Вокруг пальца
Шрифт:
Я смотрю ему глаза в глаза.
– Ты выпадаешь из роли, Зеб. Ты потерял мотивацию.
Он все еще разевает рот, когда Недди выпихивает его из вертящихся дверей, и я не могу поверить, что несколько раз рисковал собственной головой ради этого неблагодарного. Благодарности я не жду, но был бы признателен за капельку солидарности.
Когда Зеб удаляется, изрядная толика крейзы удаляется с ним вкупе, и даже можно уверовать, что мы с Майком можем потолковать mano a mano [10] , когда Майк вдруг говорит:
10
Mano a mano (исп.) –
– Дэниел. Я понимаю, что мы малек увязли, но по-моему, мы должны высматривать тут пресс-перктиву.
Пресс-перктива. Я скриплю зубами. Мне надо заключить тут наилучшую сделку, и лопаться от злости из-за неправильного произношения – какое-то ребячество. Так что я не хлопаю Майка по его сальным брылям. А вместо того говорю:
– Майк. Ты горюешь, мужик. Ты только что утратил маму, а это серьезная травма для всякого, но только для нас, ирландцев, это сокрушительное потрясение.
Довольно хорошо, а? Я отрепетировал это по пути сюда.
– Вот именно, Дэн. Сокрушительное. Не в бровь, а в глаз. – Майк ощупывает креп на лацкане. – Но мы в долгу перед мертвыми, и этот долг – продолжать жить. Мы уважаем тех, кто идет дальше, вцепившись жизни в глотку, так сказать.
Смахивает на то, что репетировал не я один. Я немножко киваю, вроде как впитывая мудрость слов Майка, но на самом деле прикидывая, удастся ли мне запустить пальцы в его жирную шею, прежде чем его парни меня расстреляют. Сомнительно. Нас разделяют стол и расстояние в десять футов.
– Вот как обстоит, Дэниел, – говорит Майк. – У меня имеется предложение. Это настоящая пресс-перктива для тебя выбраться из ничтожества.
Он снова это произнес, и лицо у меня передергивается, будто мне дали оплеуху.
– Из ничтожества? И до какого величия?
– Из такого ничтожества, что мне больше не придется тебя убивать.
– Ты хочешь сказать, меня и Зеба?
Майк кривится-ухмыляется, как будто не владеет собой.
– Ну, не то чтобы так уж Зеба. Он вроде ручного докторишки миссис Мэдден. Теперь у нее больше друзей. Все победители. Но ты – тебя можно списать в расход.
Изумительно. Меня можно списать в расход. А когда со мной было иначе? Это накорябают на мешке для трупов, в котором меня похоронят. Как-там-его списан в расход.
– Вот оно что? Тебе больше не придется меня убивать? А как же «крыша» для клуба? Она не на кону?
Майк смеется:
– Нет. Даже близко не лежала. У нее даже почтовый индекс не тот, что у долбаного кона.
Это хорошая новость, потому что если бы Майк не ожидал, что я переживу отказ от его предложения, он не выставил бы на обсуждение месячное жалованье. Почему бы и нет? Опять же, мною могут и играть.
Майк откашливается для пространной речи.
– Ты должен вопросить себя, Дэн, а почему мистер Мэдден дает мне пресс-перктиву свести счеты?
Полная неразбериха: Майк говорит о себе в третьем лице, зато обо мне в первом.
– Стоит ли мне принять эту пресс-перктиву? – продолжает Майк. – Или мне надо швырнуть эту пресс-перктиву
Наверное, ты надо мной издеваешься. Я чувствую биение жилки на виске.
– Потому что пресс-перктивы вроде этой подворачиваются не каждый день.
А-а-а-а! Надо с этим покончить. Надо заговорить.
– Майк, позволь мне задать тебе вопрос.
В голове Майк уже на два абзаца опережает свой монолог, так что от этого у него перехватывает дыхание в горле. Я спешу пропахать дальше, прежде чем он сумеет найти очередной благовидный предлог сказать «пресс-перктива».
– Что ты тут делаешь?
Майк щурит свои глазки-бусинки, и на миг они совершенно скрываются в его физиономии, покрытой лопнувшими сосудами.
– А что любой из нас тут делает, Дэниел?
– Нет. Я имею в виду, что ты делаешь тут? В Клойстерсе. Нью-Джерси – штат итальянский. В Джерси нет ирландских банд. Ты как чирей на жопе супермодели, Майк. Ты не вписываешься.
Стул Майка скрипит, когда он откидывается на спинку, и я могу окинуть взглядом всю его корпулентную фигуру, которая лет пять назад могла внушать страх. Теперь же я вижу стареющего запойного пьяницу, втиснутого в дорогой костюм, пропитанный его потом до полной потери класса. Он еще силен, но если злоупотребит своей силой, его может хватить инфаркт. По моему непросвещенному мнению, у Майка в запасе от силы лет пять, прежде чем его сердце лопнет от беконного сала. Может, я мог бы ускорить этот процесс, просто оставив Зеба в этом зале.
– Итальянцы не хотят елдыкаться со мной, – наконец говорит он, действительно отвечая на мой вопрос, хоть и неискренне. – Городишко у нас тихий, паренек, и он не стоит кровопролития.
– Ага, пожалуй, – бросаю я небрежно, подразумевая, что Майк в самом деле мог бы причинить итальянской шайке серьезный урон.
Ну, может показаться, что этот незатейливый комментарий не в ладах со вздорными аргументами, которые я изливаю, но у меня есть метод. Еще в промежутке между турне по Ближнему Востоку с ирландской армией приписанный ко мне мозгоправ доктор Саймон Мориарти дал мне пару советов, как попытаться справиться с имевшимися у меня проблемами с власть предержащими. Прямо так и вижу его вытянувшимся на кушетке в кабинете, где следовало бы лежать мне, курящим толстую сигару и стряхивающим пепел в кружку, балансирующую на его фанатской футболке группы «Рэмоунз» [11] .
11
«Рэмоунз» (англ. Ramones) – американская панк-рок-группа, одна из провозвестниц этого стиля.
«Видишь ли, Дэн. Твой средний начальник проложил дорогу наверх кулаками и локтями, так что в глубине души считает, что не заслуживает этого положения. Так что сперва выдай ему парочку тщательно выстроенных оскорблений, просто чтобы показать, что ума тебе не занимать. Затем, когда он будет хорошенько запуган, начинай по капле выдавать комплименты. Пару недель подобной байды, и он будет есть у тебя с ладони».
Пары недель у меня нет, так что придется положиться на то, что оскорбительный фундамент Зеб уже заложил.