Вокруг Москвы
Шрифт:
День был ясный, солнце весело играло, весна сильно чувствовалась в воздухе и на душе должно быть очень хорошо. Въехав в просеку монастырского леса и увидав на противоположной горе уютный, серенький с красной крышей дом, мы стали восхищаться местоположением. В усадьбе жил старик, бывший камердинер Сергея Тимофеевича, звали его Ефим Максимович, он нас и водил по имению. Отодрали тесину на углу – лес оказался здоровый и толстый, из какого теперь не строят. В доме оставалась кое-какая аксаковская мебель, портреты и рисунки. Рассказы старого слуги и все это вместе прибавляло прелести и без того симпатичному дому… Максимовича оставили управляющим… Любил он очень рассказывать о Сергее Тимофеевиче, Константине Сергеевиче
В Абрамцеве появились новые имена – Нестеров, Врубель, Коровин, Серов, Левитан, бас Шаляпин, актриса Ермолова. Мамонтов тяготел не столько к писательской, сколько к художественной и артистической богеме.
Атмосфера была искренней, домашней. Музицировали, делились рассказами, демонстрировали всевозможные театральные сценки. Несколько выдавался Федор Иванович Шаляпин. Уже вошедший в свою славу, заматеревший, привыкший к всеобщему поклонению, он ждал, чтобы его долго-долго уговаривали, и только потому снисходил до своих слушателей. Однажды гости сговорились и, против обыкновения, не стали вообще просить Шаляпина о выступлении. Развлекались сами, будто бы его и не было. Тот терпел, терпел, и, наконец, не выдержал. Вдруг заявил: "А что это, братцы, такое? Что же я, хуже всех? А не спеть ли?"
И пел в этот раз до утра.
Аксаково – "родина" серовской "Девочки с персиками". Именно здесь Верочка Мамонтова позировала ему для портрета, ставшего впоследствии хрестоматийным. Слово "Абрамцево" – не редкость на табличках картинных галерей – "Летний сад в Абрамцеве" Репина, "Пруд в Абрамцеве" и "Осень в Абрамцеве" Левитана. А Виктор Васнецов писал: "Абрамцевский чудодейственный воздух так благотворно влиял на меня, что именно в этом уголке земли написались, живописно осуществились лучшие мои работы".
Именно здесь он вдохновился на одно из своих самых известных полотен – "Богатырей". Признавался: "Как это ни кажется, может быть, на первый взгляд удивительным, но натолкнули меня приняться за "Богатырей" мощные абрамцевские дубы, росшие в парке. Бродил я, особенно по утрам, по парку, любовался кряжистыми великанами и невольно приходила на ум мысль: "Это ведь наша матушка-Русь! Ее, как и дубы, голыми руками не возьмешь! Не страшны ей ни метели, ни ураганы, ни пронесшиеся столетия!""
Именно он – автор эскизов, по которым строилась здешняя Спасская церковь. Виктор Михайлович, относился к этой работе с особой любовью и старанием. Он вспоминал: "Все мы художники: Поленов, Репин, я, сам Савва Иванович и семья его принялись за работу дружно, воодушевленно. Наши художественные помощницы: Елизавета Григорьевна, , Елена Дмитриевна Поленова, Наталья Васильевна Поленова (тогда еще Якунчикова), Вера Алексеевна Репина от нас не отставали. Мы чертили фасады, орнаменты, составляли рисунки, писали образа, а дамы наши вышивали хоругви, пелены и даже на лесах, около церкви, высекали по камню орнаменты, как настоящие каменотесы… Подъем энергии и художественного творчества был необыкновенный: работали все без устали, с соревнованием, бескорыстно. Казалось, опять забил ключом художественный порыв творчества Средних веков и века Возрождения. Но там тогда этим порывом жили города, целые области, страны, народы, а у нас только абрамцевская малая художественная дружеская семья и кружок. Но что за беда, дышалось полной грудью в этой зиждительной атмосфере…
Теперь любопытные ездят в Абрамцево смотреть нашу маленькую, скромную, без показной роскоши, абрамцевскую церковь. Для нас – работников ее – она трогательная легенда о прошлом, о пережитом, святом и творческом порыве, о дружной работе художественных друзей, о дяде Савве, о его близких".
