки для рогов и прочее. Точнее вырезал Вова (и надо сказать очень не плохо), а я сбывал их через охотничий магазин и комиссионку. Мы не разбогатели на этом. Заваленный досками гараж на несколько лет стал причиной неприятных разговоров в Вовиной семье. Но дело не в том. Просто мы знали, что это за труд и умели оценить качественную деревянную вещь от детской поделки из корня. Так вот, кухня, где мы пожирали масло, была просто музеем деревянного зодчества и, как выяснилось позже, ни только кухня. Стол, стулья, полки, резные двери – всё было ручной работы. Предметы быта и утварь, типа хлебницы, солонок, подставок и разделочных досок, тоже были выточены и (или) вырезаны из дерева. Красиво и крепко. Стилизовано под Байкальские и таёжные мотивы. Например, солонки в виде нерпы. Тонкая работа.
– Кто это всё делал? – спросили мы у старшего сына Димы, вошедшего на кухню.
– Отец. – ответил тот. – Я ему позвонил, сказал, что вы пришли. Он велел чтобы вы дождались. Пока в баню сходите, я затопил. Они приедут с Александром Васильевичем через час.
– Отлично! Подождем. – Мы были только «за». – Где баня? Помочь чего-нибудь надо?
– Да нет, воду мы натаскали, сейчас быстро нагреется. Пошли пока в бильярдную.
– Куда? – не поняли мы. Но Дима был уже на улице, и удивление наше до него не дошло.
Действительно бильярдная. Наши мешки ребята уже перетащили сюда, спрятав от накрапывающего дождика. Огромный летний домик имел только название «летний», фактически, он был таким же утепленным и надежным, как и основной дом. Посредине стоял бильярдный стол («на таких мы обычно ночуем в Бугульдейке» – пошутил я), у стены на обеденном столе играл магнитофон весёлую детскую песенку: «Секс, секс, как это мило! Секс, секс, без перерыва!» «Классная песня» – Вова улыбался. Ребята остались рубиться в бильярд, а мы отправились в баню.
О! Какой это кайф – баня. Пусть ещё плохо прогрелась, пусть ещё холодный пол, но горячая вода, пар и густое мыло – что ещё надо усталым бродягам? Клещ, которого мы вытащили из Володиной ключицы, не смог испортить таинства омовения. Плеща на каменку душистую воду, обжигая задубевшую кожу горячим паром, и выбивая берёзовым ситцем усталость из пор, мы как дети плескались в тазах. Брились, стригли ногти и чистили зубы. Запах шампуня и одеколона напомнил о цивилизации, вспомнился дом. Как там дома?