Вокруг одни враги (часть сб.)
Шрифт:
Я вошел в закусочную.
— Извините за беспокойство. Не подскажете ли, как добраться до ранчо Крагов?
— Подскажу, но это еще не значит, что вы туда доберетесь. Баззард-крик, наверное, уже разлился вовсю.
— Ну и что?
— А то, что бежит он через дорогу, которая идет к ранчо. Поезжайте, коли есть охота. Тут один малый было попробовал, только что-то пока не вернулся.
— Джек Флайшер?
— Значит, вы Джека знаете? Что там на ранчо, а? — Он доверительно подтолкнул меня локтем. — Женщина у Джека, что ли? Не впервые, между прочим.
— Вполне
— Ночка, правда, сегодня выдалась никак не для гостей, да и место там не из лучших.
Я позвал Хэнка Лэнгстона. Человек в фартуке сказал, что его зовут Эл Симмонс и что закусочная, равно как и соседняя с ней лавка, принадлежат ему.
Симмонс, расстелив на стойке бумажную салфетку, нарисовал на ней, как нам ехать. Въезд в ранчо в двенадцати милях к северу от Сентервиля. Баззард-крик бежит, когда он бежит, вот с этой стороны ранчо. Если дождь сильный, он наполняется, и вода в нем поднимается очень быстро. Но мы, вполне возможно, успеем через него перебраться, поскольку дождь начался не так давно.
Когда мы уходили, Симмонс сказал:
— На тот случай, если застрянете, у меня есть трактор. Конечно, не бесплатно.
— Сколько же это будет стоить? — поинтересовался Хэнк.
— Зависит от времени. Обычно я беру за трактор десятку в час. От двери до двери, что называется.
А вот если вашу машину понесет течением, тогда уж я ничем помочь не смогу. Так что смотрите, чтобы этого не случилось.
Мы тронулись в путь по засыпанной гравием дороге, которой срочно требовалось новое покрытие и которая, казалось, никогда не кончится. С шипением низвергались с небес струи. И молния подавала нам какие-то страшные, но бессмысленные сигналы.
Мы пересекли несколько небольших потоков, выдолбивших желоба поперек дороги. Точно по счетчику в двенадцати милях от Сентервиля нас остановил ручей. Грязно-коричневый в свете фар, рябой от дождя, он заливал дорогу и был на первый взгляд шириной по меньшей мере футов в сто.
— Как по-вашему, Хэнк, сумеем перебраться?
— Не знаю, глубоко ли здесь. Жаль лишиться машины.
Я вынул пистолет и фонарик и положил их во внутренний карман пиджака. Потом снял туфли, носки и брюки и, оставив их в машине, вылез под дождь. Когда я в пиджаке, но без брюк встал перед фарами, Хэнк расхохотался.
Вода была холодной, а гравий колол ноги. И тем не менее я испытывал удовольствие, как давным-давно, когда, держась за руку отца, я впервые вошел в воду на пляже в Лонг-Биче.
Хорошо бы и сейчас держаться за чью-нибудь руку. Хотя вода ни разу не поднялась мне выше, чем до бедер, неслась она так стремительно, что я с трудом держался на ногах. В самом глубоком месте, примерно на середине потока, мне пришлось пошире расставить ноги, чтобы не потерять равновесия. Казалось, будто со мной вступили в противоборство две разнонаправленные силы земного притяжения.
Выбравшись за середину потока, я остановился передохнуть и осмотреться. Впереди, там, где поток кончался, я разглядел какую-то серую груду. Я подошел поближе. Это был человек или скорей тело человека, одетого в серый костюм. Шлепая по воде, я вытащил из кармана фонарик и направился прямо к нему.
Это был Хэккет. Он лежал на спине. Над его физиономией потрудились так, что его было не узнать. Костюм промок насквозь, волосы в грязи.
Он среагировал на свет, попытавшись сесть. Я наклонился и, обхватив его рукой за плечи, помог ему:
— Я Арчер. Помните меня?
Он кивнул. Его голова упала мне на плечо.
— Можете говорить?
— Да, могу. — Голос у него был хриплый, словно у него болело горло, и говорил он так тихо, что я вынужден был приложить ухо к его губам.
— Где Дэйви Спеннер?
— Он убежал. Убил того, другого, и убежал.
— Убил Джека Флайшера?
— Я не знаю, как его зовут. Пожилого человека. Разнес ему выстрелом голову. Ужас какой-то!
— А вас кто избил, мистер Хэккет?
— Спеннер. Он бил меня, пока я не потерял сознание, а потом, приняв за мертвого, бросил. Я пришел в себя, когда начался дождь. Сюда я еще кое-как дополз, но потом выдохся окончательно.
С другой стороны ручья меня окликнул, замигав фарами, Хэнк. Я крикнул ему, чтобы он не беспокоился, и велел Хэккету сидеть и ждать.
— Вы меня не бросите? — в полной растерянности спросил он.
— Подождите несколько минут. Мы попробуем подъехать сюда на машине. Если Спеннер сбежал, бояться нечего.
— Слава богу, он сбежал.
Пережитое, по-видимому, сделало Хэккета робким и почтительным. Я даже стал испытывать к нему симпатию и потому накинул на него свой пиджак.
Держа в одной руке фонарик, а в другой пистолет, я было двинулся через поток в обратном направлении. И тут вспомнил про машину Флайшера. Он умер, значит, можно ею воспользоваться.
Я повернулся к Хэккету.
— А где машина убитого?
— По-моему, возле амбара я видел машину.
И он махнул рукой куда-то вправо.
Я прошагал по проселку еще ярдов сто или около того и очутился на дорожке, уходящей вправо. Прошедшие и нынешние дожди смыли с нее всю землю, обнажив голые камни. Я пошел но дорожке, страшась того, что мне предстояло увидеть в конце ее.
Первое строение, попавшееся на моем пути, оказалось амбаром, старым, покосившимся, с зияющими в стенах дырами. Я обвел фонариком вокруг. Метнулась, вылетев через дыру, сова-сипуха: в полосе света мелькнула плоская, похожая на человеческую, голова на бесшумных крыльях. Она напугала меня. Словно призрак Джека Флайшера.
Машина его стояла за амбаром, незапертая, но ключа в зажигании не было. Значит, ключ остался у Флайшера в кармане. Я чуть было не отказался от своего намерения воспользоваться его машиной. Но заставил себя подойти к дому.
За исключением одного крыла, крытого плоской кровлей, от дома, кроме каменного фундамента, ничего не осталось. Да и то крыло, что сохранилось, тоже сильно пострадало за многие годы от ненастья. Хлопал на ветру оторванный лист кровельного железа, а покосившаяся дверь висела на одной петле.