Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
Шрифт:
Ходили разговоры, что во время рассмотрения дела Олехновичу не раз делали предложения заплатить круглую сумму и купить тем самым свое освобождение и оправдательный приговор. Однако Олехнович отказался, не считая себя виновным. После вынесения приговора защита обжаловала его, и спустя некоторое время Сенат прекратил дело за отсутствием состава преступления, тем самым полностью сняв все обвинения с инженера Олехновича. Его восстановили в правах, инженер уже ожидал нового назначения на должность инспектора судоходства и начальника Псковского отделения петербургского округа путей сообщения. Назначание даже было подтверждено министром, однако тут Олехнович пал жертвой процветавшей в чиновничьей среде коррупции.
В ноябре 1907
В феврале 1908 года он вновь получил предложение от юрисконсульта заплатить десять тысяч рублей, чтобы вернуться на службу. На сей раз Олехнович поторговался и согласился на сумму в семь тысяч рублей. Тем не менее, его просто-напросто обманули: увольнение от службы осталось в силе, а деньги ушли неизвестно куда. Тогда Олехнович обратился с жалобой на вымогателя-юрисконсульта к прокурору Петербургского окружного суда. В декабре 1909 года «сенсационное дело о вымогательстве», жертвой которого стал Олехнович, слушалось в первом отделении столичного окружного суда.
Но и на этом история не закончилась. После катастрофы парохода «Луга» прошло уже больше десяти лет, а отзвуки того дела все тянулись и тянулись. В ноябре 1912 года в окружном суде слушалось дело бывшего делопроизводителя министерства путей сообщения Усова по вымогательству им денег у Олехновича…
Невские пираты
Говоря о пиратах, мы обычно представляем «искателей удачи» где-нибудь в южных морях. Однако век назад петербургской полиции пришлось развернуть ожесточенную борьбы с пиратами не где-нибудь, а… на Неве, Ладожском озере и ладожских каналах. Пиратство, ставшее своего рода организованным промыслом, являлось особым видом преступлений, совершаемых в пределах Петербургской губернии. По берегам Финского залива существовали даже целые поселки и деревни, промышлявшие пиратством. Днем обитатели этих разбойничьих гнезд спали, а по ночам бодрствовали, совершая свои воровские набеги.
Обычные воры, промышлявшие своим ремеслом на суше, чаще всего действовали в одиночку, не прибегая к помощи товарищей, в то время как невские пираты работу в одиночку не признавали. Деревни и поселки, где обитали речные пираты, отличались редким единодушием их жителей. Здесь от мала до велика все действовали сообща. В сбыте награбленного иногда участвовали даже дети-подростки, сроднившиеся с водной стихией и разбойничьими набегами.
У пиратов существовали свои покупатели награбленного, а вырученные от продажи ворованного имущества деньги делились по числу участников пиратской «коммуны», принимавшей участие в грабеже. Очевидцы констатировали, что в этой категории преступников почти не наблюдалось предательства, поскольку каждый пират был материально заинтересован в общем деле.
Боролась с пиратством речная полиция. Как правило, по ночам производились массовые облавы. С собой полицейские брали дрессированных собак. «Несомненную пользу для очистки столицы от нежелательного элемента, так называемых подонков населения, приносят периодические облавы на окраинах города», – указывал в августе 1911 года в интервью «Петербургской газете» начальник сыскной полиции столицы.
Всех задержанных делили на несколько категорий: тех, кто промышлял в качестве нищих и жил подаяниями, отправляли для разбора в нищенский комитет. Беспаспортных высылали из Петербурга по месту «водворения». Однако, если высланный позволял себе вернуться самовольно в Петербург, его наказывали уже арестом в административном порядке. Такому же наказанию подвергались задержанные за ношение оружия. Впрочем, и пираты не зевали, конкурируя с полицией в ловкости и осведомленности. У них была неплохо поставлена разведочная сеть. Зачастую полицейские и не подозревали, что за ними следят «тайные агенты» невских пиратов…
Одолеть невских пиратов лихими полицейскими наскоками не удавалось. Более того, год от года их деятельность становилась все более дерзкой и наглой, а паника, которую они наводили на коммерсантов и торговцев, ширилась все больше и больше.
«В последнее время на Неве участились и приняли систематический характер грабежи и покражи с судов, сопровождающиеся нападением злоумышленников, вооруженных ножами, кинжалами и даже огнестрельным оружием, на судовых рабочих», – сообщал петербургскому губернатору летом 1913 года начальник Правления столичного округа путей сообщения.
«Деятельность речных пиратов на всем пространстве реки Невы далеко перешла за пределы терпимого, – вторил председатель столичной Лесной биржи. – Пираты в настоящее время не довольствуются уже кражами снастей, цепей, якорей, дров и леса с судов во время их буксировки или стоянки на Неве, но даже переходят к вооруженному грабежу, который в последнее время завершился гибелью рабочего, убитого пиратами за ослушание. Принимая во внимание, что пираты не только наносят самые большие убытки промышленности, но даже посягают на жизнь рабочих и служащих во время сплавов товаров по Неве, Биржевой комитет просит принять решительные меры для искоренения этого зла по всей Неве и в пределах Петербургской губернии, особенно на Ивановских порогах».
Комитет полагал, что значительную пользу в деле борьбы с пиратами принесло бы увеличение постов полиции, снабжение ее быстроходными моторными лодками и разрешение шкиперам и служащим иметь при себе «тревожные свистки», чтобы своевременная помощь и защита могли бы оказываться судовладельцам при первом же призыве.
Получил петербургский губернатор и рапорт от Шлиссельбургского уездного исправника, подготовленный им в июне 1913 года. Тот жаловался, что случаи разбоев пиратов стали очень частыми, а у полиции совершенно нет технических средств для преследования злоумышленников. «Насущной необходимостью для чинов Шлиссельбургской полиции в деле борьбы с разбоями на водных путях является иметь в своем распоряжении моторную лодку для того, чтобы в нужных случаях возможно было бы организовать преследование преступных лиц, – писал своим неисправимым канцелярским стилем уездный исправник. – При неимении средств передвижения по водным путям борьбы с преступностью на них не может принести радикальных мер, и преступность эта прогрессивно будет увеличиваться».
Петербургский губернатор прекрасно понимал всю остроту вопроса. Обращаясь к министру внутренних дел, он сетовал, что полицейские оказываются бессильными перед пиратами, не имея возможности их преследовать, поскольку не располагают эффективными «средствами передвижения по водным путям». Посему губернатор ходатайствовал перед министром о предоставлении полиции моторных лодок.
Для обсуждения вопроса о борьбе с пиратством при правлении петербургского округа путей сообщения был организован особый комитет («совещание») под председательством инспектора судоходства по округу. В комитет вошли представители от петербургского градоначальника, речной полиции, губернатора и заинтересованных судовладельцев.
Собравшись на свое заседание в начале августа 1913 года, он постановил принять самые различные меры для искоренения невского пиратства и усиления полиции и охраны на судах. В городе и уезде, до Шлиссельбурга включительно, приняли решение ввести регистрацию и нумерацию лодок. Шкиперам запретили сдавать лодки в аренду, а виновных в неисполнении этого распоряжения постановили наказывать. Комитет просил Министерство путей сообщения выделить средства на закупку быстроходных катеров, а в черте города решили усилить речную полицию моторными лодками.