Вокруг Света 1993 №01
Шрифт:
Я загорелся. Не выяснив сути, поймавшись на радостном слове «праздник», дал согласие ехать. Тревожило меня поначалу лишь то, что до начала праздника оставалось два дня, успеть бы...
«Так вы, верно, едете, чтобы не дать в обиду медведя?»— услышал я от девушек в бухгалтерии, куда пришел оформлять командировку. Тут только и узнал наконец, на какое представление еду. Оказалось, газеты уже взяли под прицел зверя, сидящего в железной клетке в Булаве. Жадные до сенсаций, они сообщали, что медведь, подметив необычное стечение народа, забеспокоился, перестал спать и есть. Естественно, что у людей, воспитанных на уважении ко всему живому и никогда не бравших в руки ружье, рождалось возмущение и жалость. А тут еще, будто начитавшись наших газет,
В Европе бурых медведей осталось лишь несколько штук. В Сибири и на Дальнем Востоке они еще водятся, но теперь с удесятеренной силой за них взялись браконьеры, сбывающие в страны Востока медвежью желчь. Медвежат, которых отлавливают для цирков, оказывается, прежде чем выпустить на сцену, заставляют танцевать на раскаленном железе. Но более всего медведям достается в зоопарках Японии.
Природой созданных проводить жизнь в одиночестве, зверей этих там поселяют в большом общественном загоне, что при раздаче пищи вызывает нередко кровавые драки. Япония в моем представлении была страной высокой культуры, и, пожалуй, не увидев своими глазами кадры, где медведи дерутся, а зрители сверху с интересом наблюдают, я бы в это не поверил. Жалко, конечно, было несчастных бурых медведей, превращаемых в гладиаторов. И отношение к ним у меня не переменилось даже после того, как, будучи уже в Хабаровске, узнал, что месяцем ранее неподалеку от Булавы бурый медведь насмерть задрал милиционера, выехавшего в тайгу поохотиться. Может, как раз и задрал потому, что браконьеры не стали давать зверям покоя. А в Булаве собирались прикончить, считай, ручного, домашнего медведя, взятого из берлоги медвежонком, выращенного в селе...
Узнав все это, я уже корил себя за торопливое согласие ехать, однако передумывать, возвращаться с полпути было не в моих правилах. За двое суток, себе на удивление, я успел перемахнуть на другой конец страны, пролететь над заснеженным Амуром, сесть в отъезжавшую из Мариинска машину и в час начала «байумба хупи» выйти перед воротами новенького, только что выстроенного ульчского этнографического музея.
«Если спросить ульчу, зачем «бай-умбу хупу ленгсуу» — «игру с медведем делаете», то обычно он отвечает, что «такой закон». Что так испокон веков делалось, а зачем и почему — он знать не знает и ведать не ведает».
Так пишет в своей книге «Родовой строй и религия ульчей» русский этнограф А.М.Золотарев, в тридцатые годы занимавшийся изучением обычаев ульчей, возможно, побывавший и в Булаве.
«Но если продолжить расспросы,— пишет исследователь, — то можно добиться и более содержательного ответа. Вам скажут, что «медведя играют» ради мяса, что это повод всем родичам собраться вместе; а еще потому, что род, часто устраивающий праздник, имеет охотничье счастье. А кормят медведя и терпят как паняу — в память об умершем».
На самом же деле, отмечает ученый, корни этого праздника связаны были с верой ульчей в существование дуэн-тэни — «лесных людей», живущих деревнями в таежных дебрях так же, как живут простые люди — хусэгдэни, но которые имеют большую силу, являются хозяевами тайги и зверей и требуют жертвоприношений.
Очень часто, верили люди, дуэнтэни оборачивались медведем, и медведь для них был просто «лесным человеком» в шубе. Об этом немало говорилось в сказках и преданиях ульчей. Известно предание, где рассказывается о том, как простая женщина увидела во сне, что ее зовут «таежные люди». Повинуясь властному зову, она ушла в тайгу, повстречала там медведя, жила в берлоге, родила двух медвежат. Когда медвежата подросли, она отправилась с ними к людям-братьям за продуктами. Сама она к тому времени уже приняла образ медведицы. Потом люди-братья нашли ее следы, пришли по ним к берлоге, закололи свою сестру-медведицу и забрали медвежат, которых стали кормить для праздника.
Медвежат обычно брали родственники
Начинался праздник с вождения медведя по селу. Молодые парни, родственники хозяина, имели возможность продемонстрировать ловкость. С разбегу они вспрыгивали зверю на спину, но друзья их тут же подхватывали, ловко снимали, не дав зверю и опомниться. Медведя приводили в дом, выгоняли оттуда собак, позволяли понежиться в тепле на нарах. А затем начинались многодневные состязания упряжных собак. Ездовые собаки много значили для охотника в то время, зимой это был основной вид транспорта. На состязаниях выбирались лучшие вожаки, их покупали за большие деньги.
К тому времени съезжались гости из самых отдаленных селений и стойбищ, и начиналось основное действо: подготовка медведя к переходу в мир иной...
С книгой этнографа А.М.Золотарева я познакомился, лишь оказавшись в Булаве. Мне дал ее прочитать Сергей Березницкий, этнограф, прилетевший из Владивостока, чтобы продолжить работу исследователя, описать современную жизнь и обычаи ульчей.
На его вопросы, зачем «игру с медведем делаете», как и в прежние годы, отвечали по-разному. Знать не знаю и ведать не ведаю, сказал кто-то. Другой пояснил: потому что так было заведено у стариков, не нам их обычаи менять. А после настойчивых расспросов кое-кто согласился выдать тайну: японцев ждали! Богатые люди! За съемку праздника на кинопленку они собирались будто чуть ли не шестьсот тысяч долларов отвалить! А как бы эти деньги в наше неспокойное, трудное время ульчам пригодились...
...«Тррэек, тррэк, трэк...» — лупят ульчские женщины палками по бревну, этому таежному тамтаму. На площадке перед ним танцуют уже девочки в голубых платьях с пучками золотистых древесных стружек. Стружки на этом зимнем празднике вместо цветов. Уды Альберт, стрелок с луком, главный инженер колхоза, по команде Геннадия Ангина, распорядителя на празднике, резчика по дереву из мастерской «Пахчи», уже пустил первую стрелу. Стрела, как и подобает, пролетела над головой медведя. И Альберт, смущенно улыбаясь и оглядываясь, вкладывает в лук вторую стрелу. Теперь с нескольких шагов стрелок должен был бы пустить стрелу в сердце медведя. Точно, чтобы зверь не мучился. А если ранит, то будет наказан: отдаст хозяину лучшую собаку... Но лук-то какой и стрела — одна бутафория! Альберт совсем растерялся, но люди ждут. Гена Ангин правую руку для решительного сигнала поднял. Задача Альберта не убивать, только изобразить, но и это ему, понимаю, не в радость...
Японцев в Булаве не оказалось, мечта разжиться долларами лопнула, как мыльный пузырь. Из дальнего зарубежья примчался лишь один фотограф из Австрии, зато коренных россиян собралось немало. Представители прессы, радио, телевидения, киношники, артисты, сотрудники музеев, жители окрестных сел и городов — все хотели видеть возрождение ульчского праздника. Такого наплыва гостей Булава не знала, гостиница была переполнена, вновь прибывших жители разбирали по домам, кое-кому пришлось ночевать на стульях в кабинетах сельсовета.