А Василий Дмитриевич Поленов писал Мамонтову слова благодарности: "Вспоминаю мое первое посещение Абрамцева осенью 1873 года… Оно неизгладимо запечатлелось у меня в памяти… Пребывание в Вашей деревне озарило меня таким чудным лучом света, что он до сих пор светит мне путеводной звездой".
"Абрамцевское общество" стало понятием нарицательным. Критик В. Стасов писал: "Дружеские собрания, художественные беседы, чтения книг и журнальных статей, интересовавших всех членов этого молодого, талантливого общества, – все настраивало новых художников на творения важные и оригинальные, все устремляло вперед и окружало их атмосферою самой счастливою".
Прославилась на всю Россию Абрамцевско-Кудринская мастерская, организованная Е. Поленовой, сестрой известного художника Василия Дмитриевича Поленова. Здесь обучались и работали резчики из окрестных сел. Таким образом решались две задачи – поддержка русского народного искусства и трудоустройство местного населения. Впрочем, отметим, справедливости ради, что далеко не все были в восторге от подвижничества госпожи Поленовой. Выдающийся историк и искусствовед А. Греч писал: "Тщетными оказались попытки, производившиеся здесь (в Абрамцеве) Е. Д. Поленовой, возродить старорусское прикладное искусство, приспособив его к нуждам современности… Все эти резные и точеные, висячие и стоячие шкапчики, резные и расписные столы и стулья, разрисованные балалайки, шкатулки, вышивки, безделушки, производящие фурор на заграничных выставках и в обеих столицах, быстро выродились в пошлую безвкусицу, насаждавшуюся многие годы кустарным музеем Московского земства и Строгановским училищем".
Как и всякое выдающееся явление, деятельность Поленовой вызывало дискуссии.
Кстати, по одной из версий, именно Абрамцево является родиной популярнейшей русской игрушки – матрешки. Якобы кто-то привез в "абрамцевское общество" хитрую японскую поделку – старичка Фукуруму, внутри которого располагалось все его семейство. Старичком заинтересовался художник Малютин, и сделал три эскиза Фукуруму на русский деревенский лад – с петухом, с караваем, и мужской вариант. По этим эскизам токарь Звездочкин (который, собственно, и почитается как изготовитель первой матрешки) и выточил "действующие образцы".
Сразу же после революции усадьба была национализирована, в ней открыли музей. В этом – музейном – статусе Абрамцево пребывает и поныне.
В наши дни туристам предлагается традиционный усадебной набор – главное здание, храм Спаса Нерукотворного Образа, "Избушка на курьих ножках", регулярный парк. Но поскольку эти достопримечательности своим появлением обязаны художникам весьма незаурядным – Васнецову, Поленову – то и рядовым этот комплект назвать нельзя. Абрамцево, безусловно, отличается "лица необщим выражением". И надолго запоминается многочисленным туристам.
Кстати, главное усадебное здание до сих пор является предметом для научных дискуссий. Многие исследователи полагают, что его постройка датируется 1830 – 1840-ми годами. Однако, существует письмо С. Т. Аксакова от 1849 года: "Наш деревенский дом также меня очень беспокоит: ему уже под 80 лет, и последние 4 года он сильно постарел". Да и некоторые архитектурные элементы – в частности, лестница – свойственны скорее XVIII, нежели XIX столетию. Так что, Абрамцево, помимо всего прочего – еще и одна из подмосковных загадок.
Сергиев Посад
Заключительная точка этого маршрута – Сергиев Посад, один из самых знаменитых подмосковных городов. Появился он благодаря Троице-Сергиевой лавре. Можно сказать, что именно этот монастырь является градообразующим предприятием Сергиева Посада.
Сам монастырь основан был в 1345 году. В 1392 году умирает его основатель, преподобный Сергий Радонежский. В 1422 году его канонизируют, а в 1744 году монастырю присваивается почетный статус лавры. С 1930 по 1991 годы город имел название Загорск. Вот, в вкратце, история.