Вокруг Света 1993 №02
Шрифт:
Он спит в маленьком трехколесном грузовике, курит самые дешевые сигареты и хрипло кашляет. Тщетно пытается застегнуть заклинившую «молнию» на брюках и пахнет дымом и потом. Ворчит что-то о безлюдных горных долинах, где, говорят, насилуют женщин. Умолкает. После двух недель работы в горах он спускается в деревню. Лежит четырнадцать дней в постели и ловит по радио классику.
Анджело Руссо, шестидесятисемилетний угольщик, ничего не боится, потому что «подохнуть можно и в Австралии». «Но если Этна проснется, ты останешься без куска хлеба». В покрасневших от дыма глазах мелькает ярость. Несмотря на это, он больше не поедет в Австралию, не поедет даже навестить дочь.
Анджело тайно поклялся себе: Этне не удастся еще раз выжить его. «Я человек и могу жить там, где захочу». Он плевать хотел на
Незаметно надвигается ночь. Тени ложатся на лица, на траву, на кучки угля, и вскоре уже с расстояния нескольких шагов невозможно различить маленькую фигурку бунтаря на фоне вулкана, прекрасного и незыблемого.
Еще выше начинаются густые леса с искривленными деревьями, сквозь которые проглядывает луна. Здесь находится заповедник, по которому бродят дикобразы, испуганно поджимая хвосты при приближении Сальваторе, знаменитого в этих местах браконьера. На его занятие здесь смотрят сквозь пальцы, как и на вечную войну пастухов, которые не несут практически никакой ответственности, даже когда поджигают пастбище соперника и вызывают этим лесной пожар. «Да о каком порядке здесь можно говорить, когда сам бургомистр распорядился устроить на заповедной территории площадку для гольфа?!» — возмущается Себастьяне Спуньетти, тридцатисемилетний лесничий из Дзаффераны. Внизу он ведет непрерывную борьбу с легкомысленными властями и при каждом удобном случае сбегает сюда, в почти осязаемую тишину после одной из частых гроз. Птицы молчат, в адской бездне тяжело дышит туман, и Себастьяне клянется, что можно расслышать, как растут под деревьями белые грибы.
Если насчет белых грибов еще можно поспорить, то рев мотоцикла Спуньетти, на котором он объезжает свои владения, бесспорно, слышен отовсюду. Себастьяно — великий охотник на браконьеров, в большинстве случаев нездешних. Местные жители не станут уродовать свой край. «Они противостоят природе и гордятся этим. Они любят природу, которой обязаны своей гордостью, которая напоминает им об их силе. Каждый на Этне верит, что ему передалась частичка ее мощи. Я тоже!» Себастьяно ухмыляется и глушит дымящийся мотор. Его мудрый взгляд из-под помятой шапки как будто просит прощения за несовершенство мира.
Раньше Спуньетти был капитаном первого ранга...
А у самой вершины живет женщина, которая тридцать лет назад подчинила всю свою жизнь сну, и сама Этна уже перестала иметь для нее какое-либо значение. «Вулкан был далеко, но казался огромным, и я закричала во сне,— рассказывает донна Катерина.— А потом в небе появился белокурый ангел и стал манить меня за собой. Я пошла по вулкану, и за мной бушевало море. И ангел сказал: «Здесь твое место, ты должна остаться здесь».
Она послушалась и босиком пришла из приморской деревни, чтобы до конца своих дней в одиночестве жить на вулкане — выше всех. Она была почтенной замужней женщиной, но страдающий ревматизмом муж остался дома, у целебной морской воды.
В ее покосившемся домике с похожими на бойницы окнами нет ни электричества, ни водопровода. У нее есть двустволка, с помощью которой она сумеет защитить себя от непрошеных гостей. Ей шестьдесят четыре года, она семнадцать раз была беременна, и она не боится ничего. Она собирает каштаны и стреляет чаще в людей, чем в зверей. Потому что люди с открытой душой и добрыми намерениями редко появляются в этом безлюдном месте. Кому может понадобиться бродить по густым лесам под самой вершиной? Только сумасшедшим или ворам.
Или женщина, которую странный сон привел в этот мрачный дом с закопченными стенами и грубым столом у окна-бойницы. На столе — освещенное утренним солнцем фото красивой девушки, в котором можно с трудом узнать хозяйку дома.
Старушка с беличьими глазками и нежными губами молодой девушки слегка поглаживает рамку фотографии и вспоминает давно забытую Катерину. Ту, которая кормила в Катании слона по имени Тони. Она давала ему хлеб, а он хватал его своим смешным хоботом. Она была тогда служанкой у одного милого принца и пользовалась большим успехом у молодых людей. «Я некрасивая и смелая, щедрая, добрая и вспыльчивая. Я уже стара, и я не хожу в церковь, потому что Бог всегда в моем сердце». В комнате на английской булавке висит распятие, и оно тихо звякает, когда донна Катерина сопровождает непристойным жестом
Она умрет на Этне, так и не побывав на самой вершине. Иногда ей снова снятся вулкан и белокурый ангел, указывающий путь. Она просыпается и уже точно не знает, действительно ли это был сон — гора, и ангел, и она сама. И тогда она снова и снова вглядывается в лицо девушки с фотографии на грубом деревянном столе.
История донны Катерины вовсе не так неправдоподобна, как кажется на первый взгляд. Потому что, пытаясь понять всех этих странных людей, найти причины, которые заставляют их остаться и тем самым, быть может, сознательно обречь себя и своих детей на бессмысленную смерть, делаешь в конце концов поразительное и вместе с тем очень простое открытие: никаких причин нет. Есть сны, мечты, мимолетные иллюзии, которые неумолимо заставляют считаться с собой и порой оказываются убедительнее и важнее бесспорных истин и основных законов бытия. Как знать, может, это и не самая нелепая из причуд, которыми балует нас жизнь...
По материалам журнала «Гео» подготовила Н. Маргулис
Крылатые пленники
Ежегодно в мире продают сотни тысяч попугаев. Большинство из них отлавливают в тропических лесах, чаще всего нелегально, и отправляют в Европу. Танзания — один из ведущих экспортеров живого товара. Масштабы торговли таковы, что многим редким видам птиц в ближайшие годы грозит полное вымирание. Немецкий журналист Бертрам Джоб и фоторепортер Штефан Эллерингманн попытались разобраться в этой тревожной проблеме. В Танзании и Германии они встречались с ловцами, торговцами, учеными — теми, кто занимается позорным делом, и теми, кто борется с этим.
«Неразлучники»
Они медленно шли друг за другом, напрямик через поля — три крохотные фигурки на фоне серовато-голубых зубцов гор. Шли молча, только колосья маиса похрустывали под башмаками. Первый нес на плече толстый сук, к которому были приплетены длинные ивовые прутья. Второй держал в руках деревянный нож и пластиковый пакет с клеткой. И только третий шел почти налегке: у него ничего не было, кроме матерчатой сумки.
На охоту немецких журналистов взял Ахмад Тамла. Вот уже десять лет он со своими помощниками путешествует по отдаленным областям Танзании в поисках редких птиц. Постоянный страх, что он не сможет вовремя поставить торговцам в Дар-эс-Саламе и Аруше заказанных журавлей, ибисов, фламинго, зябликов, попугаев, гонит его в дорогу. Ловля птиц — занятие не из легких. Полные лишений недели вне дома, зной и пыль, ночевки в палатке, утомительные поездки в автобусах с живым грузом. И бесконечные дрязги с торговцами, когда те на несколько месяцев задерживают оплату доставленного товара. Ахмад Тамла — один из сотни ловцов Танзании, промышляющих легальной и нелегальной охотой. В его матерчатой сумке — горсточка семечек подсолнуха, которую он купил на рынке на одолженные деньги, а в портмоне — разрешение на отлов не более 400 так называемых «lovebirds»— розовощеких попугаев и 50 розовых какаду. Кто же он все-таки, этот Ахмад Тамла? Бездушный мародер, который ловит все, что только может бегать и летать, или заботливый отец, содержащий этим ремеслом свою многочисленную семью?
У него есть договор с крупными торговцами в Дар-эс-Саламе. Он должен привезти как можно больше птиц, хотя это почти всегда превышает допустимую норму. В ожидании крупных заказов из Европы хозяин Тамлы стремится набить птицами полные вольеры.
Тамла хорошо знает свое дело. Он может на слух отличить крик попугая майерс от щебета других птиц. Он знает, где и когда созревают плоды, которыми любят лакомиться попугаи Конго. И место, к которому обычно слетаются персиковые попугаи на водопой. Это поляна с несколькими акациями и баобабом, у маленького ручейка, неподалеку от деревушки Нгаре Найроби. Сюда и пришли путники.